— Подумайте, нельзя ли устроить так, чтобы наши работники входили и выходили через дверь соседнего дома. Я не хочу отсылать их домой, потому что, если кто-нибудь из наших клиентов каким-то образом прорвется к нам, он должен убедиться, что с нами все в порядке. До тех пор, пока это будет возможно, все должно идти по-старому.
— Да-а, — протянула мисс Толвин с сомнением в голосе. — Я сделаю все, что от меня зависит.
— Я полагаюсь на вас, Сара. Если я буду нужна, позвоните мне по внутреннему телефону.
— Я думаю, кто-нибудь попытается пробраться к вам на квартиру, мисс Брекли.
— Не бойтесь, Сара. У нас там два здоровенных, хорошо оплачиваемых швейцара. Всего вам самого лучшего.
— Это аморально, — пожаловался главный управляющий. Он окинул взглядом коллег, которые собрались на обычную утреннюю планерку в конторе фирмы “Искусство привлекательности”. — Четыре раза я пытался убедить эту женщину открыть счет вместе с нами; и каждый раз ответ был один и тот же: она не собирается создавать большое предприятие, массовый рынок ее не интересует, она зависит от частных рекомендаций. Я сказал, что в один прекрасный день она будет вынуждена расширить дело, и мы с радостью поможем ей провести рекламную кампанию. Я нарисовал перед ней обычную картину — расширение или разорение, но она все равно отказалась. А теперь посмотрите на это! Кто завладел ею? Кто торгует ее делами? Торгует — так я сказал? Просмотрите сегодняшние газеты. Какая глупость!
— Кто бы это ни сделал, он попирает интересы всей области, — сказал заведующий финансами.
— Нам надо бы найти его и заставить замолчать, — предложил кто-то. — Он не дурак, умеет создавать впечатление, надо сказать.
Главный управляющий фыркнул:
— Все это может подорвать веру в честность рекламы. Вселять надежду и веру — это одно дело, претендовать на чудеса — совсем другое.
Самый младший член группы несмело прокашлялся. Он не так давно окончил Оксфорд и стал акционером фирмы год назад. Но он приходился племянником управляющему, поэтому все обернулись в его сторону.
— Меня удивляет… — начал, он. — Я хочу сказать, мне кажется, мы все уверены в том, что это сплошной обман. А фактически каждая утренняя газета… — Он не закончил, смущенный выражением их лиц. — Лишь идея… — добавил он тихо.
Управляющий сочувственно покачал головой:
— Невозможно, конечно, разобраться во всем за несколько месяцев, Стефан. Мне все равно, кто это делает, но это аморально!
Телеграмма министру внутренних дел:
“Сэр, на экстренном совещании Всеобщего совета британских владельцев похоронных бюро, которое состоялось сегодня, единогласно принята следующая резолюция. Совет высказывает правительству свое серьезное беспокойство по поводу препарата под названием “антигерон”. Разрешение пользоваться им неминуемо приведет к падению спроса на услуги наших бюро, а это, в свою очередь, вызовет рост безработицы среди членов союза. Совет настойчиво просит предпринять действия, соответственно которым производство и употребление антигерона будут объявлены вне закона”.
— Я… э… я… я хочу знать ваше мнение о моем возрасте, доктор.
— Мадам, я здесь не для того, чтобы льстить своим пациенткам или разгадывать шарады. Если у вас нет свидетельства о рождении, обратитесь с Сомерсет-хауз.
— Но могло же случиться недоразумение. Я хочу сказать, бывает путаница, разве это не так? Это может быть и не мое свидетельство… Кто-то мог ошибиться, записывая в книгу, правда?
— Но это почти невозможно.
— Все равно, доктор. Я хочу увериться. Не могли бы вы…
— Если это какая-то игра, мадам, то я не принимаю участия….
— О нет, прошу вас, доктор…
— Я уже тридцать пять лет занимаюсь врачебной практикой, мадам. И за все это время ни у одного из моих пациентов, разве что совсем уж старых, не возникало сомнений относительно их возраста. И вдруг сегодня утром ко мне приходят две леди и требуют определить, сколько им лет. Это же абсурд, мадам.
— Но… я хочу сказать… Это стечение обстоятельств.
— Кроме того, это невозможно. Самое большее, что я могу сделать, это сказать приблизительно.
— Именно так вы ответили той первой леди?
— Я… э-э… да, очень приблизительно.
— Тогда, пожалуйста, не откажите и мне, пусть будет также очень приблизительно. Это так важно для меня…
— Три кофе, пожалуйста, Крис. Послушайте, парни, дела на бирже не улучшаются. Знающие люди говорили, что до конца недели все устроится. В субботу утром многие газеты удивлялись, почему в пятницу они впали в такую панику.
Когда биржа открылась, казалось, не произошло никаких изменений. Но это продолжалось минут десять, а потом снова началась паника. Цены полетели вниз, как осенние листья.
— Однако… о, спасибо, Крис… вот это девочка! Нет, Крис, если ты будешь пренебрегать мной, я пожалуюсь лорду-мэру, и он устроит тебе выволочку! Да, на чем это я остановился?
— Вы сказали “однако”.
— Неужели? Странно, почему? Если в этом антигероне что-то есть, почему же никто не подтверждает и не опровергает этого официально? Тогда бы мы знали, что делать.
— А вы сегодня читали газету?
— В газете об этом не сказано ни слова.
— Послушай, дружище, жены некоторых высокопоставленных лиц посещают салон “Нефертити”. В парламенте ходят слухи, будто они так глубоко в это верят, что убедили и своих мужей — вот где кроется причина.
— А теперь обдумайте все трезво. Это очень серьезно. Я думаю, слухи верны. Если бы там ничего не было, они давно бы уже развеялись. Этот антигерон уже вызвал замешательство на бирже. Если так пойдет дальше, то я не удивлюсь, если биржа прекратит операции, вплоть до какого-нибудь официального заявления.
— Разве такое возможно?
— А почему бы и нет, если это в ее интересах? Во всяком случае, могу побиться об заклад, что дело с этим антигероном никогда не зашло бы так далеко, если бы, черт их всех побери, о нем написали правдивую статью.
— Ну и что?
— Теперь самое время покупать — все летит вверх ногами.
— Что покупать, бога ради?
— Ладно. Только держите язык за зубами. Универмаги.
— Универмаги?!
— Тише, друг. Теперь слушайте. Это же ясно, как божий день. Знаете ли вы, что семьдесят пять процентов женской одежды в нашей стране покупают женщины в возрасте семнадцати — двадцати пяти лет?
— Правда? Звучит немного неправдоподобно, но я не понимаю….
— Однако это так. А это означает вот что: если даже этот антигерон не такой эффективный, как его описывают, — пусть он, скажем, только удваивает продолжительность жизни, — выходит, вдвое больше женщин будут считать, что они в возрасте от семнадцати до двадцати пяти; значит, они будут покупать вдвое больше одежды, чем сейчас. Верно я говорю?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
