– А, как же…
– Также. В том плане, что так надо.
– Понял. Чем нам сейчас заниматься?
– Чем угодно. Но только не любовными глупостями и усладами, туманящими глупые головы. Гуляйте, разговаривайте, обменивайтесь мироощущениями. Главное, не расслабляйтесь. Наблюдайте за окрестностями. Прислушивайтесь. Принюхивайтесь. Держите ухо востро…. Всё, надеюсь, ясно?
– Более или менее.
– Вот, и ладушки. Франк, за мной!
– И-а, и-а, – просительно заблажил ослик.
– Гав, гав, – поддержал приятеля Тит Шнуффий. – У-у-у…
– Место плохое? – понятливо хмыкнул Даниленко. – Могильная дрожь пробирает – до самых костей – ваши мохнатые тела? Чудится – невесть что? Понятное дело…. Ладно, братья меньшие, возьмем вас с собой. Не вопрос…. Ходу, ребятки! Ходу! Время поджимает…
Тиль и Франк, сопровождаемые псом и осликом, ушли.
Вернее, припустили быстрым-быстрым шагом.
– Шевели недозрелыми помидорами, господин ван Либеке! – раздалось со стороны дороги. – Иеф и Тит Бибул, мать вашу, не отставать! Переходим на бег трусцой…
– Всё слегка странно, – заворожено пробормотал Макаров. – Главным образом, это тайное заросшее кладбище. Витает в здешнем воздухе что-то такое…. Какое? Эдакое. Тревожное, пугающее и непонятное. Даже холодный пот выступил на спине…. А, Неле?
– Наверное, не знаю. А-а-а-а, – заразительно зевнула девушка. – Ничего уже не понимаю. Совсем. Извини, милый. А-у-у-у…. Не спала – целую ночь. И сейчас – сплошная ерунда. Отца увели…. За что? Спать очень хочется. Очень-очень…
– Давай, иди сюда. Подожди, я рогожку подстелю…. Повремени чуток, родная. Сюртук подложу…. Ага, всё готово. Ложись. Спи.
– Спасибо, мой Ламме. Ты такой добрый, отзывчивый и хороший. Это что-то…. Х-ры. Х-ры…
– Уснула, понимаешь, – восхитился Лёнька, шёпотом, понятное дело. – Умаялась, бедняжка белобрысая. Бывает…
Он, бережно набросив на спящую Нель кусок серой холстины, выбрался из фургончика.
То бишь, спрыгнул на землю.
Вокруг безраздельно властвовала чуткая кладбищенская тишина. Только в густых кустах орешника – время от времени – задумчиво и надменно каркала старая тощая ворона, мол: – «Помните, глупые и наивные людишки, о бренности Бытия. Не упивайтесь, попусту, гордыней и тщеславием. Ибо, все – рано, или поздно – Там будем. Там, где тихонько поёт одинокая и чистая свирель. Вечно – поёт…».
Где-то вдали начала глухо куковать кукушка.
Сперва Леонид считал, а потом – на цифре «сто пятьдесят» – бросил. Мол: – «Зачем время терять? Люди, всё равно, столько не живут…».
Он бесцельно, размышляя о всяком и разном, бродил по полянке, переходя от одного земляного холмика к другому.
О чём – размышляя?
О любви и ненависти, о добре и зле, и, понятное дело, о бренности земного Бытия. Как и полагается – среди приличных людей…
– Странно, но на каждом втором холмике имеются полевые цветы, – пробормотал Лёнька. – То есть, они не растут, а лежат. Я имею в виду, где-то сорванные и принесённые сюда…. Значит, за могилами кто-то ухаживает? Кто? И почему, интересно, цветы лежат не на всех холмиках?
Вновь закаркала ворона – на сей раз часто, тревожно и рассерженно. Вскоре послышались громкие и заполошные хлопки крыльев. Над поляной промелькнула серая тень. Макаров, положив ладонь на рукоятку кинжала, насторожился.
– Кто ходит по местам запретным? – строго спросил, словно бы прокаркал, скрипучий хриплый голос. – Кто хочет накликать на свою голову гнев Чёрной колдуньи? Ужасный и праведный гнев? Прочь отсюда! Бегите, грешники! Прочь!
– Ага, конечно, – громко и презрительно усмехнулся Леонид. – Сейчас всё, блин, брошу и побегу, тоненько повизгивая от страха. Только сперва шнурки старательно поглажу, чтобы не спотыкаться на ходу…
– Чтобы не спотыкаться? – удивился голос. – Что ты себе позволяешь, грешник?
– Что хочу, то и позволяю. Покажись, бабушка. Не стесняйся.
– Бабушка?
– Это точно. Я немного разбираюсь в голосах.
– Разбирается он…
Из-за толстого ствола тополя вышла женщина средних лет – невысокая, светло-русая, простоволосая, в чёрном опрятном балахоне до самой земли.
– Ну, и какая я тебе, пузану, «бабушка»? – обиженно щурясь, спросила женщина. – Внучок, тоже мне, нашёлся.
– Ошибочка вышла. Был неправ, – повинился Макаров. – Голос всё. Трескучий и хриплый.
– Простыла немного. Вот, и хриплю.
– Бывает, конечно. Значит, ты и есть – Чёрная колдунья?
– Это точно. Смелый очень?
– Ну, не то, чтобы…. Колдуний и ведьм, по крайней мере, совершенно не боюсь. Кстати, тётенька. Тебя, часов, не – «Катлиной» кличут?
– Катлиной. Получается, что ты, здоровяк, можешь предсказывать? – в очередной раз удивилась женщина. – Умеешь заглядывать в Суть вещей и мироздания?
– Есть немного, – скромно потупился Лёнька. – А ты, действительно, колдунья? Чем докажешь? Например, сможешь угадать моё имя? Только не здешнее, а, пардон, настоящее?
– Тоже мне, загадка. Сейчас, подожди чуток…
Катлина, прожигая собеседника пристальным взглядом огромных угольно-чёрных глаз, принялась усиленно морщить лоб и беззвучно шевелить губами.
Через пару минут она, недоверчиво покачав головой, сообщила:
– Непростой ты, путник, человек. Ох, непростой…. Настоящий Путник. То есть, с большой буквы. Ладно, бывает…. Имя, говоришь? Тебя зовут – «Макаров». Правильно?
– Верно, тётенька. Ты – настоящая Колдунья, тоже с большой буквы…. А, кто спит в фургончике?
– Девушка с белыми-белыми волосами. Чистая, светлая и тихая. Твоя будущая жена и мать твоих шестерых детишек. В Будущем, понятное дело. В этом Мире, а, возможно, что и в другом…. Удивлён? Хочешь, Путник, расскажу о твоём скучном Прошлом?
– Зачем? – непонимающе передёрнул плечами Леонид. – Я о нём и так всё знаю. Скучное, согласен…. Вот, если бы ты рассказала о Будущем…
– Хорошо, поведаю, – приветливо улыбнулась женщина. – О каком Будущем ты хотел бы узнать? О завтрашнем дне? Или же о том, что случится через год?
– Ну…. Мне и то, и другое интересно.
– Так не пойдёт. Извини. Выбирай только одно.
– Даже не знаю…, – задумался Макаров. – Ладно, Чёрная колдунья, излагай про события будущего года. Это – с точки зрения стратегического маркетинга – гораздо актуальнее.
– Стратег хренов. Ладно, слушай…. Вижу Четырёх. Двое из них – Светлые. Ещё двое – Тёмные. Один Светлый плывёт (то есть, идёт), по морю. Старенький, но ещё ходкий фрегат, за которым едва поспевают два пузатых брига. Дует сильный норд-ост, поэтому поднята только одна треть парусов. Светлый стоит на капитанском мостике, за штурвалом. Рядом с ним находится ещё кто-то. Кто – конкретно? Не разобрать. Лица не вижу. Ясно только одно: этот «кто-то» очень дорог Светлому. Погоди, их, кажется, трое…. Ага, так и есть. Капитан фрегата и беременная рыжеволосая женщина. То бишь, трое и есть…. Второй Светлый. Странный такой господин. Днём ходит в шелках и бархате, а по вечерам, втайне ото всех, стучит кузнечным молотом. То есть, в тайне почти ото всех. Кроме одной светловолосой женщины, тоже беременной. Причём, двойней. Ну-ну…. Теперь – Тёмные. Первый лежит неподвижно, как трухлявое бревно в лесу. Лежит и надсадно икает. Силится что-то сказать, но, увы, не может. Не получается у него, сколько не старается…. Второй Тёмный. Огромная эскадра подплывает к незнакомому берегу. Многопалубные галеоны, многопушечные фрегаты, бриги, что-то там ещё. Извини, Путник, не сильна я в названьях этих морских судов…. Итак, далёкий берег. Черные горные пики, сёдла перевалов, украшенные белоснежными шапками снегов. Весёлые светло-зелёные долины, на которых пасутся рогатые парнокопытные животные. Между животными бегают длинноногие птицы. Их потом будут называть – «страусами»…. Второй Тёмный, стоя на капитанском мостике, тревожно вглядывается в берег. На низких перилах, ограждающих мостик, сидит шустрая молоденькая мартышка. В голове Тёмного неожиданно пробегает мысль, окончательно портящая ему настроение. Он, вне себя от гнева, вытаскивает из нарядных ножен длинную шпагу и протыкает безвинную мартышку насквозь. Бедный зверёк, корчась в предсмертных муках, отчаянно визжит. Тёмный радостно смеётся…. Вот, и всё, Путник. Как тебе – такое предсказанье?
– Нормальное. Спасибо, Катлина, – вежливо поблагодарил Лёнька. – Конечно, слегка непонятное. Но, ничего. Обязательно разберусь. Чай, не первый год живу на белом Свете…. А, почему на одних могилах лежат полевые цветы, а на других холмиках их нет?
– Ничего хитрого. Каждому – да по заслугам его…
Громко зазвонил колокол. Макаров машинально, на несколько секунд, обернулся в ту сторону.
Когда же он вернул голову на прежнее место, то никого уже не увидел. Никого…. Только траву, кусты и деревья. Да на верхушке одной из высоченных берёз сидела чёрная ворона.
– Понятное и знакомое дело, – вздохнув, резюмировал Лёнька. – Колдунья, блин. Не отнять и не прибавить…. Шестеро детишек? Нормальный вариант. Но, почему Катлина заговорила о «другом Мире»? О каком? Утешила, что называется…
