– Байки это... – недовольно пробурчал Алекс. Он был мнительным и не любил, когда говорят под руку.
– Нет, Серега никогда не гонит, – заступился Кривуля. – Он фельдшером на «Скорой» работает, раз говорит – значит, точняк!
– А ты откуда знаешь, где я работаю? – удивился Каратист. – У нас никогда и разговоров об этом не было... Кривуля хохотнул.
– Видел тебя «при исполнении»! Подкатили к дому, доктор впереди, ты сзади с чемоданчиком, весь из себя деловой...
– Чего ж не подошел?
– Да я в машине мимо проезжал. И чего лезть, когда ты на работе... Кривуля очистил таранку и несколько картошек, нетерпеливо потер ладони.
– Давайте за знакомство!
Ему нравилось крутиться в центре событий, чтото организовывать, улаживать какие-то дела, когото учить... Алекс считал, что среди сверстников он не пользуется авторитетом, поэтому тянется к молодым, и он, Алекс, дает возможность ощутить себя нужным и значимым.
Они выпили водку, Кривуля запил пивом, сунул в рот твердый коричневый, прозрачный по краям ломтик рыбы, откусил половину картофелины и, блаженно зажмурившись, принялся жевать.
Сергей разделывал тарань по-другому: взявшись за раздвоенный хвост, разодрал рыбешку вдоль, содрал с позвоночника длинные пласты спинки, стряхнул чешую. Эта манера выдавала в нем коренного тиходонца. Алекс был уроженцем средней полосы, на Дон приехал недавно, а потому чистить рыбу не умел, да и есть не любил. Сейчас он закусывал водку картошкой и без сопереживания наблюдал, как товарищи пьют пиво и смачно расправляются с таранкой.
– Слышь, Сергей, есть дело, – быстро жуя, проговорил Кривуля.
– Вот ты мне лучше скажи, сколько ты баб отодрал на этом столе? – спросил тот.
– О-о-о... – Кривуля подкатил глаза. – Об этом потом. Бабы и сегодня будут, Светка приведет двух подружек. Но сначала о деле.
– Нет. Сначала выпьем, – поправил Сергей.
После второй порции Алексу стало веселей, страх перед последним, решающим, шагом прошел.
– Так сколько баб ты на нем трахнул? – продолжал допытываться Сергей.
– Да почти всех, кого массировал, – скромно признался Кривуля. – Но сейчас о другом поговорим. Есть дело...
– Что за дело? – Атлет съел таранью спинку и теперь аккуратно обгладывал тонкие ребрышки.
– Хотим сделать заказ на одного типа, – пояснил Кривуля. – Он Алексу жизни не дает, по миру пустить собирается. У тебя нужные люди найдутся?
Сергей взял следующую таранку и с хрустом разорвал пополам.
– Люди найдутся. Были бы деньги... А кто он по жизни-то?
– Расскажи, Алекс, – поощряюще улыбнулся кривобокий Вовчик.
– Желтый Николай Иванович. Это фамилия такая – Желтый. Курирует лотки у супермаркета да на Центральном рынке держит кое-что. Перекрыл мне, гад, кислород, хоть копыта отбрасывай... Каратист сделал небрежный жест, означающий: это твои дела, я в них не лезу.
– А сколько платишь-то?
– А сколько надо? Я цен не знаю... Сергей ненадолго задумался, хотя сильные пальцы продолжали чистить рыбу.
– По-разному. Зависит от человека. Чем крупнее, тем дороже. Как эта таранка... Может, тысячу баксов, может, сто тысяч. А может, и миллион рублей...
– Так ты узнай. Три тысячи я дам. А больше у меня сейчас и нет. Когда раскручусь, могу еще доплатить...
– Нет. Такие дела в кредит не делаются, – серьезно сказал Сергей. – А узнать можно. Прямо завтра спрошу.
Они допили вторую бутылку. Несколько раз в запертую дверь стучали, но Кривуля не открывал. С загадочным видом он достал из стола две темнокоричневые бусины.
– Янтарные, – многозначительно подмигнул он Алексу. – Можно обе вогнать. Сергей поможет – он же фельдшер...
Расслабленный алкоголем Алекс не сразу понял, о чем идет речь. Наконец до него дошло.
– Не... Две не хочу. Давай вот эту...
Он указал на овальную бусину размером поменьше. Кривуля приложил к ней металлическую линейку.
– Одиннадцать на восемь миллиметров, – объявил он. – А у второй диаметр одиннадцать. Засаживай большую – тебе разницы никакой нет, а бабам приятней. После первого раза будут за тобой по следам бегать...
– Что это вы замышляете? – Сергей разделывался уже с третьей рыбешкой и допивал остатки пива.
– Сейчас узнаешь...
Кривуля освободил угол стола, приготовил книгу «Основы массажа», сверху положил целлофановый кулек, потолок в пыль пару таблеток стрептоцида, достал откуда-то маленький пузырек со спиртом и отвертку с заточенным жалом. Деловито, явно любуясь собой, чиркнул спичкой. Желтый огонек неуверенно обнял неровное – покарбованное напильником и битое молотком острие, полизал минуту и съежился, оставив на белом металле потеки копоти.
– А чего отвертка такая разлохмаченная? Скальпеля нет? Или бритовки?
– Дурень, это нарочно! Гладкий разрез долго заживает, а неровный за три дня схватывается!
Кривуля смочил спиртом ватку, протер конец отвертки и обе бусины.
– Ну что? Какую выбрал?
– Черт с тобой, давай большую, – криво улыбаясь, проговорил Алекс. – А это больно?
– Ерунда, – ободрил старший товарищ. – Снимай штаны и выкладывай свой балдометр.
Вся процедура запуска «спутника» заняла не больше трех минут. Алекс прислонился к столу, страдальчески скривился и отвернулся, уложив свое мужское достоинство на покрытую целлофаном книгу. Кривуля оттянул кожу в сторону от головки, поискав место, где меньше кровеносных сосудов, прижал отверткой и ударил сверху кулаком. Заточенное жало пробило крайнюю плоть и вошло в книгу. На целлофан брызнула кровь. Алекс вскрикнул.
– Все, уже все...
В кровоточащую рану Кривуля сосредоточенно и ловко запихал обе бусины, одну за другой. Не поворачивая головы, оперируемый жалобно мычал.
– Все, уже все...
Смоченной в спирте ваткой Кривуля протер рану, что вызвало новый вскрик будущего Казановы.
– Все, уже все...
Он поднес к прооперированному органу напряженно согнутую ладонь и поводил округлыми, движениями вправо-влево, будто на расстоянии поглаживал грозно взбугрившуюся, но не набравшую еще силы плоть. Кровотечение прекратилось.
– Ну ты даешь! – восхитился Сергей. – Как ты это делаешь?
– Все, уже все, – словно в трансе повторял Кривуля, и было похоже, что он не расслышал вопроса. Густо засыпав операционное поле толченым стрептоцидом, он обернул орган бинтом и только после этого пришел в обычное состояние.
– Готово! – На плоском лице сияла радостная улыбка. – Три дня я в тебя поизлучаю – и все! Через неделю для пробы отдерешь Светку, только осторожно, а то разрез лопнет. Но когда я лечу, хорошо заживает...
Кривуля был очень доволен и оживлен. Остатки спирта он вылил в стакан, разбавил водой из-под крана и протянул мутную теплую жидкость Алексу.
– На. Послеоперационный наркоз. В зоне только его и давали. А ты и предварительное обезболивание получил. Цени!
Алекс залпом выпил противное пойло, жадно закусил картошкой.
– А говорил «не больно»! – укорил он друга, рассматривая стол и явно не находя того, что искал.
– Слушай, а где второй шарик?
– Оба на месте... Лучше одним заходом поставить, – деловито ответил Кривуля.
– Да ты что! – задохнулся от возмущения Алекс. – Я тебя просил мне кукурузину делать?!
– Чего ты орешь? Я же как лучше думал, – обиделся Кривуля. – Не хочешь – давай выну, потом сам жалеть будешь...
– Как ты его вынешь? – плачущим голосом спросил Алекс.
– Да очень просто. Выдавлю обратно – и все дела!
– Это тебе так просто... Теперь уже нечего туда лазить...
– Правильно, – поддержал Кривулиного пациента Сергей. – Только заразу занесете.
Кривуля принялся убирать операционные принадлежности.
– Не расстраивайся ты так! Надо будет – бритовкой подрежешь, он и выкатится. Ничего особенного тут нет. Ребята, когда залетают на «мохнатом сейфе», живо выпарываются...
– Зачем? – поинтересовался Сергей.
– Да затем, что это броская примета, – с удовольствием объяснил Кривуля. – Баба говорит, что у тебя в болте что-то вшито, ты ее чуть пополам не разорвал. Тебя везут к доктору на осмотр, а там ничего нет!
– Как нет? А рана?
– Она же не про рану говорила, а про шарик! А рана – это совсем другое... Мало ли откуда взялась... Хотел побрить там и порезался... Адвокат найдет, что объяснить.
В наружную дверь постучали явно условным стуком: удар, пауза, три удара, пауза, два удара.
– Светка с бабами, – Кривуля направился к двери.
– Подожди, дай штаны надеть, – засуетился Алекс.
– Какая разница, все равно снимать...
– Куда мне снимать? Я сегодня пролетаю!
Не слушая товарища. Кривуля щелкнул замком.
– Чего долго не открываете? – раздался Светкин голос. – Гля, как устроился, тут хоть бардак открывай! Пожрать есть что? А то мы с девчонками проголодались...
Их было трое. Двое из постоянного состава: затянутая в вечную джинсу и кроссовки небрежно растрепанная Светка, ее закадычная подружка Зойка в видавшем виды, до неприличия коротком платье, высоко открывающем крепкие ляжки, обтянутые выцветшими колготками, – это был привычный для обычного времяпрепровождения женский коллектив.
