или арестами опасных преступников после наступления темноты. С ее приходом расслабляются даже самые суровые рецидивисты.
Именно в эти моменты я мог обоснованно рассчитывать на то, что чудовища разговорятся.
Хотя время от времени меня посещали случайные мысли о ВТК, последний раз я серьезно задумывался об этом убийце в 1997 году, в процессе работы над книгой «Маньяки», где рассказывал о подноготной различных серийных убийц, насильников и педофилов.
А спустя несколько лет я начал интервьюировать осужденных маньяков и выбирал для появления в тюрьмах вечерние часы, когда заключенные особенно остро ощущают собственное одиночество.
Я лишний раз убедился, что участие в расследовании дела ВТК не прошло для меня бесследно, когда мы с соавтором решили использовать случай Душителя для первой главы книги. В сущности, она представляла собой тезисное изложение моей справки 1979 года с добавлением предположений о личности неизвестного преступника, которые мы выдвинули в ходе консультаций с полицейскими из Уичито в 1984 году. Так как дело оставалось нераскрытым, я предположил, что публикация моих личных соображений вызовет шквал читательских откликов с ложными наводками, в которых полицейские просто захлебнутся. Поэтому изменил имена, места и даты, поселив убийцу в вымышленном городке на северо-западе страны и убрав все упоминания о ВТК.
Однако невзирая на все литературные уловки, написанное явно задело читателей за живое. Вскоре после публикации я начал получать письма, где люди сообщали, что вымышленный персонаж из вымышленного города кого-то напоминает. В большинстве случаев меня спрашивали, не поработаю ли я с предложенной наводкой сам или, в крайнем случае, не посоветую ли знакомого сыщика, который этим займется.
Рекламируя книгу, я разъезжал по стране с лекциями и автограф-сессиями. Меня не покидало чувство, что ВТК может присутствовать на каком-то из этих мероприятий, особенно в Канзасе.
Опасался ли я за свою безопасность? Практически нет. Я был абсолютно уверен: этот тип крайне труслив и ни в коем случае не осмелится прибегнуть к насилию в общественном месте. Со всеми жертвами он расправлялся лишь после того, как убеждался в их полной беспомощности.
9
Прошло почти два часа, а от Кена Ландвера не было вестей.
И неудивительно — такая работа. В период службы в ФБР мне не раз приходилось отвечать на телефонные звонки с работы, прерывавшие спокойный семейный ужин. И часто случалось, что, повесив трубку, я мчался в аэропорт и улетал первым попавшимся рейсом дня на три.
Я встал с кровати, походил по номеру, взял со стола принесенный Ландвером компакт-диск в белой пластиковой обложке и принялся его рассматривать. «Интересно, что нового его содержимое расскажет мне о Деннисе Рейдере?» — подумал я, усаживаясь перед письменным столом.
За несколько недель до приезда в Уичито я начал формировать представление о жизни Рейдера по отдельным фактам, выявленным в ходе расследования и в результате моих собственных изысканий. Получив в свое распоряжение копию альбома выпускников средней школы Уичито-Хайтс 1963 года, удалось выйти на нескольких школьных знакомых Рейдера. Для установления телефонных номеров мне пришлось прогнать через компьютер весь список одноклассников. И, сделав бесчисленное множество звонков, я начал получать кое-какие ценные результаты.
Некоторые из старых знакомых, никогда не говорившие о нем публично, смогли предоставить отрывочные сведения о его жизни, не попавшие в материалы дела или в прессу.
Кое-кто из его старых знакомых воскрешал воспоминания со слезами. И все были потрясены, озадачены и крайне опечалены тем, что их давний знакомый превратил свою жизнь в бредовый кошмар.
Прошло еще несколько минут. Я решил вынуть диск из обложки.
— Ладно уж, взглянуть точно не помешает, — пробормотал я сам себе.
Потом включил ноутбук и вставил в него диск. На экране появилась папка с файлами. Я щелкнул по иконке, увидел десятки других папок и начал открывать одну за другой. Какой-либо логики в распределении файлов по папкам не наблюдалось. В одних были сканы рисунков, изображающих пытки связанных женщин, в других — фотокопии дневниковых записей, сделанных небрежным почерком на вырванных блокнотных листках.
Везде то и дело встречались полароидные снимки. В основном Рейдер фотографировал сам себя связанным по рукам и ногам с кляпом во рту. Иногда на нем были женские платья с оборками, белокурые парики и пластиковые маскарадные маски с надутыми губами. На некоторых он свисал с голых веток деревьев в одних трусах. Все это производило неприятное и несколько пугающее впечатление. Но в первую очередь меня интересовали слова, и я принялся читать.
Чувства и мысли, отделившие человека от остального мира, начали посещать Денниса примерно в трехлетнем возрасте. Судя по одной из дневниковых записей, именно этим периодом датируется воспоминание, плотно обвившееся вокруг него удушающим плющом.
Рейдер написал, что не способен вспомнить все подробности — по меньшей мере, воспроизвести их настолько же точно, как детали своих убийств. Он помнил только, что в три года зашел в спальню матери и увидел ее безнадежно запутавшейся в простынях, привязанных к чугунному изголовью кровати. С закинутыми за голову руками она извивалась в рыданиях и пыталась высвободиться. Ему показалось, что он простоял в дверях целую вечность, ощущая бессилие и невозможность хоть как-то помочь.
Но как женщина оказалась в этой неприятной ситуации? Ответа на этот вопрос у него не появилось даже спустя много лет, прошедших между событием и дневниковой записью. Ясно одно: в каждом из убийств он так или иначе воспроизводил это воспоминание.
Образ лежащей в постели полуодетой, бьющейся в отчаянии матери стал его визуальным заклинанием.
Я надеялся, что фрагментарные зарисовки станут частью огромного мозаичного панно, которое позволит мне лучше разобраться в человеке, превратившемся в ВТК.
В другой папке обнаружились стенограммы допросов Рейдера. Как он сказал полицейским, на его памяти в этой части страны всегда жили Рейдеры и, наверное, будут жить и впредь. Если, конечно, содеянное не заставит переехать. В этом случае он точно не станет их винить. На закате жизни ВТК начал задумываться, как его дела скажутся на потомках.
Предки Рейдера приехали в эти края из Баварии в начале XIX века. Это были солидные добропорядочные люди. Они трудились не покладая рук и старались во всем следовать Слову Божию. Фамилия происходила от немецкого существительного rad, то есть «колесо». Судя по всему, первые Рейдеры были колесниками. И мальчиком, и взрослым Деннис рисовал точно такие же большие деревянные колеса, какие мастерили далекие предки. Правда, его «создания» не предназначались для перевозок — он мечтал привязывать к ним женщин и пытать их.
Деннис Линн
