какие-то чулки, ночнушки, трусы. Только белье, и ничего нормального.
— Сегодня отдыхай, Жора на сходку поехал, а там всегда куча шлюх. Так что можешь расслабиться. Жора добрый слишком, как по мне. Влюбчивый. Вот, ты ему, видишь, понравилась. Если не замочил сразу, значит ещё поиграет с тобой в любовь. Я-то его знаю, он ухаживать любит. Только ты его не зли. Тогда может подольше подержишься, чем остальные.
Он взял другой пакет, понес на стол возле окна. Поставил и начал доставать коробочки и пакетики.
— Я не знаю, что ты любишь. Острое не брал. Я люблю острое, чили люблю. Но тебе взял, смотри.
Он обернулся и, наверное, сейчас только понял, что я слушаю напряженно. С опаской.
— Да ты меня не бойся. Я хоть и киллер, но добрый. Тебя не трону, если Жора не прикажет. А ты не делай так, чтоб приказал, и тогда всё будет класс.
Он пошел к двери. Я уже надеялась, что сейчас уйдёт, но там он обернулся и сказал:
— Ты меня поняла?
— Да, — ответила быстро и кивнула, чтобы он поскорее ушел.
Этот человек, при всем своём спокойствии и кажущемся участии, пугал меня больше остальных.
59. Бес
Бездействие вот что хуже всего. Тупое бездействие.
Лежать без движения и осознавать свою беспомощность. А в это время, возможно, происходит что-то страшное.
Уже бесполезно жалеть о содеянном. Что случилось, то случилось. Нужно думать о том, как предотвратить настоящее?
Картины рисовались в моем воспалённом мозгу и от них тело не могло сдвинуться, но оно горело изнутри. Некого позвать и просить о помощи, потому что никто не поможет.
Дверь скрипнула, я оторвал взгляд от стены.
— Привет старый.
Лука. Слава богу. Я реально рад его приходу. Ещё сильнее я бы радовался приходу Евы, но знаю, это невозможно.
— Как ты? — он сел на стул напротив кровати.
— Не чувствую ничего, — выдавил я.
— Айболит сказал — это временно.
— Надеюсь.
Смотрю с надеждой, может скажет что-то о Еве.
— Короче, она у Савицкого, — произносит Лука и начинает грызть ноготь.
Это нехороший знак. Он грызёт ноготь, когда нервничает, недоволен или что-то сильно не нравится и раздражает.
— В банде? — спрашиваю и боюсь, если ответит — да.
— В доме. Но там — крепость. Туда и комар не проникнет. У него все под напряжением и на камерах. Там у них не так как у Давида. Промзона. Окопались люди по серьезному. А Савицкий, всех симпотных девок сначала через себя пропускает, а когда надоест, отдает в притон, к Саиду. Или, если девка ерепениться начинает. А эта будет ерепениться.
— А как ее достать оттуда?
— Ты серьёзно? Никак не достать. Никак. От Савицкого даже не мечтай. Только если в притон отдадут, оттуда можно.
— В какой притон Лука? Ты о чём вообще?
Каждое слово отдаётся болью где-то возле сердца. Резкой, тянущей, проникающей. Глубокой болью.
Он смотрел в моё лицо, как будто с насмешкой. В холодном взгляде я почувствовал даже издёвку. Наверное он даже рад, что я в таком положении. Да, конечно рад.
— Что, жалко девку? — произнёс Лука с каким-то новым выражением на лице. — Затрахают. А может это расплата?
— Ты о чем? — я напрягся.
Нехорошо он смотрит. Очень нехорошо. И ведь сейчас я полностью в его власти. И пикнуть не успею подушку на морду и прощайте.
В тоне его железно. Значит решился. Знаю я его эти нотки, они перед убийством появляются.
— А ты не помнишь? — говорит и криво улыбается.
— Ты про Линду?
Я догадывался давно, что он за что-то зол на меня, но вот не мог понять за что. А теперь понял. Линда. Из-за нее.
Лука сурово насупился. Значит, я попал в точку.
— Если ты о ней, то в дом я ее не посылал. Ты это знаешь. Она сама туда припёрлась, чтобы меня разозлить. Сама. Я ее ни под кого не ложил, сама ноги раздвигала и рот открывала.
— Она пришла за тобой, как собачка. А мы должны быть в ответе за тех, кого приручили. Ты должен был что-то сделать Бес.
— Ты хорошо знаешь, что я делал. Три раза вывозил её, снимал квартиру. И то, что она возвращалась не моя вина. Что хочешь мне говори, хочешь отомстить за нее, вот твой шанс. Пользуйся. Вот он я, лежу, делай что хочешь режь, бей. Без разницы. Только не надо говорить, будто я виноват в том, что Линда стала такой. Ты тоже в этом виноват не меньше моего.
Он потупился.
— Если бы ты не был безумным придурком, взял бы ее и вытащил. Нет же, тебе нравиться унижать ее, мстить за то, что она такая. И что отсосет любому, а не только тебе. Линде никто не может помочь. Кроме нее самой. И даже если ты скажешь, что женишься на ней, она все равно будет идти туда, где куча членов. Потому что ей мало одного мужика.
— Это бред.
— Если это бред пойди и попробуй. Ты это знаешь, не хуже меня. Но тебе же надо кого-то обвинить в том, что она чертова нимфоманка.
— Черт заткнись.
Я понимаю ему трудно это осознавать, но это так.
Лука вздохнул. Встал. Пошел к двери. Там обернулся.
— Выздоравливай.
И вышел.
60. Ева
Гулкие шаги заставили вздрогнуть, встать с кровати и вжаться в угол.
Дверь распахнулась на пороге — Егор Савицкий, по кличке Жора.
Его не было два дня. Приходил только Кеша, приносил еду и пугал разными историями про главаря банды Егора Савицкого.
Говорил что он очень непредсказуемый, двуличный и даже трехличный. Что в планах у него захватить в свою власть, весь город. И это у него точно получится, потому что остальные ему не конкуренты. Ещё говорил, что он жестокий, но любит все красивое. А женщин меняет каждый день. За несколько лет он ни разу не запал на кого-то по-настоящему. Такой он человек не умеет привязываться, или осознанно не привязывается к бабам.
Болтливый киллер за два дня нарасказывал мене столько про главаря Савицкого, что я уже боялась его прихода как огня.
И вот он здесь, стоит на пороге, смотрит на меня, а в руке у него букет белых роз и пакет.
— Здравствуй милая. Ты меня ждала? Вижу что ждала, — он посмотрел на белье, которое лежало на кресле.
Наверное подумал, применяю. Но я просто откинула бельё с кровати.
— Это тебе, — он приблизился и протянул мне букет.
В глазах Савицкого
