Ее с головой накрыла волна горячего облегчения, и Наоми с трудом сдерживала бушевавшие внутри эмоции. Ей было и горько, и обидно, и радостно.
— Тшшш, — сказал Такеши, заметив слезы у нее на ресницах. — Теперь ты в безопасности.
Она до судорог стиснула челюсть. Раньше он точно также говорил про поместье, а что оказалось в итоге?..
Полусидя на футоне, она принялась скручивать и раскручивать пальцами подол своей рубахи. Заметив ее нервозность, Такеши накрыл тяжелой ладонью ее руку. Он подвинулся к ней и почти насильно притянул к себе поближе, заставил прижаться щекой к своему плечу.
— Масахиро оказался предателем, — сказал он спустя после нескольких минут молчания и услышал, как Наоми невесело ухмыльнулась.
— Забавно, да? — отозвалась она, зажмурившись.
Она сидела рядом с мужем и чувствовала тепло его тела. Чувствовала его запах, и это странным образом успокаивало. Она поднимала взгляд и видела, как бьется жилка у него на шее. Как он обнимает ее, но его сосредоточенный, суровый взгляд вдаль говорит, что мыслями Такеши сейчас не с ней.
Тело нестерпимо болело, и Наоми поморщилась.
— Ты удержишься в седле? — Такеши тут же отреагировал на нее гримасу.
Он все замечал.
— Да, — ответила она, немного подумав.
Минамото плавно поднялся и взял ее на руки прежде, чем Наоми успела удивиться. Она закрыла глаза и прижалась головой к его плечу, теплым дыханием щекоча шею. Он казался ей таким надежным и сильным, что Наоми не хотелось думать ни о чем ином. Хотя бы сейчас, пока он держит ее на руках и прижимает к себе. Ей очень хотелось остаться на подольше в этой иллюзорной безопасности.
Они вышли из домика, сразу же приковав к себе взгляды воинов и крестьян, которые с интересом рассматривали женщину, которую их грозный господин держал на руках. Такеши отнес ее к Молниеносному и подсадил, и Наоми судорожно стиснула в ладонях поводья. Минамото ездил без седла и стремян, и она боялась не удержаться верхом.
— Вы спасли мою жену, — Такеши окинул взглядом собравшихся подле него крестьян. — И я вам благодарен. Я освобождаю вас от повинностей до следующей весны.
Он развернулся и легко запрыгнул на Молниеносного позади Наоми, забрал у нее поводья и позволил прижаться к своей груди. Он хлопнул жеребца по бокам, взяв с места галоп.
Им было пора возвращаться домой.
***
Из полудремы Наоми выдернули негромкие звуки за стеной. Она открыла глаза и зябко повела плечами: вода в бадье успела остыть, а она сама не заметила, как заснула.
Сколько же прошло времени?
Когда до нее донесся очередной шорох, Наоми встрепенулась и поспешила вылезти из бадьи. В спальне, очевидно, шумел Такеши, и ей было необходимо поговорить с ним! Шипя ругательства и пережидая боль, которой отозвалось растревоженное тело на ее резкие движения, Наоми завернулась в купальную простыню и прошла в смежную комнату.
Такеши встретил ее появление коротким взглядом и уже хотел отвернуться, когда кое-что заметил.
— Что с твоими волосами? — спросил он, сделав шаг в ее сторону.
Неосознанно Наоми провела ладошками по коротким прядям, что сейчас едва закрывали грудь, хотя раньше кончиками щекотали низ живота.
— … это простой вопрос, Наоми, — недовольный голос Такеши заставил ее торопливо поднять взгляд.
Она слишком глубоко задумалась и слишком долго не отвечала ему.
— Я смахнула половину косы, когда пыталась бежать.
Такеши нахмурился. Любые ее слова о похищении и побеге он воспринимал крайне болезненно. Он крайне внимательно выслушал ее сбивчивый, путанный рассказ; задал множество уточняющих вопросов; убедился, что она ничего не забыла и не упустила. Но Наоми видела, что всякий раз он переступал через себя.
Ее похищение — его вина. Каждая ее царапина, каждый синяк и порез — его недосмотр. Он злился и винил себя, и огрызался, становясь замкнутым и злым. И ходил в одиночку по этому бесконечному кругу.
Помрачнев, Такеши сильнее, чем обычно, потянул оби. Шелковая ткань затрещала почти жалобно, и Наоми подумала про себя, что оби не был ни в чем виноват. Незачем вымещать на нем гнев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За минувший с их возвращения в поместье день Минамото молчал почти все время наедине с ней, и Наоми успела свыкнуться, перестав испуганно сжиматься при каждом таком выражении недовольства.
Он рассказал ей, что Масахиро был предателем, но больше не отвечал ни на один ее вопрос о похищении, предпочитая делать вид, будто не слышит их. Ничего не объяснил, будто ее это вообще не касалось.
Эта скрытность и пренебрежение медленно выводили Наоми из себя. Она скрестила руки на груди, наблюдая за раздевавшимся Такеши. На секунду она устыдилась своей нервозности и взвинченности: таким усталым показался ей Минамото.
Они добрались до поместья к рассвету, и минувшую ночь он провел без сна, а сегодня весь день встречался с главами вассальных кланов и посланниками от Фудзивара и Татибана.
— Почему ты не говоришь со мной? — спросила Наоми, закусив губу.
Ответом ей послужил мрачный взгляд Такеши и ледяное молчание.
— Ты считаешь, я не должна знать? Я не имею на это знание права?
Минамото повернулся к ней с каменным выражением лица.
С мокрыми растрепанными волосами, одетая лишь в купальную простыню своей воинственностью Наоми могла вызвать лишь усмешку.
Но Такеши не хотелось смеяться.
Ему хотелось стиснуть ее плечи и посильнее встряхнуть. Быть может, тогда до Наоми дойдет его простая и предельно точно выраженная мысль: похищение он с ней обсуждать не собирается.
От применения силы Такеши останавливали лишь следы чужих пальцев на плечах его жены. Похитители испытывали мало трепета при обращении с Наоми, и у него сводило от ярости зубы, стоило подумать, что им удалось ускользнуть.
— Такеши!
Он заставил себя взглянуть на жену, ни одну реплику которой он сегодня ответом не удостоил.
— Я хочу знать, кто меня похитил.
— Тебе это не нужно.
Наоми шумно втянула носом воздух и мотнула головой.
— Кто это решил? — спросила она с нехорошим прищуром. — Ты один?
— Я твой муж, — оскалился Такеши. Упрямство Наоми начинало его раздражать. — Ты клялась быть мне послушной и признала своим господином. Женщин нашего клана не вмешивают ни в войну, ни в политику, и ты…
— Но ты уже вмешал! — звенящим голосом прервала его Наоми. Она развела руки, и накидка скользнула к ее ногам. — Посмотри на меня! Меня похитили, чтобы повлиять на тебя. Ты взял меня в жены, потому что тебе нужен клан Токугава. Ты хотел скрыть это, и все кончилось нашим поединком. Меня травили — тоже из-за тебя. О каком невмешательстве ты говоришь?.. — ее голос срывался, а на ресницах дрожали слезы.
Такеши скользнул взглядом по ее обнаженному телу. Синяков и ссадин было немного, но каждый из них — как подтверждение ее слов. Она получила их из-за него.
— Довольно.
Его холодный голос отрезвил Наоми и заставил вздрогнуть. Она вскинула голову, и мокрые волосы хлестнули ее по спине. Она перешагнула простыню и прошла к встроенному в стену шкафу по-прежнему обнаженная, даже не попытавшись прикрыться.
— Ты говорил о моей клятве, — негромко произнесла она, — а свою-то помнишь? Так вот ты меня бережешь?
Выразительным взглядом Наоми обвела свое тело, накинула халат из плотной ткани и молча вышла из спальни.
Глава 15. Сомнения
Когда за ней закрылись двери, Такеши позволил себе усталый вздох.
«Хочет знать, кто ее похитил, — сквозь зубы фыркнул Такеши и шире распахнул окно. — Смеет меня обвинять. Позабыла свой страх».
Он вспомнил, как она жалась к нему, испуганная и покорная, пока они скакали во весь опор к поместью. Тогда отчего-то ей не хотелось выяснять, кто спланировал ее похищение.
Возможно, в глубине души Такеши мог признать, что ее требования справедливы. Что она имеет право знать.
Признать — но никогда не произнести вслух. Не посчитать нужным обсуждать это с Наоми.
С кем бы то ни было, а не только с ней.
