Следует отметить, что православные князья и бояре, как русского, так и литовского происхождения, в целом не обнаруживали большого желания воевать с Василием III. Так, киевский воевода Андрей Немирович в письме литовской Раде жаловался: «Писал я к старостам и ко всем боярам киевским, чтоб ехали со мною на службу господарскую. Но никто из них не хочет ехать. Пожалуйста, напишите им, чтоб они поспешили за мною на службу господарскую».
И Сигизмунд, и Василий с переменным успехом натравливали друг на друга Менгли Гирея. Самый крупный набег на Московское государство крымцы предприняли летом 1517 г. Двадцать тысяч татар явилось в окрестности Тулы. Воеводы князь Василий Семенович Одоевский и Иван Михайлович Воротынский успели подготовиться к обороне. Пешие рати встретили татар в засеках, а затем их стала преследовать конница. Как сказано в летописи, татар «много взяли в плен, так что из 20 000 очень мало их возвратилось в Крым, и те пришли пеши, босы и наги».
Василий III вступил в союз с императором Максимилианом и с Альбрехтом Бранденбургским, великим магистром Тевтонского ордена. И тут, видимо, впервые возникла идея раздела Польши и Литвы между Священной Римской империей, Тевтонским орденом и Москвой. Напуганный возможностью такой комбинации, Сигизмунд обратился к императору Максимилиану с просьбой о посредничестве в переговорах с Василием III. Император согласился, и его посол Сигизмунд Герберштейн прибыл в Москву 18 апреля 1517 г.
С большим трудом Герберштейну удалось склонить Василия к переговорам, и в сентябре 1517 г. в Москву явились сигизмундовы послы маршалки Ян Щит и Богуш. Но тут король, державший почти трехлетнюю паузу после Оршинской битвы, вновь решил воевать. Сигизмунд отправил гетмана Константина Острожского с большим войском к псковскому городу Опочке. Но 6 октября сильный приступ литовцев был отбит великокняжеским наместником Василием Михайловичем Салтыковым-Морозовым с большим уроном для осаждающих. Несмотря на это, Острожский не снял осаду с крепости, а распустил отряды для нападений на другие малые псковские крепости – Воронач, Вилье[109] и Красный. Но московские войска, прибывшие на помощь к Опочке, в трех местах одержали победу над неприятелем, а воевода Иван Ляцкий наголову разбил шедший к Острожскому литовский отряд, заполучив при этом все их пушки и пищали.
Тем не менее литовские послы 29 октября 1517 г. были приняты великим князем в присутствии Герберштейна. Московские бояре потребовали от Литвы и Польши возвращения русских городов Киева, Полоцка, Витебска и других. Ведь недаром Иван III объявил себя государем всея Руси. С другой стороны, и Сигизмунд был не только польским королем, но и Великим князем Литовским и Русским.
Как писал С.М. Соловьев: «…чем бы ни кончились переговоры [с Литвой. – А.Ш.], на каких бы условиях на этот раз ни заключен был мир или перемирие, в Москве считали необходимым всякий раз наперед предъявлять права великого князя или царя, потомка св. Владимира, на все русские земли, принадлежавшие последнему, опасаясь умолчанием об этих правах дать повод думать, что московский государь позабыл о них, отказывается от них».[110]
Послы Сигизмунда в ответ потребовали возвращения Смоленска. Герберштейн попытался поддержать их, сославшись на то, что император Максимилиан отдал венецианцам Верону. На что Василий велел ответить: «Говорил ты, что брат наш Максимилиан Верону город венецианцам отдал: брат наш сам знает, каким обычаем он венецианцам Верону отдал, а мы того в обычае не имеем и вперед иметь не хотим, чтобы нам свои отчины отдавать».
Переговоры в Москве затянулись. А тем временем магистр Альбрехт начал боевые действия. Василий послал ему денег, чтобы нанять еще тысячу солдат. В 1518 г. князь Василий Шуйский с новгородскими полками и большим количеством пушек, а брат его Иван Шуйский с псковскими полками выступили в поход к Полоцку. Подойдя к городу, русские войска начали ставить туры и стрелять из пушек по стенам. Вскоре на помощь к осаждающим подошел московский отряд под началом князя Михаила Кислицы. Но гарнизону Полоцка удалось отбиться, а в лагере русских начался голод.
Отряд детей боярских был отправлен на стругах на фуражировку. Когда русские зашли в прибрежную деревню, литовский воевода Волынец внезапно завладел их стругами. Дети боярские кинулись назад к Двине и попытались переплыть ее вплавь, при этом многие из них утонули. После этого случая Шуйский снял осаду и увел войска от Полоцка.
В следующем, 1519 году князь Михаил Кислица с новгородцами и псковичами пошел в Литву, под Молодечно и другие городки и, как выразился летописец, «вышли назад к Смоленску все сохраненные богом». Но больше известен поход князя Василия Шуйского от Смоленска, предпринятый в том же году, а также поход князя Михаила Горбатого от границ новгородских и псковских земель и князя Семена Курбского из Северской земли. Эти воеводы ходили к Орше, Могилеву и Минску, дошли до Вильно. Другие московские воеводы ходили к Витебску и Полоцку.
2 сентября 1520 г. в Москве было подписано перемирие на шесть лет. Весь 1521 г. прошел в переговорах, а к концу 1522 г. было подписано очередное перемирие. В значительной степени это было связано с казанским походом Василия III, описание которого выходит за рамки этой книги. До самой смерти Василия III в 1533 г. так и не было подписано «вечного мира», его заменяли перемирия от 25 декабря 1526 г. и от 24 марта 1532 г.
Видимо, стоит сказать несколько слов и о судьбе одного из важнейших действующих лиц русско-литовских войн – Михаиле Глинском. Как уже говорилось, после неудачного побега в Литву Глинский был отправлен в заточение. Из тюрьмы его вызволила… импотенция Василия III.
В 1525 г. Великому князю Московскому стукнуло 46 лет, а детей у него еще не было. Василий остро переживал это. Один раз он при боярах даже впал в истерику и с плачем говорил: «Кому по мне царствовать на Русской земле и во всех городах моих и пределах? Братьям отдать? Но они и своих уделов устроить не умеют». На что бояре ответили: «Государь князь великий! Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда».
В конце 1525 г. митрополиту и боярам удалось склонить Василия к разводу. 23 ноября власти начали «розыск о колдовстве» великой княгини Соломонии. Действительно, несчастная женщина обращалась к знахарям за помощью от бесплодия.
Теперь Василий III имел основания предать жену церковному суду как ведьму. Но вместо этого он 29 ноября приказал увезти ее в девичий Рождественский монастырь на Трубе (на Рву), где ее принудительно постригли в монахини под именем София.
А тем временем московские бояре подыскали и невесту Василию – Елену Глинскую. В выборе невесты решающую роль сыграли Захарьины и князья Шуйские. Невеста из клана Захарьиных или Шуйских не могла пройти, поскольку в этом случае против них ополчилась бы вся московская знать. Поэтому для стоявших у престола Захарьиных и Шуйских идеалом была невеста-сирота: отец в могиле, дядя в тюрьме, братья почти дети. Все были уверены, что брак Василия с красавицей Еленой сохранит статус-кво при дворе.
Юная красавица Елена пришлась по душе 47-летнему великому князю. Чтобы угодить ей, Захарьин, Шуйские и Горбатые просят освободить из заключения ее дядю Михаила Львовича Глинского. Василий III нехотя соглашается. В феврале 1527 г. Михаил был выпущен на свободу и получил на кормление город Стародуб Ряполовский. Но М.Ю. Захарьин, М.В. Шуйский и Б.И. Горбатый были вынуждены «поручиться» за Глинского. В случае его нового побега в Литву они были обязаны уплатить в казну огромную по тем временам сумму – 5 тысяч рублей.
Ради молодой жены Василий III отступил от старых русских обычаев и первым из московских князей сбрил бороду. Летописец сообщает, что великий князь «возлюбил» Елену «лепоты ради лица и благообразна возраста, наипаче ж целомудрия ради». Ну, что касается ее «целомудрия», то тут вопрос остается открытым.
Прошел год, второй после свадьбы, а у Елены признаков беременности не появлялось. Великокняжеская чета зачастила по монастырям. Василий III не скупился на богатые вклады в монастырскую казну.
И вот 25 августа 1530 г., то есть спустя четыре с лишним года после замужества Елена родила сына Ивана. Появление долгожданного наследника престола было встречено Василием III с огромной радостью. Не иначе, как помогли молитвы монахов о чадородии княгини. Однако у многих современников на этот счет были серьезные сомнения. Уже тогда начались разговоры о молодом воеводе Иване Федоровиче Овчине-Телепневе-Оболенском. Ивана с Еленой свела его родная сестра Аграфена Челядина, приближенная великой княгини.
В ночь со 2 на 3 декабря 1533 г. великий князь Василий III скончался в страшных мучениях. Великая княгиня не присутствовала при агонии мужа. Но, увидев митрополита с боярами, идущих в ее покои, Елена «упала замертво и часа с два лежала без чувств». Увы, длительный обморок Елены был всего лишь данью этикету. Не прошло и 40 дней со смерти мужа, как вся Москва заговорила о ее фаворите Иване Федоровиче Овчине-Телепневе-Оболенском. В начале января 1534 г. Овчина получил чин боярина.
