– У? – Мохнач приоткрыл рот. – Не понял. Это как же?
– А так. Изнасиловали мою мамашу, царство ей небесное, твои мохнатые собратья. А в итоге я родился. Полукровка называется.
– Врешь ты, – сказал мутант, но голос его смягчился. – Не похож ты на наших.
– Похож, похож. Ты бы мои ноги видел – они еще волосатей, чем у тебя. Вот так и живу среди вормов. Никто за своего не признает – ни хомо, ни нео. Представляешь?
– Как же тебя признать, если ты человеком воняешь? Духа в тебе нашего нет.
– В смысле – вони?
– Ну да, – согласился нео. – Вони. Но ты не расстраивайся. В тебе кровь настоящих людей. А хомо, они и не люди вовсе. Так, тупиковая ветвь.
– Умен ты, – сказал «горный». – Тебе бы вождем быть.
– Да уж не дурак. До двенадцати считать умею.
– А говорить где так научился?
Мутант ответил не сразу. Прищурив глаза, некоторое время изучающее смотрел на Бортника – как будто решал, стоит ли пускаться в откровенность.
– В плену научили. Много лет на галерах сидел. Туда-сюда делал.
– Гребцом, что ли?
– Ага. Тогда и говорить хорошо начал. И – раз, и – два. Право на борт. Суши весла. Так и научился. Мы, нео, вообще не дураки. Особенно некоторые. И вообще – будущее за нами.
– Это верно, – поддакнул «горный». – Вся надежда человечества на вас. А эти вонючие хомо… Слушай, я тут как раз одну такую вонючку ищу. Не поможешь?
– А зачем она тебе?
– Он это, а не она. Хомо, в смысле. Деньги вчера у меня украл.
– У? Много?
– Пять золотых монет.
– Ух ты! – Мохнач закатил глаза к небу. – Целых пять?.. Ну и дела. А как я тебе помогу?
– Думаю, он вчера здесь на рынке был.
– Почему так думаешь?
– А куда же еще идти с такими бабками?
– Это верно, – сказал нео. – Больше некуда. И что?
– Поможешь мне его найти, два золотых твои. Мне надо знать, что он тут вчера делал и куда ушел. Я сейчас его приметы опишу. Значит, так. Высокий, тебе почти до подбородка будет, черноволосый, одет…
– Подожди… Не было меня вчера на рынке. Я это… – Космач неопределенно махнул лапой. – В общем, не было меня.
– Жаль, – сказал Бортник. Он и на самом деле сильно расстроился. Это ж надо, столько времени потратить на разговор с мохнатым уродом, и все впустую. – Жаль. Значит, вознаграждение достанется другому.
– Жаль, – с глубокой тоской в голосе согласился мутант. – А ты купи у меня что-нибудь. Вон, смотри, какой товар. С лапами отрывают. А тебе, брат, со скидкой продам.
– Нет, не сейчас, – «горный» отрицательно покачал головой. – Денег мало. Вот если бы за ценные сведения, тогда бы заплатил. Ладно, я пошел.
– Подожди, – сказал нео. – Подожди… Есть у меня сведения. Очень ценные.
– Ну?
– А ты заплатишь?
– Смотря за что.
– Есть тут один ворм. Он с утра до вечера в Зоне ошивается. Все знает, все видит. Дашь ему монетку – все расскажет. За водку тоже расскажет. Хорошо живет, всегда пьяный. Стукает всем.
– В смысле – стучит?
– Типа этого, – сказал космач.
– Ну и дальше?
– Ходил он тут с утра. Морда совсем опухший. Деньги просил или выпить. Говорит, такое вчера видел! Расскажу за монету. Или полстакана пшеничной водки.
– А ты чего?
– Нет у меня денег. Да и зачем мне его слушать? Вормов всяких? Мутант, он и есть мутант.
– Резонно, – сказал Бортник. – С мутами общаться – себя не уважать. Где его найти?
– Монеты гони.
– А ты не соврешь?
– Обижаешь. – Мохнач с гулким шлепком стукнул себя по груди. – Мы, нео, врать не умеем.
– Ладно, – сказал Бортник. – Проверим ваше неумение.
Он достал серебряную монету и показал мутанту.
– Маловато, – сказал тот. – Дай две.
– За что? Это еще не информация, а так – наколка.
– Наколка? Куда наколка?
– В смысле – подсказка. Но слабая. Вдруг этот ворм ничего не видел?
– Понял. Подсказка – наколка. Надо запомнить. Ладно, клади на землю.
Бортник и без мута знал обычаи. В частности то, что нельзя передавать из рук в руки ни деньги, ни товар, если обмен происходит между представителями враждующих рас и кланов. Он положил монету на землю, но тут же наступил на нее сапогом.
– А где этот ворм?
– В трактире посмотри. Вроде туда заходил.
– Как он выглядит?
– Как обычный ворм. Я же говорил – морда у него опухшая. А кличут Хрыч.
– А трактир этот самый – где он? – спросил «горный», неосмотрительно убирая сапог.
– Сейчас. – Нео, слегка присев, шустро протянул длинную лапу и выковырнул монетку ногтями. – Гони еще монету.
– За что?
– За наколку на трактир.
– Ну ты и… – Бортник слегка опешил. – Ну ты и ловкач.
– А чего? Я сразу запомнил. Подсказка – наколка. Одна монета. Я же говорил – нео умный.
– Фиг тебе, умник. Трактир я как-нибудь и сам найду.
– Жадный ты. – Глаза нео недобро блеснули. – И воняешь, как хомо.
«Горный» хмыкнул: надо же – грубиян какой. И тут же отошел от прилавка. Зная вспыльчивый нрав нео, он понимал, что диалог может в любой момент перейти в острую фазу. А оно ему надо, инвалида мордой о прилавок прикладывать?
Да и не интересовал его больше хамоватый представитель «прогрессивного человечества». Зато несколько серебряных монет, полученные от Ворона, еще могли пригодиться.
Самое главное – кличку информированного ворма – одноглазый «ветеран» сообщил. Приметы, конечно, страдали приблизительностью, но, главное, это взять правильный след. А он его, похоже, взял.
Трактир «горный» обнаружил быстро – по запаху. Запах не вызывал особого аппетита, но все-таки отдавал едой, а не помоями. Бортник уловил его, когда миновал два однотипных павильона, установленных на левой стороне рынка, и приблизился к третьему.
Но подняться по ступенькам не успел. Дверь внезапно распахнулась, и из проема кубарем вылетело человекообразное существо. Миновав ступеньки, оно шлепнулось в грязь и недовольно хрюкнуло.
Вслед за этим на пороге появился здоровенный охранник-маркитант. Выразительно сплюнув, он погрозил дубинкой и выкрикнул:
– Ну, Хрыч, болотный потрох! Еще раз сунешься к клиентам – в яме утоплю. – Опять сплюнув, охранник мельком взглянул на Бортника и с грохотом захлопнул дверь.
Ворм, между тем, поднялся на четвереньки и ошалело покрутил лохматой головой. Одет он был в замызганный, серо-буро-малинового цвета комбинезон с огромной прорехой на месте промежности. «Горный» сразу обратил внимание на это пикантное обстоятельство, потому что находился почти сзади Хрыча.
Образовалась ли прореха в силу неких естественных катаклизмов, или ворм сам соорудил ее для удобства и проветривания, оставалось загадкой. Но часть толстой волосатой задницы, выглядывавшей наружу, представляла из себя исключительно малоэстетическое зрелище. Оно вызывало лишь одно желание – влепить размашистый, со всей дури, пинок.
Обозрев тылы мутанта и обнаружив на них свежий отпечаток подошвы, Бортник про себя согласился, что полностью разделяет недавнее действие охранника. Однако момент требовал проявить гибкость и тактичность. Поэтому, подойдя к ворму, он с сочувствием спросил:
– За что он тебя так?
Хрыч потряс головой и недоумевающе взглянул на Бортника. Взгляд у него был мутный, глаза выпячивались, как у рыбы, а узенькие веки были начисто лишены ресниц. Этой особенностью глаза мутанта напоминали студенистые буркалы осмов. Но в отличие от лысых пупырчатых осмов голову ворма покрывали грязные, сбившиеся в паклю, космы. И физиономия, в целом, смахивала на человеческую, если бы…
Глядя на мутанта, Бортник понял, что подразумевал нео, когда говорил об опухшей морде. Лицо, как таковое, с носом и ртом у ворма присутствовало. Но вот вместо нормальных щек надувались огромные пузыри, покрытые тонкой бледной кожей. Они свисали ниже скул и закрывали собой уши.
Догадавшись, что Хрыч находится слегка не в себе, Бортник рявкнул:
– Эй, дружище! За что тебя так?
В мутных глазах мутанта проблеснуло сознание. Он икнул и пробурчал:
– Едрит твою колотить. Никакого уважения к личности. Полицаи хреновы. – Еще раз икнул и спросил: – Ты кто?
– Выпить хочешь? – Бортник ответил вопросом на вопрос и сразу попал в точку.
– О! – воскликнул ворм. – О! А есть?
– Будет. Надо поговорить. Встать сможешь?
– А то, – нечленораздельно отозвался мутант. И сосредоточенно уставился перед собой.
– Давай лапу, – предложил «горный», великодушно протягивая руку.
Он помог Хрычу подняться и довел его до кучи битого кирпича. Там ворм приземлился на пятую точку и, отдуваясь, произнес:
– Совсем здоровья не осталось. Вот, гады, гонят всякую гадость.
– Пшеничная? – с пониманием спросил Бортник.
– Если бы! Самопал из гнилого овса. Упал вчера, утром еле оклемался. Так нет бы, чтобы подлечить, еще и по морде бьют. – Мутант, раздвинув щеки, провел тыльной стороной кисти по губам. Увидев полоску крови, буркнул: – Кажется, зуб сломал. А у меня их всего четыре оставалось. Настоящие звери.
