– Ты отлично потрудился, – сказала Серильда Никелю, глядя на пуговицы, которые он крепко пришил к голове Велоса: один глаз черный, другой коричневый. – А тут что случилось?
Она указала на щеку тряпичного бога – ткань была разрезана и кое-как зашита черной ниткой.
– Это шрам, – пояснил Фриш, откидывая светлые волосы. – Я решил, что бог смерти наверняка участвовал во всяких драках и побоищах. Он должен выглядеть крутым воином.
– Есть еще лента? – спросил Никель. Он пытался сшить плащ из обрезков старых полотенец.
– У меня осталось немного корсажной ленты, – Анна протянула ему моток, – но это последняя.
– Мне хватит.
– Герди, ты что! – воскликнул Ханс, выхватывая кисть из рук девочки. Она подняла на него удивленные глаза.
На лице бога красовалось темное красное размазанное пятно – рот.
– Теперь он похож на девочку, – возмутился Ханс.
Гердрут покраснела от смущения и повернулась к Серильде.
– А Велос – мальчик?
– Может им быть, если захочет, – сказала Серильда. – Но иногда он бывает девушкой. Этот бог может быть и мальчиком, и девочкой… А иногда он не то и не другое.
Гердрут непонимающе нахмурилась, и Серильда поняла, что только всех запутала. Она усмехнулась.
– Взгляните на это так. Мы, смертные, сами себя ограничиваем. Думаем – вот Ханс, мальчик, значит, должен работать в поле. Анна – девочка, и должна прясть пряжу.
Анна испустила стон отвращения.
– Но, если бы вы были богами, – продолжала Серильда, – стали бы вы себя ограничивать? Конечно, нет. Вы могли бы быть кем угодно.
Лицо Гердрут прояснилось.
– Я хочу научиться прясть, – объявила она. – Мне кажется, это весело.
– Это ты сейчас так говоришь, – буркнула Анна.
– Ничего плохого в этом ремесле нет, – сказала Серильда. – Многим нравится. Но ведь это не обязательно работа только для девочек. Лучший прядильщик, какого я знаю, – это мальчик.
– Правда? – удивилась Анна. – Кто же это?
Велико было искушение все рассказать детям. За последние недели Серильда поведала им множество историй о своих приключениях в замке с привидениями, и вымысла в них было куда больше, чем правды. Но ни словечком не обмолвилась она о Злате и его золотой пряже. Эта тайна казалось ей слишком драгоценной.
– Ты его никогда не видела, – пробормотала она наконец. – Он живет в другом городе.
Видимо, ответ оказался достаточно скучным… и правдоподобным. Дети не потребовали подробностей.
– Мне кажется, я бы хорошо прял.
Слова прозвучали так тихо, что остались почти незамеченными. Даже Серильде потребовалось некоторое время, чтобы понять: это сказал Никель, который, опустив голову, аккуратными стежками сшивал плащ.
Фриш в ужасе уставился на близнеца. Серильда уже хотела броситься на защиту Никеля, пока его брат не выпалил какую-нибудь глупую дразнилку. Но Фриш не стал дразнить брата, а просто криво улыбнулся.
– Думаю, у тебя может получиться… И уж точно лучше, чем у Анны!
Серильда закатила глаза.
– Ну, и что теперь делать с этим ртом? – спросил Ханс, сдвинув темные брови.
Все посмотрели на лицо чучела.
– А мне нравится, – первой сказала Анна, и Гердрут приободрилась.
– И мне тоже, – согласилась Серильда. – С такими губами и шрамом – по-моему, это лучший бог смерти, которого когда-либо видели в Мерхенфельде.
Пожав плечами, Ханс начал снова смешивать краски.
– Тебе нужен еще корень марены? – спросила Серильда.
– Этого, наверное, хватит, – ответил мальчик, проверяя густоту краски. А потом поднял глаза, и вид у него был озорной. – Я знаю, что ты можешь делать, пока мы работаем.
Серильда вздернула бровь. Дети тут же повеселели, раздался веселый хор их голосов:
– Да, расскажи нам сказку!
– Тише! – Серильда оглянулась на открытые двери школы. – Вы же знаете, как фрау Зауэр к этому относится.
– Ее там нет, – сказал Фриш. – Она пошла за полынью для костра.
– В самом деле?
Фриш кивнул.
– Она ушла сразу, как только мы собрались сюда.
– Надо же, а я и не заметила, – пробормотала Серильда и снова задумалась.
Что же рассказать детям? В последнее время все ее сказки были о привидениях, руинах, жутких чудовищах и бессердечных королях. Упоминались в них и адские псы, и похищенная принцесса. От большинства ее рассказов дети были в восторге, но Серильда случайно услышала, что маленькой Гердрут начали сниться кошмары, в которых ее похищает Эрлкинг. И ее захлестнуло чувство вины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она пообещала себе, что следующая история будет веселой. Возможно, даже с хорошим, счастливым концом.
Но внезапно при этой мысли ее сердце пронзила острая боль. Она посмотрела на чумазые детские лица, перепачканные грязью и краской, и стиснула зубы, сдерживая слезы.
– Серильда! – взволнованно окликнула ее Гердрут. – Что случилось?
– Ничего, все в порядке, – бодро улыбнулась Серильда. – Просто пылинка в глаз попала.
Дети недоверчиво переглянулись. Серильда и сама понимала, что ее ложь выглядит на редкость неубедительно. Она вздохнула и откинулась назад, опираясь на руки и подставив лицо солнцу.
– А я рассказывала вам, как встретила нахцерера, который только что вылез из могилы? Он уже прогрыз погребальный саван и до костей изжевал правую руку. Когда он меня заметил, я думала, что он убежит, но он открыл рот и как завоет! Это был вопль, леденящий…
– Нет! – пискнула Гердрут, закрывая уши. – Слишком страшно!
– Да брось, Герди, – Ханс обнял ее за плечи. – Это же не взаправду.
– Почему это ты так думаешь? – спросила Серильда.
Ханс рассмеялся.
– Нахцереров не бывает! Люди не возвращаются из мертвых и не бродят повсюду, пытаясь сожрать родню. Если бы это было так, мы бы все давно… ну, умерли.
– Так не все возвращаются, – буднично заметил Никель. – Только те, кто погиб от жуткого несчастного случая или от болезней.
– Или кто сам себя убил, – добавил Фриш. – Я слышал, такие тоже могут превратиться в нахцерера.
– Верно, – сказала Серильда. – К тому же, теперь вы знаете, что я видела нахцерера, так что, конечно, они настоящие.
Ханс тряхнул головой.
– Чем диковиннее история, тем сильнее ты пытаешься нас убедить в том, что это правда.
– Так это же лучше всего, – заметил Фриш. – Так что перестань ныть. Продолжай, Серильда. Что было дальше?
– Нет, – попросила Гердрут. – Другую историю. Пожалуйста!
Серильда улыбнулась.
– Ладно. Дайте-ка подумать.
– Расскажи еще об Эрлкинге, – подсказала Анна. – Последние истории были такие интересные. Мне даже казалось, будто я с тобой в этом жутком замке.
– А тебя, Гердрут, эти истории не пугают? – спросила Серильда. Девочка побледнела, но покачала головой и ответила:
– Мне нравятся истории о привидениях.
– Ладно, тогда расскажу вам о привидениях.
Воображение Серильды уже перенесло ее в замок Адальхейд. Сердце забилось чаще, она отчетливо слышала крики, хлюпанье шагов в крови.
– Давным-давно, – ее голос звучал тихо и даже неуверенно, как всегда, когда история только начиналась и еще неизвестно было, чем все закончится, – над глубоким синим озером стоял замок. В замке жили добрая королева и добрый король… и двое их детей… – Серильда нахмурилась. Обычно ей не требовалось много времени, чтобы история развернулась перед мысленным взором. Несколько персонажей, место действия, и вот она уже бежит, летит, стараясь не отставать от своего воображения.
Но сейчас ей казалось, что фантазия привела ее к высокой стене, и ни намека на то, что за ней. Но она все равно попыталась продолжить рассказ.
– Они были счастливы, подданные любили их, и королевство процветало… пока… кое-что не произошло.
Дети, бросив работу, жадно и нетерпеливо смотрели на Серильду. И вдруг ее взгляд упал на бога смерти, точнее, на его довольно нелепое воплощение.
По залам замка Адальхейд бродили призраки.
Настоящие призраки.
Настоящие духи, полные гнева, сожалений и печали, снова и снова переживающие свою, нередко насильственную, смерть.
