Ещё и ещё раз взгляд его останавливался то на одной, то на другой вершине красного треугольника, вычерченного на карте. Неужели всё-таки в океане? Попробуй доберись туда!
А если не в океане?..
Уже под утро Матвей после долгих раздумий начал помечать что-то в центре треугольника, бормоча при этом: «Высота, она же медиана, она же биссектриса...»
Потом медленно поднялся с карты, посмотрел на часы, которые показывали без четверти пять, подошел к телефону и, отчаянно махнув рукой, набрал номер.
С минуту никто не подходил. Потом в трубке раздался сонный сердитый голос.
— Майечка, привет! — весело сказал Матвей. — У тебя есть карта Азии?..
— Ты что, с ума сошел? — разозлилась Майя.
— Возможно! Но я хочу, чтобы ты раньше всех узнала: вымпел находится в трехстах сорока километрах от Красноярска!
Глава вторая
В ШЕСТОЙ ДЕНЬ ПЯТОЙ ЛУНЫ...
Кто бы мог подумать, что самое трудное ещё только начинается?
Возиться в лаборатории, охотиться за пирамидами, ломать голову, глядя на карту, — всё это было детскими игрушками по сравнению с тем, что они затеяли теперь.
Матвей, рассеянно шагавший по обочине лётного поля, посмотрел на самолёт, которого, словно младенца из соски, поили два огромных автозаправщика, казавшихся просто малютками рядом с крылатым великаном.
Скоро «ТУ» поднимется, ляжет на курс и доставит его, Матвея Белова, в Красноярск. Заварил кашу — теперь, будь любезен, расхлёбывай!
Есть такая старая поговорка: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Бывают же счастливцы, у которых хоть на бумаге всё получается гладко! А что делать, если даже на бумаге получается чёрт знает что?..
Если ищешь центр треугольника, начерченного на листе ватмана, то размер найденной точки — какие-нибудь десятые доли миллиметра.
Если геодезисты, разбивающие площадку для парка, ищут точку, находящуюся в центре известного им треугольника, в вершинах которого они могут установить свои инструменты с трубами-дальномерами, то они уже находят не точку. Потому что найти точку в этом случае невозможно. Любой прибор — даже самый верный дает небольшие ошибки. Земля не совсем ровная. Воздух, через который геодезист смотрит на веху, не совсем прозрачный.
Вместо точки получается что-то вроде чайного блюдечка. Впрочем, для разбивки парка большая точность и не требуется.
Но когда надо «разбивать», как говорят строители, треугольник в полтора материка, тут уж чайным блюдцем не отделаешься. По самым оптимистическим подсчетам геодезистов, центр треугольника, который был нужен Матвею, представлял собой «точку» диаметром километров сто.
Это на бумаге, где на площади чуть побольше половины почтовой открытки умещается весь Байкал. Что же будет там, на «оврагах»?
Погружённый в эти раздумья, Матвей бродил в отдалении от многочисленных пассажиров, ожидающих посадки. А следом за ним неутомимо шагал Серёгин, которого главный редактор наотрез отказался посылать снова в Сибирь, да еще с Беловым (Тарасюк улетел в Красноярск двумя днями раньше).
— Матвей, а Матвей, — в десятый раз повторил Серёгин, — а как ты думаешь, откуда они прилетели? Я думаю, с Фаэтона!
— С Фаэтона, — машинально повторил Белов.
— Вот именно! — обрадовался Серёгин. — С той самой десятой планеты, что крутилась между Юпитером и Марсом, а потом рассыпалась на астероиды... Да подожди ты минуточку, не топай, как на параде! — Он крепко ухватил Матвея за локоть. — Это очень важно! Ведь ты сейчас улетишь, а потом тебя ищи-свищи!
— Так не на Фаэтон же! — остановившись, сказал Белов.
Серёгин заулыбался: наконец-то ему удалось завладеть вниманием Матвея!
— У меня есть доказательства, что Фаэтон был на самом деле!
И, торопясь, чтобы успеть, пока не объявят посадку, Леонид Серёгин стал рассказывать Матвею об одной старинной карте неба...
В самом начале нашей эры мусаваратский астроном Альдамак составил карту звёздного неба. На ней значилось девятьсот семьдесят семь звезд. Но главным сокровищем для современных ученых оказалась не эта карта, а так называемые «Пояснения» к ней.
Альдамак писал, что звёзды — далекие солнца. Что не Солнце вертится вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца. Что у звёзд непременно есть свои земли со своими людьми — крестьянами, астрономами и царями...
Последнее замечание древнего учёного и привело к печальным последствиям.
Царь Мусаварата часто прибегал к советам Альдамака, прежде чем начать войну или обложить народ новым налогом. Ведь Альдамак считался лучшим астрономом и предсказателем будущего. Поэтому царь готов был простить мудрецу его слова о других солнцах и других землях.
Но утверждения, что есть и другие владыки, — этого он простить не мог. Этак подданные ещё начнут думать, что можно заменить его, владыку Мусаварата, каким-нибудь другим царём!
Пришлось сослать мудреца в дальние каменоломни, а его богохульное сочинение предать проклятию и повелеть уничтожить.
И всё-таки одну копию «Пояснений» Альдамака почти через две тысячи лет удалось разыскать. Трактат древнего ученого отличался строгостью и точностью. Первая страница начиналась так...
Туг Серёгин достал записную книжку и прочёл:
— «В шестой день пятой луны первого года династии Аманиренас снова появилось восточнее Рыбы третье ночное светило после Луны и Венеры — Таира...»
Эта фраза сама по себе не вызвала бы никаких толков. Можно было предполагать, что речь идет о Юпитере... Но каково было удивление астрономов, когда буквально на следующей странице «Пояснений» они наткнулись на знак Юпитера.
В чём дело? Разве Юпитер — это не Таира? Какое же ещё светило может быть третьим после Луны и Венеры?
Попытались отыскать фразу, в которой одновременно встретились бы «Юпитер» и «Таира». Такой фразы не нашли.
Тогда учёные решили, что в рукопись вкралась ошибка при переписке.
И в самом деле — разве есть хоть одно древнее сочинение, в которое многочисленные переписчики не внесли бы какой-нибудь путаницы? На том дело и заглохло...
— Но теперь, — Серёгин понизил голос, — теперь, когда я смотрю на всё это глазами человека космической эры (у Белова дрогнули уголки губ), я спрашиваю, Матвей: а что, если переписчик не ошибся? Слушай, Матвей! Я сам проверил, как это пишется — «Юпитер» и «Таира». Иероглифы не похожи совершенно. Перепутать их просто невозможно! Так почему же не предположить, что в нашем небе и вправду была когда-то планета ярче Юпитера?.. Фаэтон! Загляни в Новосибирск, будь человеком! Есть там великий дока по части астрономических древностей профессор Файзуллин, поговори с ним!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
