— Почему они это делали? — Ренни сжимает руки, чтобы они не тряслись.
— Делали что? — Поль слегка резок, раздражен. Ренни уставилась на него. — Ну, говори, — произносит она.
Поль пожимает плечами.
— Он напился. А может быть, его поймали за воровством. Болтается вокруг отеля, а полицейские не любят, когда беспокоят туристов. Это мешает бизнесу.
— Это ужасно, — говорит Ренни.
— Там, на севере, их сажают под замок, здесь, на юге, им дают небольшую взбучку, — говорить Поль.
— Это не небольшая взбучка.
Поль бросает на нее взгляд и улыбается.
— Зависит от того, что считать большой.
Ренни затыкается. Ей дают понять, что у нее защищенная жизнь. Теперь она раздражена на себя за то, что была в таком шоке. Визжать, завидев мышь, вспрыгивать на стул, задрав юбку, вот твой удел. Девочка.
Поль ведет машину сквозь тьму с нарочитой медлительностью, в ее честь.
— Можете ехать быстрее, я не собираюсь выбрасываться из машины.
Он улыбается, но скорость не увеличивает.
Дрифтвуд ночью похож на Дрифтвуд днем, только залит огнями. Ансамбль играет вполсилы, две пары танцуют. На женщинах белые платья, под мешковину; блондинка снимает камерой со вспышкой, на брюнетке надета капитанская фуражка козырьком назад. На одном из мужчин зеленая рубашка с морковками. Другой, более приземистый, плотный, ноги у него спереди так обгорели, что кожа слезает клочьями. На нем красная майка. «Обычная компания из Висконсина, — решает Ренни, — зубные врачи и их жены, только что с самолета, слетаются, сюда дабы прямиком угодить в гриль. Зубные врачи приезжают сюда, их ассистенты на Барбадос, вот и вся разница.»
Ренни и Поль сидят за металлическим столиком, и Ренни заказывает имбирное пиво. Ей не хочется, чтобы ее опять стошнило в джипе. Она думает о человеке на темной улице, но о чем тут думать? Кроме того она не голодна. Она с презрением наблюдает за неловкими танцорами, за музыкантами из оркестра, подобострастными, угодливыми.
— На самом деле это шведы, — говорить Поль. — Недавно их тут было полно. Шведы рассказали соотечественникам о наших местах, и, внезапно, они понаехали.
— Откуда вы знаете? — спрашивает Ренни, на нее это производит впечатление.
Поль улыбается ей.
— Узнал. Это не сложно. Тут все любопытны. В таком маленьком месте все новое или на совсем ординарное быстро становится известным. Многие, например, интересуются вами.
— Я вполне ординарная, — говорит Ренни.
— Что мы имеем, — произносит Поль. — Во-первых, вы живете не в том отеле. Там останавливаются в основном туристические группы и немного пожилых дам. Вам следовало бы остановиться в Дрифтвуде, — он делает паузу, и Ренни чувствует, что должна дать ответ.
— Чистая экономика. Мой журнал небогат.
Поль одобрительно кивает.
— Они гадают, почему вы без мужчины? Если бы вы прибыли на корабле, было бы ясно, местные решили бы, что вы путешествуете с корабля на корабль. Девушки здесь часто этим занимаются, что-то вроде «автостопа». Но вы не их типа. К тому же, известно, что вы прилетели на самолете. — Улыбка, еще одна пауза. Ренни приходит в голову, что может и нет никаких «их», которые хотят про нее знать, может интересуется один Поль. Легкий холодок пробегает у нее по спине.
— Если они такие любопытные, то должны знать, чем я тут занимаюсь, — говорит она, следя за тем, чтобы голосе ее не дрожал. — Бизнес. Я пишу путевой очерк. Вряд ли мне для этого нужен спутник.
Поль улыбается.
— Белые женщины пользуются здесь Дурной репутацией, с одной стороны, они слишком богаты, с другой — понижают моральный уровень.
— Продолжайте.
— Я рассказываю только то, что они думают. Женщины здесь полагают, что белые портят местных мужчин. Еще им не нравится манера белых женщин одеваться. Вы никогда не увидите местную в шортах или даже в брюках, они считают это развратом. Если бы они начали себя так вести, мужчины быстро выбили бы из них дурь. Если бы вы попытались болтать здесь про освобождение женщин, они бы только посмеялись. Они говорят, что это все для белых. Каждому известно, что белые женщины ленивы от природы и не хотят делать истинно женскую работу, поэтому нанимают черных женщин. — В его взгляде мелькает нечто среднее между вызовом и издевкой, что Ренни находит раздражающим.
— Поэтому вам здесь нравится? С вас тут пылинки сдувают?
— Нечего меня обвинять, — говорит Поль. — Не я это придумал.
Он наблюдает за ее реакцией, но Ренни молчит.
— Еще они думают, что вы не только журналистка. Они не верят, что вы просто пишите для журнала.
— Но так оно и есть! Почему в это нельзя поверить?
— Они плохо себе представляют, что такое журнал, — объясняет Поль. — Так или иначе, тут почти все выдают себя за кого-то другого. Здесь вам предложат, по крайней мере, три версии всего происходящего. Одна из них может оказаться правдой.
— К вам это тоже относится? — спрашивает Ренни, и Поль смеется.
— Позвольте объяснить так. За десять тысяч долларов вы можете купить местный паспорт официально, иначе он стоит дороже. Это в том случае, если у вас есть нужные связи. Если хотите, можете открыть частный банк. Правительство даже поможет вам это сделать, за некоторый процент акций. Люди определенного типа находят это весьма удобным.
— Что вы мне рассказываете? — говорит Ренни, все сильнее ощущая, что ее пригласили пообедать совсем не по той причине, по которой она согласилась. Она глядит в его светло-голубые глаза, слишком светлые, слишком голубые. Они вобрали в себя слишком много воды. «Выгоревшие», — думает она.
Поль улыбается ей доброй улыбкой, в которой таится угроза.
— Вы мне нравитесь. Я пытаюсь уговорить вас не влезать в местную политику. Вот и все, если вы действительно пишите свой путевой очерк.
— В местную политику? — Ренни застигнута врасплох.
Поль вздыхает.
— Вы мне напоминаете определенный тип девушек, тех, которые приезжают в Нью-Йорк со среднего Запада и начинают работать на журналы.
— Чем же? — огорошенно спрашивает Ренни.
— С одной стороны, вы славная. Это плохо, лучше бы вам быть сухой или резкой, но вы славная, и с этим ничего не поделаешь. Наивная. Но вы считаете, что надо доказать, что вы не просто славная, вот вы и влезаете туда, куда не следует. Вы хотите знать больше других, я не прав?
— Я понятия не имею, о чем вы говорите. — У нее возникает чувство, что ее видят насквозь. Прав ли он? Когда-то он может и был бы прав, когда-то она много про что хотела знать. Теперь она от этого устала.
Поль вздыхает.
— О'кей, только запомните, что все, что здесь происходит вас не касается. И я бы подальше держался от Миноги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
