Все торопливо направились во дворец; дорогой к ним присоединилась огромная толпа равенцев. Король же сидел в своей комнате совершенно беспомощный. Он видел всеобщее негодование и, растерявшись, послал за Петром, чтобы посоветоваться с ним. Вот почему, когда Византиец появился на пороге, он с радостью бросился к нему навстречу, протянув обе руки. Но Петр с негодованием оттолкнул его.
– Я несу тебе месть, король готов, месть от имени Византии за дочь Теодориха. Ты знаешь, Юстиниан обещал ей свое особенное покровительство: каждый волос на голове ее, каждая капля ее крови поэтому святы. Где Амаласвинта?
Теодагад с изумлением слушал Петра: не сам ли он придумывал вместе с ними, как лучше умертвить ее?
– Где Амаласвинта? – грозно повторил Петр.
– Умерла, – робко ответил король, не понимая, для чего эта комедия.
– Она умерщвлена!.. Так говорит вся Италия: умерщвлена тобою и твоей женою! Юстиниан, мой великий император, был ее покровителем, – он же будет и мстителем за нее. Войну от имени его, объявляю вам войну, варвары!
– Войну! Войну! – закричали итальянцы, увлеченные минутой и старой ненавистью к варварам.
– Петр, – в ужасе, заикаясь, сказал король, – ты не забудешь договора, ты ведь…
– Никаких договоров не может быть теперь между нами! – вскричал негодованием византиец и, вынув из кармана свисток, разорвал его в куски. – Война! Вы должны очистить Италию, а тебя и твою жену я приглашаю на суд в Византию, к трону императора.
В это время на дворе раздался звук военного рога готов, и в комнату вошла толпа воинов под предводительством графа Витихиса. Все они стали в порядке по правую сторону трона. С минуту все молчали.
– Кто это осмеливается разыгрывать роль господина здесь, во дворце готского короля? – спокойно спросил Витихис.
– Граф Витихис, не бери убийц под свою защиту! – сказал Петр, выступая вперед. – Я вызвал его на суд в Византию.
– И ты, Амалунг, не знаешь, как ответить на это? – с негодованием вскричал Гильдебранд. Но король молчал.
– В таком случае мы должны говорить вместо него, – сказал Витихис. – Знай, грек!.. запомните это и вы, неблагодарные римляне и коварные равенцы, что народ готов свободен и не признает над собою господина или судьи на земле. А если среди нас совершается преступление, то мы судим и караем его сами. Даже раба своего мы не позволяем судить чужеземцам, а тем более своего короля.
– В таком случае вы все ответите за его вину. От имени своего императора объявляю вам войну!
Готы радостно заволновались. Старик Гильдебранд подошел к окну и крикнул громадной толпе, собравшейся вокруг дворца:
– Слушайте, готы! Радость! Война с Византией!
Тысячи голосов, потрясая оружием, радостно закричала: «Война! Война! С Византией!». Эта радость готов подействовала охлаждающе на римлян: они, молча, опустили головы.
– Видишь, грек, – сказал между тем Витихис, – мы не боимся войны и воевать пойдем охотно. Но горе преступнику, который начинает ее без достаточных оснований! Я предвижу длинный ряд годов крови, пожаров, вижу истоптанные поля, дымящиеся города, бесчисленные трупы, плавающие по рекам. Все это падет на вашу голову, потому что вы начинаете войну, вмешиваясь в жизнь свободного народа. Так пусть же вся вина падет на ваши головы! Передай это своему императору.
Молча выслушал Петр эту речь и молча же направился к двери. Итальянцы вышли вслед за ним, и некоторые, в том числе епископ Флоренции, проводили его к дому.
– Достойный друг, – проговорил горбун, прощаясь с епископом. – Оставь мне письма Теодагада по делу Тейи. Для церкви они уже не пригодны, а мне нужны.
– Возьми, – ответил епископ. – Процесс давно решен; нам они не нужны.
Петр вошел в комнату и прежде всего отправил гонца к Велизарию с приказанием немедленно начать войну. После этого он сел писать Юстиниану и закончил письмо следующими словами:
«Итак, государь, я думаю, ты имеешь основания быть довольным своим верным слугою: варвары разъединены на партии. На троне их – неспособный изменник. Все население Италии – на твоей стороне. Если не случится какого-нибудь чуда, варвары должны сдаться без сопротивления. Недаром судно, на котором я еду, носит название „Немезида“, богини мести: ты, чью гордость составляет справедливость, являешься здесь мстителем за преступление. Одно только невыразимо огорчает меня: мне не удалось спасти дочь Теодориха. И я умоляю тебя уверить мою высокую повелительницу, императрицу, которая никогда не была милостива ко мне, что я изо всех сил старался выполнить ее поручение относительно дочери Теодориха, о судьбе которой она в последнем разговоре поручала мне особенно заботиться. Что же касается Теодагада, который предал готское государство в наши руки, то я осмелюсь ответить великой императрице, что первое правило мудрости гласит: опасно держать в доме людей, знающих наши сокровеннейшие тайны».
Окончив письмо, Петр запечатал его и немедленно отправил, сам же остался еще на несколько дней, чтобы закончить свои дела. Теперь он стал вдвое богаче, чем был, потому что скрывал от Готелинды, что имеет поручение погубить Амаласвинту, и взял с нее громадную сумму за то, что будто бы рискует подвергнуться немилости императрицы, если допустит умертвить дочь Теодориха.
«Надо только позаботиться, чтобы ни Теодагад, ни Теодолинда не явились в Византию, потому что тогда может все открыться. Необходимо уничтожить их немедленно». И он позвал одного из рабов, вручил ему запечатанный пакет и сказал:
– Когда соберется народное собрание готов, отыщи среди них человека, имя которого здесь написано, и вручи ему эти документы. Они очень важны.
После этого он отправился домой, в Византию. Вот видны уже родные берега, роскошные дачи, разбросанные на них. «Здесь, среди сенаторов государства, буду наконец жить и я!» – с самодовольством думал Петр, глядя на них. Когда «Немезида» подходила к гавани, навстречу ей выехала великолепная галера императрицы. Как только Петр узнал ее, он тотчас велел остановить «Немезиду». Галера подъехала: на ней был посол императора. Взойдя на «Немезиду», он подошел к Петру и показал ему документ с императорской печатью.
– Именем императора Юстиниана объявляю, – сказал он, – что ты приговорен к пожизненной работе в горных рудниках Херсонеса за то, что целые годы подделывал документы и росписи налогов. Ты же предал дочь Теодориха в руки ее врагов. Император готов был помиловать тебя, прочтя твое письмо. Но императрица, убитая вестью о гибели Амаласвинты, открыла ему твое старое преступление. Кроме того, письмо префекта сообщило ей, что ты вместе с Готелиндой составил план убийства королевы; это письмо императрица показала императору. Все имущество твое взято в казну, а императрица велела передать тебе… – Тут посол наклонился к самому уху Петра и прошептал: что ты сам подал ей умный совет – не держать при дворе людей, знающих опасные тайны.
