Автомобили тяжело остановились, я отстегнулся от кресла – кресла внутри были как в гоночных авто, с четырехточечными ремнями – на случай подрыва. Ноги стояли не на полу, а на специальной подставке.
Гулко стукнула, отходя в сторону, дверь – она всегда открывалась только охраной, и только после того, как старший убедится, что опасности для охраняемого нет. Охраняла меня не гражданская служба, а армейская – спецотряд морской пехоты. Пистолет на всякий случай был и у меня, но это защищало меня на один процент, не более. На девяносто девять процентов в таких случаях защищает здравый смысл и доскональное выполнение требований охраны.
На входе прокатали карточки под бдительным взором стоящего на воротах часового – он стоял не в одиночку, их было двое, и стояли они не на виду, как по моему приезде, а прикрытые быстровозводимой конструкцией из броневой стали – некоторые ее части могли быстро сниматься и использоваться в качестве штурмовых щитов. Бедняга, который решил пропустить «Его Высокопревосходительство» без проверки документов, больше здесь не служил, а карточки и кардридер больше служили не для организации пропускного режима, а для поддержания должной трудовой дисциплины, особенно у местных. Пришел во столько – ушел во столько. Меня могли бы пустить и так – но раз все пользуются кардридером и имеют карточки, я не видел никакого основания для того, чтобы чем-то отличаться от других.
Здание было разделено быстровозводимыми преградами на каждом этаже на северное и южное крыло, примерно на равные части. В северном крыле сидели военные, в южном – гражданская администрация. У военных тоже был не штаб, а администрация, на этом настоял я сам, и часть работников там была вольнонаемной. Знаю, как работает армия (не думайте, не флотские понты), она может выиграть войну, но не в силах выиграть мир. Мне нужна была именно военная администрация, способная поддерживать на вверенной нам Государем территории порядок военными методами, проводить все виды акций (в том числе превентивных) и исполнять не только военные, но и полицейские функции. Был еще один штаб – штаб ВВС на аэродроме Мехрабад, вот там был именно штаб, он координировал действия всей группировки ВВС и работал почти автономно от нас, мы только заявки туда посылали. В основном там были вертолеты, тяжелые штурмовики и беспилотники всех типов и классов.
Кабинета у меня было тоже два, по одному в каждом крыле, в северном и южном. По традиции, первым всегда проводилось совещание в гражданском крыле – выбор сделал я, желая показать, что война здесь рано или поздно закончится и будет нормальная жизнь. Кроме того, в отличие от военных гражданские специалисты плохо чувствовали время и сознание того, что через полчаса я встаю и ухожу, заставляло говорить кратко и просить не слишком-то много.
Да и дать я мог, откровенно говоря, не так уж и много.
Специалисты были распределены по секторам, в основном способные начальники департаментов и товарищи начальников департаментов[45], есть и откровенные коммерсанты, прикидывающие, что здесь можно задешево купить. Я не против – если делается дело.
Перед дверью глянул на часы – ровно.
Все уже за столом. Отсутствие окон на втором этаже – благо, утром от остывших за ночь стен такая прохлада, что и кондиционер не нужен.
– Тридцать минут, приступаем, – сказал я, еще не сев на свое место, этой фразой я начинал каждое оперативное совещание, – общую сводку, пожалуйста.
Общую сводку докладывал Талейников – парнишка двадцати восьми лет, только окончивший МГУ, причем два факультета с разницей в год, и занимающий должность статс-секретаря. Фактически это несменяемый товарищ министра в тех министерствах, где он не предусмотрен по штату, как минимум половину дня он частично исполнял мои обязанности – мне приходилось в основном заниматься контртеррористическими мероприятиями. Пришел он сюда по конкурсу, и никто об этом не жалел – ни он, ни я, если учесть, что должность статс-секретаря министерства занимается как минимум надворным советником по табели о рангах, а учитывая крайне тяжелую обстановку в регионе, на этой должности должен быть статский советник. Открою вам маленький секрет, как получить эффективно работающую структуру: подберите людей, которые вам приглянулись, делая ставку на молодых, дайте им полномочия и смотрите первое время. Не справляются, не оправдывают доверия – меняйте, не затягивайте этот процесс. Оправдывают – поддерживайте, давайте полномочия, двигайте вверх и двигайте быстро. Человек, у которого горят глаза, который лично готов вникать во все, который не боится брать на себя ответственность и говорить вам в лицо неприятные вещи, – именно то, что нужно. Бюрократический тяжеловоз возьмет на себя любую работу, а потом у него найдется тысяча причин, почему она не сделана. Не связывайтесь с такими.
Общая стратегия – чисто моя, к разработке стратегии я никого не подпускал – была в том, что вначале следует бросить все усилия на те сектора, которые либо жизненно важны для жизнеобеспечения, либо где можно что-то легко и быстро восстановить и запустить в работу. Нужно было дать людям, хотя бы части людей, что сидят сейчас в лагерях беженцев, работу, и дать ее быстро, пока они не привыкли к такому существованию, к праздности и тарелке бесплатного супа. И работа должна быть нормальной, это должна быть работа, достойная цивилизованной страны – учитывая количество рабочей силы, можно быть уверенным, что персонал мы подберем быстро. Война с терроризмом – это не только зачистки и ночные рейды, это еще и война будущего. Видение мира. Мы должны предложить людям, сидящим в лагерях беженцев, будущее, причем такое, которое окажется для них привлекательнее будущего шариатского государства, которое обещают им террористы и агитаторы. Мы должны создать сначала меньшинство, которое готово будет драться за будущее, то, которое им предложим мы. Потом, по мере восстановления, действуя кнутом – специальными операциями, зачистками и пряником – все большим и большим количеством восстановленных объектов экономики, мы меньшинство превратим в большинство. И мы будем отбивать у террористов людей до тех пор, пока исламские экстремисты не превратятся в этой стране в изгоев, в меньшинство, ненавидимое и презираемое…
– Стоп! – я слушал вполуха, но уловил недоброе. – Еще раз…
– Цементный завод в Занжане. Мы вынуждены отложить запуск в связи с актом саботажа.
– Какого именно саботажа?
– В ночное время произошел взрыв конвейера…
– Кто отвечает за охрану?
– На объекте – капитан Вилькицкий.
– Чей объект? Кто его вообще охраняет?
– Пока армия…
Я сделал себе пометку. Как ни странно – армия проявляет себя не лучшим образом в деле завоевания мира. Проблема в том, что у армии нет никакого опыта выполнения полицейских функций. Казачество не справляется, просто не хватает людей, но вопрос о выводе с территории Персии всех армейских соединений, кроме тех, кто будет расквартирован здесь постоянно, и тех, которые занимаются специальными операциями, – уже назрел. Нужно будет связаться с Забайкальским казачьим войском, с советами старейшин чеченцев, осетин, дагестанцев, со всеми. Но дальше армию использовать на охране нельзя ни в коем случае. Это не только не решает проблему, это разлагает армию.
– Продолжайте, спасибо…
Прежнее деление страны на останы упразднено, организовано семь секторов безопасности: север, юг, запад, восток, Тегеран, спецсектор-один и спецсектор-два. Спецсектора – это районы, подвергшиеся воздействию поражающих факторов ядерных взрывов, там работы непочатый край. Создан так называемый «спецкомитет», в него входят специалисты по ядерной безопасности, по робототехнике, по дистанционному мониторингу, по проблемам захоронения опасных отходов. Спецкомитет не подчиняется даже мне, он подчиняется напрямую Его Величеству и финансируется по защищенной строке из казны. Сейчас мы делаем многое из того, чего никто и никогда не делал, проводим уникальные операции по обеззараживанию местности, спасению того, что еще можно спасти, и уничтожению того, что спасти уже невозможно. Как потом мне объяснили – нам несказанно повезло. Даже те «грязные» заряды нулевого поколения, которые здесь сварганили, и радиоактивный след, который они оставили, – ничто по сравнению с тем, что было бы, если бы рванул один из более чем двадцати разбросанных по стране атомных энергоблоков. Взрыв гигаваттного энергоблока с разрушением активной зоны – и сейчас половина страны была бы в зоне отчуждения, а все те, кто был бы в этот момент в стране, смогли бы ночью читать без лампы.
Можно сказать – повезло.
– …Домостроительный комбинат в Тегеране полностью восстановлен, сегодня открытие…
Думая о своем, я чуть было не пропустил.
– Извините, еще раз – про домостроительный комбинат.
