Диана круто развернула свой “ройлс” перед Даррхаузом. Занятая своими делами, она забыла о здешней беде, и теперь в замешательстве смотрела на крыло, где когда-то находились жилые помещения. Большая часть была уже очищена от обломков, а штабеля строительных материалов указывали на то, что жилье придется отстраивать заново. Диана снова завела машину и поехала к автостоянке. Там был лишь один-единственный автомобиль с открытым капотом, возле которого стояла симпатичная молодая женщина. Диана почти бесшумно остановила машину, только тихо зашуршал гравий. Женщина вздрогнула и удивленно посмотрела на “ройлс”. Диана спросила о докторе Саксовере.
— Он временно перебрался в общежитие, — ответила женщина. — Думаю, он сейчас там. О, какая машина! — добавила она с откровенной завистью. Потом она внимательно присмотрелась к Диане. — Послушайте, не ваше ли фото я видела сегодня утром в “Санди Джадж”? Вы мисс Брекли, правда?
— Да, — призналась Диана и помрачнела. — Но я была бы вам очень благодарна, если бы вы сохранили это в тайне. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я здесь. Думаю, доктор Саксовер скажет то же самое.
— Хорошо. Это не мое дело. Только, пожалуйста, скажите мне, этот антигерон, о котором сообщали газеты… то, что о нем пишут, правда?
— Я еще не видела, что написано в “Джадже”, — ответила Диана, — но думаю, в основном они все изложили верно.
Девушка хмуро взглянула на нее и покачала головой.
— В таком случае я вам не завидую, несмотря на “ройлс”. Желаю успеха. Вы найдете доктора Саксовера в четвертой квартире.
Диана пересекла двор, поднялась по знакомым ступеням. и постучала в дверь. Открыл сам Френсис; его глаза широко раскрылись:
— Бог мой, Диана! Что вы здесь делаете? Заходите!
Она вошла в гостиную. Несколько воскресных газет валялось на полу. Комната показалась ей большей, чем она ее запомнила, и не такой аскетичной.
— Она всегда была белой и чистой. Мне так больше нравилось. Знаете, Френсис, когда-то, давно, это была моя комната, — сказала она. Но Френсис не слушал.
— Моя дорогая, — начал он, — я рад вас видеть, но ведь мы до сих пор так тщательно скрывали наши связи… а теперь, именно тогда, когда… Вы, конечно, заглядывали в сегодняшние газеты? Это неразумно, Диана. Кто-нибудь видел вас?
Диана рассказала ему о девушке на автостоянке и добавила, что уже предупредила ее. Френсис выглядел взволнованным.
— Лучше я сам пойду и поговорю, чтобы убедиться, что она все поняла, — проговорил он. — Извините, я на минутку.
Диана, оставшись в комнате одна, подошла к окну, через которое был виден парк. Она все еще стояла в задумчивости у окна, когда вернулся Френсис.
— Я полагаю, с ее стороны нам ничего не угрожает, — успокоил он Диану. — Хорошая девушка, химик, очень трудолюбива. Такая, какой были вы. Считает Дарр местом, где нужно серьезно работать, а не ловить женихов.
— Вы думаете, я была такой же? — спросила Диана.
— Конечно. Вы были одной из самых трудолюбивых. — Вдруг что-то в ее тоне поразило его, и он замолчал, глядя на нее. — Что вы имеете в виду?
— Теперь почти ничего. Это было так давно, — ответила она.
Диана отвернулась и снова поглядела на парк, а потом на дверь, ведущую в маленькую спальню.
— Странно, — сказала она. — Я должна была бы ненавидеть Дарр, а я люблю его. Нигде я не была такой счастливой, как здесь. Вон там, — она показала рукой на дверь, — я обычно плакала перед тем, как ложилась спать.
— Дорогая моя, я ничего не знал. Я всегда думал… но почему? Или, может, это запретная тема? Вы были очень молоды.
— Да, очень молода. И я никогда не понимала как следует своих чувств. Но лучше поговорим о другом.
— Хорошо, — согласился Френсис. — Вряд ли именно это привело вас сюда.
— Как ни странно, в некоторой степени — да. Но сейчас я приехала потому, что вряд ли смогу сделать это позднее. Я, кажется, буду очень занята в самом ближайшем будущем.
— Конечно, будете. По сути, “занята” — это не то слово, когда речь идет о разворошенном осином гнезде.
— Вы все еще считаете, что я действую дешево и непристойно, Френсис?
— Ваши действия мне не нравятся. А вы удовлетворены этим? — Он махнул рукой в сторону разбросанных газет.
— В основном и для начала — да, — ответила Диана. — Я начала войну — привела живые примеры. Следующий шаг — довести все до сознания масс, пока этого еще не успели утаить. И если такой метод окажется непристойным и неразумным, тогда мнение большинства редакторов о своих читателях справедливо.
— Интересно, — проговорил Френсис, — почти во всех случаях они допускают, во-первых, что все читатели — женщины; во-вторых, что только они воспользуются этим открытием.
Диана согласилась:
— Мне кажется, это отчасти потому, что все связано с моей “Нефертити”, отчасти из психологического расчета и немножко из осторожности: статью, предназначенную для женщин, значительно проще отбросить, чем ту, которая содержит важные новости для мужчин. А с точки зрения психологии женщины реагируют значительно быстрее.
— Если вы считаете, что только женщины хотят жить дольше, а мужчины к этому равнодушны, то я совершенно не согласен с этим, — запротестовал Френсис. — Я не думаю, что мы больше хотим умирать, нежели женщины, как это ни странно.
— Конечно, нет. — Мужчины точно так же боятся смерти, но, в целом, их не так беспокоит старость и смерть, как женщин. Похоже, женщина находится в более интимных отношениях с жизнью, лучше знает ее. Вы меня понимаете? И еще мне кажется, мужчину не преследует так сильно мысль о времени и возрасте, как женщину. Конечно, это обобщение, но довольно точное.
Меня не удивит, если обнаружится связь между этим и склонностью женщин к мистицизму, к религии, которая обещает будущее. Во всяком случае, обеспокоенность старостью и смертью настолько сильна, что в борьбе с ними можно использовать любое оружие. Все это хорошо служит моей цели. Моя армия состоит из женщин, которые будут бороться за право пользоваться антигероном. Теперь об этом знают уже миллионы женщин, они обязательно потребуют его, и любая попытка отказать им вызовет желаемое чувство протеста. Правительство мужчин пытается принизить женщин, отказывая им в долголетии! Может, это не логично, но я думаю, логика здесь не так уж много значит. Вот почему я говорю “да”, — закончила Диана.
Френсис горько вздохнул:
— Я не могу в деталях вспомнить эту сказку, но уверен, что когда-то ее слышал. В ней рассказывается, как кто-то показал людям необычайно вкусный пирог, потом сам съел кусок, а им сказал, что ему очень жаль, однако все не смогут попробовать пирога, так как всем не хватит. И тогда разозленная толпа разорвала этого человека на части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
