— Ты, братан, береги себя, — прочувствованно сказал Жора. — Лучше бабки потерять, да время выиграть. Не зря же в Штатах говорят: время — деньги! В жизни выигрывает тот, кто переживает соперника. Ну, что твой Краб? Обсосок спортивный. Прилетишь во Владик — не спеши. Посиди подумай, как ему клешни обломать. Я в тебя, Константинович, верю. Ты сможешь!
Илья Константинович порывисто обнял толстяка.
— До встречи в столице, — сказал он. — Сам знаешь, Жорик, в России все дороги в столицу ведут. Я обычно в «России» останавливаюсь. Изредка меня можно найти в гостинице «Москва», там телки клевее и менты их особо не гоняют. Визитку не потерял?
— Обижаешь, братан, — улыбнулся Жора. — Я твои данные давно уже в свой компьютер занес!
Уже в самолете Илья Константинович Русской встретился глазами с долговязым парнем в спортивном костюме. Парень улыбнулся, коротко кивнул Илье Константиновичу как старому знакомому и склонился к уху своего коренастого спутника. Илья Константинович почувствовал, как тревожно екнуло сердце. Некоторое время он пытался вспомнить, откуда знает этого долговязого, но так и не вспомнил. Впрочем, мало ли россиян сейчас в Штатах себя чувствовали лучше, чем дома! Вытянув ноги, он прикрыл глаза и начал планировать, что будет делать по прибытии в родной город. Перво-наперво, конечно, он свой заказ отменит в отношении Краба. Если успеет, конечно. Пусть Краб живет и здравствует. Если им в городе места не хватает, то на земном шарике пока еще вполне просторно.
«Надо договариваться, — устало сказал себе Илья Константинович. — Мы просто не выживем. Перестреляем друг друга. А потом придут другие, из-за рубежа. Те, которые договариваться научились. Неужели Краб этого не поймет? Должен, должен понять. Не дебил ведь, и не все шарики из головы ему футбольным мячом выбили!»
А «Боинг» уже начал свой разбег по бетонке взлетной полосы, пения турбин почти не было слышно, и надо было думать, надо было хорошо и упорно думать, чтобы остаться в живых и сделать все, чтобы в городе наступил мир. Потому что только мир среди соотечественников Ильи Константиновича Русского мог обеспечить выход россиян на международную арену, а быть может, даже на бесконечные просторы Вселенной.
Но для этого нужно было думать еще больше.
Глава последняя, которая вполне могла быть прологом
Илья Константинович ворвался в ресторан, обуреваемый противоречивыми чувствами. Страх в нем боролся со всепрощенчеством, радость возвращения — с вполне понятными Опасениями. Швейцар из бывших работников комитета государственной безопасности приветственно отдал ему честь и уважительно сказал:
— С возврашеньицем, Илья Константинович!
Группа бизнесменов, что-то обсуждавшая меж запыленных пальм, устроила ему овацию. На шум выскочил метрдотель Иван Акимович Полуцало, который, даже еще не узнав вошедшего, встретил его распростертыми объятиями, а узнав, сомкнул эти объятия на спине Русского:
— Здравствуйте, здравствуйте, наш герой! Вы прямо как Хабаров! Да что там Хабаров, Витус Беринг, однозначно! — Краб здесь? — спросил нетерпеливо Русской, выдираясь из цепких объятий работника общепита.
— Александр Терентьевич? — почтительно переспросил Полуцало. — Здесь. Шестой кабинет изволили занять. Только они с дамой-с, велели не беспокоить.
В зале играл оркестр, и певица, поднеся микрофон к большому рту, вопила: «Я — ворона! Я — ворона! Я — ворона!» Что ж, она говорила правду. Говорила, потому что пением издаваемые ею звуки назвать было трудно. И сама она — высокая, черная, голенастая, с большим клювом над накрашенным ртом — действительно походила на обитательницу полей и помоек.
Не обращая внимания на бубнящего метра, Илья Константинович прошел по коридору и, отстранив ошалевшего телохранителя, вошел в кабинет. Александр Терентьевич Мальчевский действительно был с дамой и дама эта была хорошо известна Русскому, он сам не раз вызывал ее к себе в офис для приятного, как обычно пишут в газетах, времяпрепровождения.
Александр Терентьевич сел, узнал вошедшего, апоплексически побагровел и, не отводя от Ильи Константиновича испуганного взгляда, принялся на ощупь искать брюки.
— Ты? — сипло удивился он.
— Я, — подтвердил догадку бывшего товарища Илья Константинович. — А ты, я вижу, не рад? Брось, Саня! Хватит глупой вражды! Если бы ты знал, как много я передумал и пережил за время… — он запнулся, но все-таки закончил, — своего путешествия. Не стоит, дружище, убивать друг друга, жизнь все-таки прекрасна! Ты ведь знаешь, я ведь весь мир посмотрел. Чего мы делим, Саня? Что мы делим? Ну что такое Владик? Маленький уголок в необозримой Вселенной! •Пора делить мир, Саня! Пора делить мир! Там такие бабки прямо под ногами лежат!
Он посмотрел на ягодицы торопливо собирающей сбою одежду женщины. Нет, все-таки не зря ей платят такие деньги! Попка у нее была великолепная, а личико ничем не хуже попки. Такая бы на любом континенте не потерялась. Илья Константинович вздохнул и повернулся к Мальчевскому. Похоже было, что Краб его не услышал. Он сидел, покусывая губы, и в руках у него был отнюдь не газовый пистолет.
— Саша, Саша, — укоризненно сказал Илья Константинович. — Неужели ты решишься сам, при таком количестве свидетелей?
— Надоел ты мне, — сказал Краб. — Хуже горькой редьки надоел!
— А ты ее пробовал, редьку-то? — прищурился Русской. — Слушай, Шура, не хочу я с тобой ругаться. Мы же не пацаны, а? Может, заключим перемирие? Я лично свой заказ отозвал. На нашей планете места всем хватит — и тебе, и мне, и другим!
Краб молчал, и первоначальное радужное настроение Ильи Константиновича уступало место грустной озабоченности.
— Ну как знаешь! — сказал он. — Тогда я пошел!
Он уже вышел в общий зал, когда Мальчевский его окликнул.
Илья Константинович обернулся. Мальчевский стоял в раскрытых дверях кабинета и криво усмехался.
— Джентльмен, — сказал он. — Полное очко благородства. Значит, ты свой заказ аннулировал? А я от твоего бла-тородства должен на колени стать и на тебя, как на икону, молиться? А вот хрен тебе! Ты, Илюша, запомни, я свой заказ аннулировать не собираюсь, понял? Я не успокоюсь, пока тебя в гроб не уложат. Тогда и помиримся. Я тебе обещаю, я в «Ритуале» самый роскошный гроб закажу, поминки на весь Владик отгрохаю…
Илья Константинович разочарованно пожал плечами и пошел на выход. Благородный хэппи-энд, как и следовало ожидать, не удался.
Он шел через зал, и посетители смотрели на него, как смотрят на покойника — с брезгливой жалостью и сожалением. Оркестр перестал играть, и певица, как клюв открыв рот, смотрела на Илью Константиновича черным немигающим глазом. В зале стояла звенящая напряженная тишина, слышно было, как плывет к вентиляторам сизый табачный дым. И в этой тишине кто-то расколол грецкий орех. По крайней мере многим именно так и показалось, поэтому, когда Мальчевский начал падать, сохраняя на лице злобно-недоуменное выражение, все продолжали смотреть на Илью Константиновича, спокойно идущего через зал к выходу.
— Свободен! — продекламировал кто-то в этой напряженной тишине бессмертные булгаковские строки. — Свободен! Он ждет тебя!
Не о чем здесь говорить! Каждый знает, что карточный долг священен. Карточные долги даже такой гений, как Пушкин, отдавал. Потому, кстати, и написал так много!
Мальчевский упал, и с его падением в ресторане наконец началась суматоха. Телохранители Мальчевского растерянно бегали по коридорам, беспричинно паля в потолок, визжали женщины, хрипло и командно кричали неведомо откуда взявшиеся милиционеры.
Илью Константиновича никто не задерживал. Он вышел на улицу.
Площадка перед рестораном была забита милицейскими автомашинами, несколько ментов досматривали черный «джип» его недавнего врага Краба. Один из ментов был тем самым следователем, который осматривал взорвавшийся «мере» самого Ильи Константиновича. Подняв голову, он заметил Русского и кивком поздоровался с ним. С возвращением, — сказал он. — Только по мне было бы лучше, если бы вы навсегда остались там. Но, кажется, вы действительно освободились. Краб — покойник и вам больше ничего не угрожает. Завидная судьба, а? И алиби железное. В копеечку небось обошлось?
— Не понимаю, — вежливо сказал Илья Константинович. — Вы о чем?
Сев в служебную «мазду», Илья Константинович нервно закурил.
Водитель и охранник изумленно смотрели на шефа, они никогда еще не видели его курящим. Да еще такую дрянь как моршанская «Прима».
— На фирму, Илья Константинович? — осторожно спросил водитель.
Русской откинулся на сиденье, помахал рукой с сигаретой перед собой, разгоняя вонючий дым, и устало сказал:
— Домой!
По дороге домой его обогнали старенькие разбитые «жигули». За рулем сидел коренастый плечистый водитель и что-то втолковывал своему долговязому и худому пассажиру. Заметив, что Русской смотрит на них, они приветливо помахали руками. «Вот оно что! — догадался Илья Константинович. — Так это они аннулировали заказ Краба!» Он почувствовал благодарность к своим незадачливым преследователям, заставившим его обогнуть земной шар. Все-таки путешествие было неплохим, хоть и опасным. Как у фирмы «Мальборо», даже похлеще.
