смеяться, и ругаться.
– Там же где и в прошлый раз.
– Но почему именно она?
– Потому что я не думаю, что за несколько месяцев этот парень бросил пить и стал водить машину исключительно в трезвом виде, – аргумент был так себе, но Айно уже даже не замечала всего этого. Все эти машины, люди, жизнь в их муравейнике окончательно перестали иметь для неё значение. Она была под большим впечатлением от Маналы и жизни там, среди древних и сильных существ. Тот мир казался настоящим, а этот – всего лишь серой картинкой с огромным количеством ограничений и условностей.
– Бросай вещи, нужно уехать сейчас и попытаться проехать как можно больше.
– Мы поедем напрямую?
– Нет, мы будем останавливаться в Питере. На ночевку. Надо выехать сейчас, чтобы приехать пораньше, успеть отдохнуть. Да и в Новгород бы приехать так, чтобы был запас времени.
Айно подошла к водительской двери.
– Я сам. Садись рядом, – Он был слегка раздражен, это чувствовалось. Они сели в машину и выехали с парковки на центральную дорогу.
– Ты ведь сказал, что не умеешь водить, – Айно посмотрела на профиль мужчины, напряженно смотрящего на дорогу.
– Научился пока ты сидела за рулём прошлый раз. К тому же принцип такой же, как и с мотоциклом, – он ехал не совсем уверенно, но аккуратно. Глядя на его озабоченное лицо Айно всё же решилась:
– Что-то случилось? Я что-то делаю не так? – он не весело улыбнулся в ответ.
– К тебе у меня нет никаких претензий, не переживай.
– Тогда в чём дело? Ты изменился с тех пор, как мы вышли из леса.
– Всё не просто, Алиса. И, поверь мне, ты не хочешь погружаться во всё это, – сказал он таким тоном, что стало ясно – этот разговор он продолжать не намерен. Айно была понятливой и не стала настаивать.
– Ты знаешь дорогу? – спросила она, переводя тему. Он кивнул в ответ. Она поняла, что разговаривать он не настроен в принципе и взяла плеер, поставила его на зарядку к прикуривателю и одновременно включила и вставила в уши наушники. В её голове заиграла музыка в меру мрачная и местами светлая музыка. Sibewest–MyLove – высветилось на экране маленького устройства. Девушка поджала под себя ноги сняв кеды и стала смотреть в окно. Её мало что волновало, но настроение Яромира ей не нравилось. Она чувствовала, что что-то не так, и это как-то связано с ней и её бесило то, что она не могла дотянуться до причины.
Яромир был подавлен. Хоть он и гнал от себя весь тот мрак, что всколыхнула со дна его души Лоухи, чёртова щепка из сердца никуда не делась. Она колола его, мучила и причиняла боль.
«Сколько я прожил… я уже и не знаю…Я видел столько дерьма что в пору просто уснуть где-то на краю вселенной и больше никогда не просыпаться», – думал он. В его голове постоянно крутились только эти мысли. Одни и те же, раз за разом он возвращался к ним, как человек возвращается к боли, которую постоянно испытывает, не имея возможности игнорировать её. Через время Айно убрала плеер и достала из рюкзака телефон. Яромиру стало стыдно что он замкнулся в своих страхах, и он решил хоть как-то компенсировать своё поведение:
– Что это? – спросил он и Айно подняла на него глаза. Посмотрела на телефон в своей руке.
– Это…устройство, которое… разобщает людей и одновременно объединяет. У каждого человека есть такой. Там хранятся все твои интересы, вся информация которая тебе нужна и очень много того, что тебе не нужно. В таком устройстве может быть вся жизнь человека. – она помедлила – но из-за них мы выпадаем из настоящего, погружаемся в чужие проблемы, уходим в другие миры, забывая про этот, – Яромир посмотрел на устройство с неодобрением.
– Поганая штука, – резюмировал он. Айно кивнула и в наступившей тишине снова надела наушники. Она долго сидела так, несколько часов. Мимо проносились леса и озёра, время как-юудто замедлилось. Когда водитель через время бросил взгляд на попутчицу он увидел на её лице ужас. Мужчина напрягся. Он краем глаза заметил, что на экране мелькают какие-то движущиеся фигурки в чёрно–белых цветах. По лицу Айно было понятно, что она видит что-то действительно кошмарное. Глаза её постепенно становились влажными, и по щекам потекли слёзы.
– Что там у тебя? – Яромир решил попытаться отвлечь её. Она сняла наушники и вытерла слёзы.
– На что ты смотришь? – снова спросил он.
– Да там…кадры с войны второй мировой. Документалка, случайно попалась, – Яромир медленно кивнул.
– Это какой-то ужас…я, конечно знала, что люди хуже всяких зверей, но что на столько, для меня это открытие, – голос её немного подрагивал.
– Там прям реальные кадры с войны? Прямо с самой войны? – уточнил Яромир. Айно кивнула в ответ.
– Да. Нацисты любили поснимать. Пытки, казни, трупы заморенных голодом, запытанных, изнасилованных, расстрелянных… – чем больше она говорила, тем больше ненависти чувствовалось в её голосе. Яромир напрягся ещё больше.
– Тебе не кажется, что не стоит смотреть такие вещи? – мягко спросил он.
– Я не искала этого, но когда увидела, поняла, что стоит. Стоит, Яромир. Я в войну не жила здесь, но вокруг памяти такой ажиотаж и не зря. Чтобы понять, что это было на самом деле, нужно это видеть. Хотя бы раз в жизни. Тогда ты действительно понимаешь все эти ленточки, все эти памятники, книги, фильмы и прочее. Иначе это становится просто очередным боевиком. А здесь – она показала на телефон, экран которого уже потух, – здесь то, какой человек на самом деле. Настоящий. Без всех этих законов, без ограничений, без всей этой шелухи. Вот где он. Расстреливая детей разрывными пулями, насилуя девочек, убивая стариков и сжигая целые семьи, смеясь при этом – вот какой он предстаёт без всего напускного, – в глазах девушки Яромир увидел какой-то дикий огонь, который разгорался внутри неё. Ярость проснулась в ней. Чистая, светлая, справедливая и неистовая. Яромир был восхищен этим огоньком, который открыл в ней только сейчас.
– Моя ненависть к людям сильна и крепнет с каждым годом, прожитым здесь. Но я знаю, что не опущусь до насилия и жестокости по отношению к ним. Я не считаю себя лучше. Я совершенно иное существо. Но жить с ними бок о бок, мне невыносимо, – услышав эти слова, Яромир печально улыбнулся:
– Парадокс человеческой натуры в том, что, если человек начинает считать себя лучше других, он становится сволочью, тем самым объективно опускаясь ниже любого плинтуса.
– Именно! Я никогда не старалась видеть в этом мире только хорошее, потому что я видела в нём всё в силу своей природной внимательности. И я много смотрела о людях. О рабстве, об инквизиции, о крестовых походах, о
