1980 год: Москва, гастроли
После первого показа «Военных историй» успех Валерки и его команды только нарастал. Они продемонстрировали спектакль еще пару раз в родном ДК. Зал был полон, слушали в напряженной тишине, кое-кто всплакивал. Провожали актеров овацией.
Затем началось время выездных спектаклей. Композицию показали в самых крупных вузах столицы: МГУ, Бауманском, МАИ, МИФИ. Съездили в Долгопрудный в Физтех. Прочесали самые мощные предприятия Белокаменной: ЗиЛ и «Москвич», завод «Динамо» и завод имени Войтовича. Рабочий класс принимал постановку, пожалуй, еще теплее, чем циничные студенты. Агитбригадовцев всюду кормили-поили, а на «Москвиче» предложили даже приобрести без очереди новенькие автомобили – да только откуда у студентов взялись бы башли на лимузины?
Прошел Новый год, наступила весна 80-го, и в марте мэтишная агитбригада за явным преимуществом победила в московском смотре студенческой художественной самодеятельности. Намечалась поездка в Вильнюс, на всесоюзные состязания.
Валерка и Лиля по-прежнему были вместе. Когда дома не было Володьки, она через окно проникала к нему в сто девятую комнату. Иногда он под покровом ночи пробирался в ее коммуналку в Армянском переулке.
Однажды утром, после упоительной близости, которую, пожалуй, и словами не передать, молодой человек предложил:
– Лилька, давай поженимся.
– Ты что, – пропела она, – мне официальное предложение делаешь?
– Да! Да! – выкрикнул он. – Официальное!
Лиля вздохнула.
– Нет, дорогой. Мне очень хорошо с тобой, но… Давай подождем.
– Чего ждать-то? Чего?
– Ну, хотя бы окончания института. Нам же с тобой надо доучиться спокойно.
– А в женатом состоянии мы что, спокойно не доучимся?
– А если дети пойдут?
– Они и так пойти могут.
– «И так» – вряд ли… Как ты видишь, я об этом забочусь.
– Будешь заботиться и дальше.
– Духу не хватит, в замужнем-то состоянии.
– Значит, ты мне отказываешь?
– Пока – нет.
– Но и не соглашаешься?
– Пока – не соглашаюсь.
Лиля много раз потом вспоминала о том разговоре. Если бы она сказала «да», жизнь ее повернулась бы совсем по-другому.
Она бы уехала в провинцию – как декабристка за своим любимым. И надолго оказалась бы рядом с бедняком, патентованным неудачником.
А, может, наоборот: ее силы и ее воли хватило бы, чтобы вытащить их обоих?
Но какой бы тогда стала ее жизнь: сплошной борьбой за кусок хлеба!..
А, впрочем, история не знает сослагательного наклонения. Что случилось – то случилось. И что теперь жалеть о нереализованных возможностях…
А у Валерки тогда, зимой восьмидесятого, на фоне грандиозных сценических и впечатляющих любовных побед начались проблемы на другом фронте. Учебу он забросил капитально, и даже для его светлой головы отставание стало угрожающим. Раньше он еще вытягивал самого себя за счет былых, школьных знаний. Но теперь начались предметы, которые в школе даже краешком не проходили. Программирование – на «фортране» и «ассемблере». Расчеты электрических режимов. Бесконечные курсовики. Валерку не спасало даже то, что объяснения, которые давали ему друзья-студенты, он схватывал на лету. К зимней сессии он подошел с пятью хвостами. Сдавать экзамены его не допустили. Он напрягался, бился, бегал за преподами, но все равно к лету у него в пассиве значилось семь несданных зачетов и четыре экзамена.
А летняя сессия восьмидесятого года для столичных студентов прошла раньше обычного срока – в мае. Приближалась Олимпиада, и всех иногородних студиозов собирались отправить из Белокаменной куда подальше. В общежития на их места планировали селить тех гостей спортивного форума, что попроще, а также иногородних оперотрядовцев и милиционеров.
Москву драили, мыли, мели и строили. В метро начали объявлять остановки на двух языках: «Некст стоп из Льермонтовская!..» Стал популярен анекдот: «Какие основные этапы развития СССР? – Предолимпийский, олимпийский и… восстановление разрушенного хозяйства». Показуха не отменялась даже из-за того, что основные соперники – спортсмены из США, Великобритании, ФРГ, Италии и других стран НАТО бойкотировали Игры в связи с отправкой советского ограниченного контингента в Афганистан.
Москва олимпийская в то лето оказалась закрыта для Валерки и товарищей. Их отправляли на смотры и гастроли. Сначала – Вильнюс, потом города Литвы, затем – перелет в город нашенский Владивосток, потом – БАМ и, наконец, как финал-апофеоз, Новороссийск – Малая земля, священная земля. Агитбригада прочно попала в пропагандистскую обойму. Стала одной из скважин, из которых шла патриотическая промывка мозгов советского населения…
Пару лет назад
Валерка правильно ответил на вопрос о Колумбе-а потом еще на два, ценой последовательно шестьдесят четыре и сто двадцать восемь тысяч.
Главная режиссерша глянула на секундомер. Пробормотала:
– Уже тридцать три минуты. Надолго у нас этот Валерий задержался.
Молодая редакторша стала возражать, опять оглянувшись на Лилю (вообразила, небось, что он и вправду ее любовник):
– Но ведь он хорош, Нинель Дмитриевна!
– Хорош не хорош, а бабок он уже достаточно срубил… – проворчала режиссерша. И из политеса обратилась к Лиле:
– Валим его?
Генеральный продюсер кивнула. И в самом деле, рискованно целую передачу строить на одном игроке, как бы ярок он ни казался.
Их шоу, как и все развлекательное телевидение, – это шоу фриков, парад чудиков. А Валерка, как ни умен и обаятелен он был, – все-таки чересчур нормален для ТВ.
И режиссерша щелкнула в компьютере мышкой на красное поле.
Теперь Валерию будут попадаться самые трудные для него вопросы.
Хватит. Поиграл – и будет. Дай другим поиграть.
На площадке Мальков стал интриговать зрителей и игрока.
– Вы, Валерий, и впрямь находитесь в трех шагах от миллиона! И следующий вопрос стоит уже двести пятьдесят тысяч рублей! Вы готовы продолжать игру?
– Да, я готов, – отвечал Валерка.
Он, конечно, даже понятия не имел, что в режиссерской рубке принято решение его завалить.
Обычные люди, приходившие на ТВ в роли гостей ток-шоу или игроков, ни малейшего представления не имеют о телевизионной кухне. И о том, что для телевизионщиков они – не больше чем сырье, расходный материал, с которым можно во имя картинки и рейтинга поступать как заблагорассудится. Лишь бы картинка смотрелась и рос рейтинг.
– Впрочем, вы можете отказаться сразу после того, как прозвучит вопрос, и забрать все выигранные вами деньги, сто двадцать восемь тысяч рублей! Итак!.. Вопрос номер двенадцать: Что такое царская водка? Ответ А: смесь соляной и серной кислоты; В: смесь соляной и азотной кислоты; С: смесь серной и азотной; D: смесь соляной, серной и азотной…
– Ох, елки!.. – прошептал про себя Валерка.
Его непосредственный вздох, усиленный «петличкой» – микрофоном, прекрасно расслышали на капитанском мостике, а вскоре он станет достоянием десятков миллионов телезрителей. Лицо игрока исказила гримаса неудовольствия.
– Эффектно переживает, – прошептал главный оператор и скомандовал в свой микрофон, связанный с операторами на площадке: – Дайте его сверхкрупно! Наезд!..
На мониторах крупным планом появилось напряженное лицо игрока.
– Вы когда-нибудь видели царскую водку? – спросил участливо (а на самом деле куражась и сбивая его) Мальков.
– Нет, только посольскую, – мгновенно ответил Валерка. – И не просто видел, но и пил.
Главный редактор в рубке подняла вверх палец. Чего там говорить, игрок хорош.
– Может, не валить его? – словно про себя спросила она. – Протянуть дальше?
– Шиш ему, а не миллион, – сквозь зубы бросила режиссерша.
– А вы неорганическую химию в школе изучали? – продолжал тормошить игрока ведущий.
– Кажется, да.
– Кажется? – поднял бровки Мальков.
– Я в то время в футбол играл. И на гитаре, – буркнул Валерка.
Ведущий не нашелся, чем парировать, и Нинель мгновенно бросила в микрофон:
– Ну, все футбольные вопросы у нас кончились. И гитарные – тоже.
Лиля с неудовольствием глянула на Нинель: не слишком ли большую власть она забирает на площадке? Здесь, на телевидении, никому нельзя доверять. И все время приходится находиться в напряжении. Расслабишься на секунду – тут же схарчат.
Мальков словно попугайчик повторил подсказку Нинель:
– Ну, вопросы про футбол и про музыку у нас кончились… Но, напоминаю, у вас, Валерий, еще остались не израсходованы все три подсказки. Вы можете позвонить другу, попросить помощи у зала или убрать два неверных варианта ответа.
– Давайте уберем, – пробормотал, с миной глубокой задумчивости, Валерка.
– Хорошо. Уважаемый компьютер! Уберите, пожалуйста, два неверных варианта.
С легким блямканьем две надписи с монитора исчезли. Осталось: смесь соляной и серной. И – соляной и азотной.
