Любопытство. Это ничего для него не значило. Какая же она дура.
Но как бы глупа она ни была, она не идиотка. Она понимает, почему женщины света бегают за Джулианом. Почему следуют за ним, протягивая руку для единственного прикосновения, когда он проходит мимо. Они хотят мгновения того жара, той дикой страсти в лунном свете.
Она тоже хотела этого, хотя сердце жаждало его больше. Он просто оказал любезность ее телу, как, без сомнения, поступал со многими другими. Должно быть, он и смотрел на них так же, как смотрел на нее, с горящей, словно греческий огонь, страстью во взгляде. Любопытство.
Он как будто швырнул чудо обратно ей в лицо, отвергая ее любовь, отвергая ее саму. Боль растеклась по ней, но она не позволит ей лишить ее разума.
— Джулиан, я забыла свой веер. Он заморгал.
— Веер?
— Должно быть, он на террасе. Пожалуйста, принеси его.
Джулиан рад был пойти. Напряжение в карете чуть ли не душило его. Он понимал, что должен что-то сказать, что-то сделать, но понятия не имел, что именно. Никогда прежде он ничего подобного не испытывал.
На террасе никого не было. Он нашел веер на камнях, недалеко от того места, где обнаружил Иззи с Эриком. Веер был сломан.
Обломки его вонзились ему в кулак, когда он снова обошел дом и увидел, что его карета уезжает.
Глава 14
Когда Иззи вошла в свою комнату, Бетти подняла глаза от кружевной каймы, которую штопала. И юбка, и иголка соскользнули незамеченными на пол, когда маленькая служанка бросилась к ней.
Иззи резко вскинула ладонь, предупреждая любые вопросы. Бетти кивнула и молча помогла ей снять испорченное платье. У служанки перехватило дыхание при виде зеленых пятен и травинок, застрявших в складках ткани, и она положила платье на дно комода.
— Может, теплую ванну, мисс?
Снедаемая печалью, Иззи закрыла глаза. Да, ванна не помешает. Пока она ждала, когда принесут горячую воду, Бетти расчесала ей волосы, незаметно вытащив травинки из спутанных прядей.
Обе молчали, в комнате слышался лишь треск огня. Щетка Бетти двигалась по волосам медленно, находя чувствительные места.
Чувство нереальности охватило Иззи, словно она видела какой-то странный сон, а утром она с облегчением проснется. Хочет ли она, чтобы этого не произошло?
То, что случилось, чудесно. И ужасно. Ей пришло в голову, что вот теперь она действительно погублена. Но это ее не волнует.
Нет, она ни о чем не жалеет. Перед ней простирается скорее всего одинокая жизнь. Если это была единственная возможность познать страсть, хорошо, что она не упустила ее.
Она отдалась любви и обнаружила, что может это принять. Она лишь хотела быть любимой. Но… Джулиан никогда не полюбит ее.
В самом деле, несправедливо ожидать этого, бранила она себя. Она никогда не просила его любить ее. В сущности, она совершенно ясно дала понять, что наслаждается свободой, которую дает ей репутация женщины недобродетельной. Нельзя винить Джулиана за это неверное понимание. Она сама во всем виновата.
Господи помилуй, он застал ее в объятиях Эрика! Как же ему было не счесть ее легкомысленной вертихвосткой? На мгновение она позволила себе вообразить, что он ревновал, потому что по-настоящему любит ее, но она тут же прогнала эту мысль. Впредь она не намерена строить воздушные замки. Чтобы снова не оказаться в таком положении.
Когда ванна была готова, она соскользнула поглубже в воду. Одним из преимуществ ее маленького роста всегда было то, что она прекрасно помещается в сидячей ванне. Погрузившись до ушей, она позволила мягкому плеску воды успокоить ее.
Тело у нее ныло, между ногами саднило, а чувствительную кожу грудей покалывало. И если теплая вода проникала в ее пульсирующие мышцы, расслабляя, успокаивая их, ничто не могло успокоить боль в сердце.
Сегодня был конец. Конец прошлому, а прошлое никогда не было тем, о чем она позволяла себе задумываться. На ошибках учатся.
Джулиан нервно вышагивал по комнате. Он уже много часов не находил себе места. Его мысли то и дело возвращались к случившемуся. Тревога пронзала его снова и снова, заставляя все время двигаться в попытке избежать ее острия. Никогда еще он не испытывал такого неодолимого желания. Темнота безумного.
Он опустился в кресло перед холодным камином. А как же Иззи? Они поженятся, разумеется. Иззи наверняка понимает, что теперь ложь должна стать правдой. Он твердил это себе, но…
Не существует предсказуемой Иззи. Бросится ли она к нему, заявляя о своих чувствах? Или станет упрекать за скотскую бесчувственность? Думает ли она, что он любит ее?
Он, разумеется, ее не любит. Не по-настоящему. Это не любовь. Любовь — всего лишь слово. Но он боялся, что Иззи верит в любовь. Она, должно быть, очень расстроилась, если оставила его накануне вечером.
Как только его глуповатый возница с каретой, которую она одолжила, вернулся и натянул поводья перед ним, Джулиан поехал за ней следом и поговорил с дворецким Боттомли, чтобы убедиться, что она добралась до дома в целости и сохранности.
В целости и сохранности. Ее порыв был верным. Она правильно поступила, что, разочаровавшись, сбежала от него. Потерев лицо ладонями, Джулиан горько рассмеялся.
Иззи. Единственная женщина, которая верит, что он лучше, чем есть на самом деле. Единственная известная ему женщина, которая заставляет его чувствовать себя человеком, достойным этой веры. На мгновение Джулиан позволил себе представить, что впускает Иззи в свое сердце.
И тут же вскочил на ноги и возобновил свое безостановочное хождение.
— Милорд, к вам посетитель.
Джулиан потер лицо и бросил раздраженный взгляд на каминные часы. Было еще рано, около девяти. Слишком рано для любого уважающего себя члена общества, чтобы быть на ногах.
Грили отказался назвать имя, подразумевая, что это кто-то незначительный, по крайней мере в его глазах. Дворецкий был снобом почище любого герцога. Джулиан покрутил одеревеневшей шеей.
— Скажи ему, чтоб уходил.
— Да, милорд. Совершенно правильно. Негоже леди заявляться сюда одной в столь ранний час. — Задрав нос, Грили уже почти вышел из комнаты, когда его слова дошли до Джулиана.
Леди? Только одна женщина на свете могла наплевать на приличия и появиться без сопровождения у него дома.
— Нет. Приведи ее сюда. — Пригладив рукой волосы, он вскочил и подошел к камину.
Зачем она здесь? Он не готов. Он думал подождать, немного поразмыслить, получше вооружиться, прежде чем встречаться с ней.
Он отругал себя. Какое это имеет значение? Она всего лишь женщина. День, когда он не сможет управиться с женщиной, будет днем его кончины. Однако эти заверения не ослабили смутной тревоги, хотя и не успокоили подозрение, что он никогда по-настоящему не умел влиять на Иззи. О Боже, ему срочно нужен план.
