Задумавшись об этом, Книжник отошел чуть в сторону — по малой нужде. Не стоило так расслабляться даже после столкновения со смертельной угрозой.
Так часто и бывает: спасенные становятся жертвой собственного преждевременного торжества. Штаны застегнуть он уже не успел. Руки, хрустнув суставами, сами собой ушли за спину, крепкая сухая ладонь преградила путь готовому вырваться воплю. В один момент, оглушенный, он потерял ориентацию в пространстве, способность говорить и двигаться. Его ловко избавили от оружия и вещмешка. Он лишь ощутил, как его волокут куда-то сильные руки.
Есть множество способов сдохнуть. Самый распространенный — по глупости. Так природа очищает генофонд от бесполезных особей. И если та не успела оставить потомства — популяция только выигрывает. Если у сгинувшего остались отпрыски — не беда. Глупость — свойство наследственное, и нелепая смерть не заставит себя долго ждать.
Книжник потомства оставить не успел. И помирать раньше времени не собирался. Тем более — по причине не вовремя справленной нужды.
Отчего-то он был уверен, что его сожрут. Была в этом определенная логика: с каждым днем количество съедобного в пределах Кольца сокращалось. И если кто брезговал человечинкой до этого, теперь вполне мог преодолеть в себе неуместное чистоплюйство. Тем более что традиционные моральные нормы, осуждающие каннибализм, сохранялись, пожалуй, лишь в Кремле.
Впрочем, если хотят убить — зачем тогда заткнули рот кляпом, а не прирезали на месте? Есть, конечно, любители побаловаться свежатинкой. А может, хотят приберечь про запас — чтобы мясо не испортилось. В таком случае остается хотя бы минимальный шанс выжить.
Страха не было. Наверное, так действовал допинг людей леса. Удручало только, что ни Зигфрид, ни Хельга не видели, как он исчез. Наверняка станут искать, но где его найдешь — в такой тьме и с такими умелыми похитителями?
Его волокли не слишком долго, но уверенно и ловко. Словно неизвестные только и занимались тем, что похищали любителей бродить в темноте. До сих пор не удавалось понять — кто же это такие.
Но уже через несколько минут Книжник ощутил, как крутанулось вокруг пространство, и обнаружил себя лежащим в каком-то кирпичном закутке. Перед собой же разглядел три темных фигуры. Незнакомцы умудрились расположиться так, что лиц не было видно — одни черные силуэты. В глаза светила выползавшая из-за руин луна, намекая на приближавшееся полнолуние.
Одна из фигур присела рядом, склонилась и выдернула изо рта пленника кляп.
— Не шуметь, — раздельно произнес незнакомый голос. Странный, хорошо поставленный, но при том — с различимым акцентом. — Заорать — убью.
— А так что, помилуете? — дерзко ответил парень. И тут же отпрянул: говоривший резко приблизился, и в бледном лунном свете проявилось его лицо. Точнее — верхняя его часть: по самые глаза лицо было закрыто темным платком. Но и глаза сами по себе производили впечатление: раскосые, узкие, почти щелочки. Таких в Кремле не увидишь, да и на просторах Москвы вряд ли повстречаешь.
— Я говорить — ты отвечать, — резко сказал незнакомец. Теперь акцент проявился сильнее. И еще — запах. Какие-то незнакомые пряности или благовония — не то чтобы совсем тошнотворные, но совершенно чуждые. Плюс странная одежда, незнакомое оружие и неизвестные приемы рукопашного боя.
«Чужеземцы!» — мелькнуло в голове Книжника. Сердце тревожно забилось. В эту минуту он перестал думать об угрозе собственной жизни. Ведь есть в этом мире вещи поважнее.
Например — существование человеческой цивилизации за пределами МКАД. До сих пор кремлевские считали себя единственным уцелевшем островком цивилизованного мира на планете. Для этого были все основания: более приспособленные к новой природе муты быстро вытесняли оставшихся людей с территории города. Пока не вышло из строя радиооборудование, техники тщательно процеживали эфир — но слышали лишь пустоту. Отдельные кланы и дикие племена, с которыми сталкивались дружинники во время разведывательных вылазок, — не в счет. Мелкие группы, озабоченные лишь проблемами выживания, не способны хранить огонь культуры и свет накопленных человечеством знаний. Все они обречены на дальнейшее одичание и вымирание.
Но если эти — действительно пришли извне… Значит, где-то за границами города живут люди. Судя по одежде и оружию незнакомцев — вполне разумные, отличающиеся от кремлевских лишь чертами внешности. И если они не зависимы от разрушенной Москвы и ее скудных ресурсов — значит, это совсем другая цивилизация, может, даже — другая раса.
— Кто вы? — тихо спросил Книжник. — Ведь вы не из Москвы, верно?
Незнакомец отстранился, что-то тихо сказал своим спутниками. Вроде бы на другом языке. Эти двое переглянулись. Складывалось впечатление, что они вообше не понимают, о чем речь. Может, не знают русского.
Точно — чужаки. В какой-то момент, разглядывая эти фигуры, Книжник ощутил зловещее предчувствие. Эти трое не были похожи на обитателей московских развалин. Не было в их движениях сдержанности, осторожности, намеренно скрытой силы — того, что присуще даже кремлевским дружинникам.
Эти ничего не боялись, и движения их были легки и свободны. Это не значило, что сделаны они из другого теста. Но могло свидетельствовать кое о чем другом.
За ними стоит сила. Незнакомая, чужая. А значит, опасная по определению.
Плоское лицо с раскосыми глазами снова выплыло из мрака. Наверное, этот у них за главного. Его цепкие пальцы неожиданно ухватили парня за горло:
— Говори: как пройти через круг?
— Какой… Еще… Круг… — прохрипел Книжник, цепляясь за жилистую, будто из стали отлитую руку.
— Большой круг, — нетерпеливо пояснил незнакомец. — Который убивает.
— Кольцо! — задыхаясь, выдавил пленник. — Это называется… Садовое Кольцо… Отпусти…
— Отвечай, когда спрашивают, — сквозь зубы процедил главный, отталкивая парня. Тот схватился за помятую шею, пытаясь восстановить дыхание. — Нету время болтать.
— Так я и отвечаю… — буркнул Книжник, потирая кадык.
— Как пройти через Кольцо? — раздельно повторил чужак.
— Сам бы хотел это знать! — зло бросил семинарист.
— А почему так случится? — спросил главный. — Просто входить, а выходить — непросто?
— Так уж получилось. Не повезло вам.
— Нам выбираться надо. На ту сторону.
— Сочувствую. Всем это надо.
— Ты не понимать, — отчетливо щелкнули застежки кобуры. Перед лицом семинариста замаячил чудовищного вида пистолет. Самый натуральный маузер, будто соскочивший с исторических иллюстраций. Такой хранился и в кремлевском Арсенале. Но никогда не доводилось видеть его вороненый ствол у себя перед носом. — Будешь обманывать — убьем тебя.
— Но я-то как помочь могу? — возмущенно воскликнул Книжник.
— Тихо! — прорычал чужак, больно ткнув пленника в грудь стволом, — Мы слышать ваш разговор. Ты знаешь про Кольцо. Много знаешь.
— Да с чего вы взяли? — досадливо воскликнул Книжник, — Я сам ищу выход! Для чего мы вдоль Садового идем, по-вашему? Чтобы хоть один переход отыскать! И чем дольше вы меня продержите, тем меньше шансов найти этот выход!
— Лжешь, — отрезал чужак, Маузер исчез. Звонко пропел металл, перед глазами проплыл клинок с зазубренным лезвием. Видимо, чужеземец передумал тратить патроны и шуметь. И то верно: старое доброе холодное оружие никогда не подводит. Особенно когда твоя жертва напугана и безоружна.
Цепкие пальцы ухватили мертвой хваткой за волосы, запрокинули голову. Сопротивляться этому человеку было все равно, что пытаться руками свалить дерево. Просто непонятно, откуда в таком сухом жилистом теле столько силы. Горло ощутило холод металла. В ухо проник пугающе спокойный голос:
— Ну раз ты ничего не знать, то и жить тебе не надо. Ты видеть нас — значит, умирать надо…
Не раз уж доводилось встречаться со смертью вот так, лицом к лицу. Но впервые смерть была так холодна и расчетлива. Безэмоциональна, как мясник, собирающийся зарезать свинью. Можно визжать, сколько угодно, но все уже решено. Мясник не испытывает ни злобы, ни ненависти. Он просто знает: через минуту то, что сейчас визжит от страха, будет спокойно висеть на крюке, а к обеду будет хорошо прожаренный стейк из свежего мяса. Книжник ощутил шеей короткое движение руки и стали — для более широкого обхвата, чтобы перерезать горло одним движением…
И тут же полетел куда-то в сторону, ощутив треск выдираемых волос. Боли не почувствовал — слишком велик был страх неминуемой смерти. Зато пришло понимание того, что хладнокровный убийца уже не держит его мертвой хваткой.
Вокруг происходила какая-то невнятная возня. Стало ясно: кто-то помешал убийцам. И не надо быть гением, чтобы понять — кто.
— Если кто рыпнется — пристрелю на месте! — прозвенел высокий голос, и парню показалось, что это глас ангела-хранителя. В его случае это было недалеко от истины: рядом, в решительной позе с дробовиком в руках, возникла Хельга. Она держала на мушке двоих чужеземцев, и тем не требовалось переводчика, чтобы уловить суть интонаций. Они вяло шевелились в пыли, рядом разбирался с главарем Зигфрид. Лидер иноземцев оказался покрепче, и на то, чтобы уложить его в один ряд с товарищами, воину понадобилось на несколько секунд больше. При этом вест не использовал оружия, что было странно, учитывая его склонность к скорой расправе с недругами.
