— Но ведь замок расположен вдали от моря, — заметила Уинн.
— В этом и нет надобности. Принцы Пауиса-Венвинвина живут здесь, а наши торговые дома находятся в городах вдоль побережья Уэльса, Англии, а также Ирландии. У нас есть управляющие в землях франков и в городах на берегу древнего моря, которое надо проплыть, чтобы добраться до Византии, где у нас тоже есть торговый дом. Затем мой брат вкладывает средства и в другие торговые дела. Караваны, которые идут в Иерусалим и дальше. Все это довольно сложно. Я и половины не понимаю как следует, но если ты интересуешься, спроси у Мейдока. Ему нравится говорить о собственной ловкости, и он будет часами рассказывать, если ты ему позволишь.
Уинн рассмеялась.
— Думаю, это не очень любезно с твоей стороны, сестра. Мейдок, должно быть, очень умен, чтобы быть таким богатым.
Пролетели осенние месяцы, позолотив окрестные холмы. Наконец наступил декабрь. Теперь зеленели только сосны, а склоны холмов окрасились в серый, черный и коричневый цвета. Приближался день зимнего солнцестояния, а вместе с ним и свадьба Несты и Риза.
Риз прибыл в замок за два дня до бракосочетания, как и велел ему Мейдок. Он приехал с отрядом воинов в 100 человек, в сопровождении своих кузенов, лордов Коуда и Длина, их жен, юного лорда Гарнока, его бабушки и Map. Мейдок отправил Давида управляющим в Гарнок спустя несколько недель после приезда Уинн в замок. Она порасспросила его и полностью сошлась во мнении о нем с Мейдоком.
— Я понимаю, что брат еще молод, — обратилась Уинн к Давиду, — но вы должны считаться с ним во всем, если, конечно, не будете абсолютно уверены, что он не прав. Иначе он ничему не научится, он очень горд.
— Надеюсь, его гордость ничем не отличается от гордости большинства мужчин, моя госпожа, — ответил Давид, а в глазах у него мерцали насмешливые огоньки. И Уинн он понравился еще больше.
Теперь, когда Давид остался приглядывать за Гарноком, Дьюи мог приехать на свадьбу Риза и Несты.
При виде всех чудес у Дьюи широко раскрылись глаза, но как бы он ни был поражен, он не мог удержаться от резкого замечания:
— А все же я предпочитаю Гарнок.
— Так и должно быть, — согласилась Уинн. — Это твой дом.
— Дурак никогда не меняется, — тихо сказала брату Кейтлин. — Да это место — просто рай, а ты предпочитаешь навозную кучу, откуда мы сбежали? Я продала бы душу сатане, чтобы иметь все это! — И она показала широким жестом на зал.
— Значит, тебе не нравится в Коуде? — поинтересовалась Уинн.
— Если начистоту, довольно неплохое место, но уж очень напоминает Гарнок, — ответила Кейтлин. — Мне приходится прилагать много усилий, чтобы привести его в должный порядок. Но теперь, когда леди Блодвен удалена из дома, станет легче. Я здесь вижу много такого, что могу приспособить в меньшем доме. А может, будет легче просто расширить дом. — Она погрузилась в размышления.
— А что случилось с леди Блодвен? — спросила Уинн, желая узнать, как Кейтлин удалось избавиться от свекрови.
— О, она отправилась в монастырь Сант-Фрайдсвайд, где и закончит свои дни. Ей там хорошо, а я наконец обрела покой, — довольным тоном сообщила Кейтлин.
— Как ты вынудила ее уехать из дома? — строго спросила Уинн. — Только правду, Кейтлин!
Кейтлин самодовольно рассмеялась, а затем, понизив голос, сказала:
— Не хочу, чтобы Артур услышал. Я обещала толстой корове сохранить ее секрет в тайне от сына взамен ее добровольного отъезда. — Кейтлин перешла на шепот. — Я застала мою дорогую свекруху в пекарне с задранными до талии юбками, склонившуюся над столом и набивающую свою утробу пирожными и засахаренными фруктами, в то время как пекарь, грубо схватив руками ее мясистые бедра, накачивал ее доверху своим собственным кремом. Я не один раз наблюдала ее в таком виде, но ждала момента, чтобы разоблачить, до тех пор, пока не убедилась в регулярности этих занятий. Старуха Блодвен похотлива сверх меры, хотя, взглянув на нее, никому бы и в голову это не пришло. Она наведывалась в пекарню по крайней мере четыре раза в неделю, и это в ее-то возрасте! — закончила Кейтлин несколько огорченным тоном.
— Значит, ты заставила ее покинуть дом и уйти в монастырь? — воскликнула Уинн. — Не слишком ли это сурово?
— Я не могу, чтобы такое существо развращало моих детей своим бесстыдством, — чопорно сказала Кейтлин, на мгновение коснувшись руками живота. — Ее поведение непростительно. Она не изменилась бы, позволь я ей остаться. На самом деле, Уинн! Я могла бы простить ей благоразумного любовника из нашего круга, но, сестра, она ведь спуталась с пекарем!
— А какова же участь пекаря? — поинтересовалась Энид.
— Я сказала Артуру, что он оскорбил меня. Его хорошенько выпороли. Он легко отделался, бабушка, да к тому же пекарь не дурак. Он принял наказание и вернулся к своим печам. Я могла бы лишить его жизни.
— Но для этого, — заметила Уинн, — тебе пришлось бы разоблачить леди Блодвен, и тогда у тебя не было бы такой удачной сделки. Возможно, она вообще не ушла бы добровольно.
Кейтлин кивнула.
— Не смотри на меня так хмуро, Уинн. Блодвен так же хорошо в монастыре, как и в Коуде. Артур проследил за этим, так как он любит ее. У нее будет неиссякаемый запас засахаренных фруктов.
— А какую причину ты придумала для мужа, чтобы отправить ее в монастырь? — спросила Энид.
— Ну что ж, — вновь самодовольным тоном произнесла Кейтлин, — старая корова всегда носилась со своим слабым здоровьем. Вот она и сказала Артуру, что не перенесет присутствия в доме кричащего младенца, будь он даже ее внуком.
— Ты ждешь ребенка? — Уинн внимательно посмотрела на сестру.
— Конечно! — ответила Кейтлин. — А разве не видно? Артур говорит, я расцветаю с каждым днем.
— Мое дитя, ты мне должна была сказать, — пожурила ее Энид. — Когда должен родиться ребенок?
— В июне, — ответила Кейтлин. — Я зачала своего сына, когда мы приехали в Коуд, сразу же после свадьбы. Артур — страстный любовник.
— А я зачала своего сына в первую брачную ночь, — внезапно заговорила Дилис. — Хауел очень доволен мной. Он говорит, что у меня все данные быть хорошей матерью, — с гордостью закончила она.
Энид от удивления покачала головой.
— Когда ваш ребенок должен появиться на свет? — сухо спросила она.
— Разумеется, раньше, чем у Кейтлин, — последовал удовлетворенный ответ. — Это я, бабушка, подарю тебе твоего первого правнука.
Уинн взглянула на Несту, которая, как и она сама, с трудом сдерживала смех. Расстояние сделало мелочность ее сестер смешной. Как и брат, Уинн, как ни старалась, не могла полюбить своих сестер. Они не знали покоя за все время пребывания в Скале Ворона. Они бродили по замку, заглядывая в каждый укромный уголок, наблюдали за хозяйственной жизнью. Они откровенно завидовали старшей сестре, ее богатству, которое, как каждая из сестриц уверяла всех, кто соглашался выслушать их, на самом деле принадлежало ей. Уинн была слишком занята, чтобы уделять много внимания своим сестрам, поскольку заботы о свадьбе Несты легли на нее. Празднование должно быть достойным сестры принца Пауиса. Надо накормить более трехсот гостей, включая вассалов. Но сейчас Уинн уже чувствовала себя уверенно и знала, что сможет заготовить достаточно еды. С побережья привезли двенадцать бочонков устриц, которые установили в колотый лед и снег, доставленный с ближайших гор. Четыре говяжьи туши зажарят на кухне на больших вертелах. Будет целый бык, два оленя, а также ветчина, гуси, утки, тушеный кролик, приправленный луком, петрушкой и морковью, пироги с куропатками, перепела, зажаренные до золотистого цвета, и павлин, начиненный сухими фруктами, которого внесут в зал на серебряном подносе со всеми его красивыми перьями; форель, пойманная в местных ручьях, будет зажарена в масле и подана с лимоном; лососина на листьях салата; треска, приготовленная в сливках и в сладком вине. Будет крошечный зеленый горошек, мелкая отварная свекла, молодой латук, сваренный в белом вине на пару с луком-пореем и каперсами.
