– А ты… ты ещё говоришь, что Савас жив, – Лелеан закрыла лицо руками и заплакала.
– Что означают его слова? – спросил Фэдэф.
Лелеан молчала.
– И ты мне ничего не скажешь?
Лелеан не ответила ему.
– Прости, Лелеан. Я ухожу.
– И мы уходим – я и мой сын.
Фэдэфу хотелось сказать что-то ещё… Не сказать – оказаться в прошлом и начать всё сызнова, с того крыльца, где он впервые встретил Лелеан. Но это было невозможно. Всё кончилось. Всё осталось позади. Навсегда.
Фэдэф вышел из дома, попрощался с Короком и направился в Управляющий Совет Дорлифа: ему нужен был Тланалт… Там его не оказалось. Писарь Совета Рэлэр сказал Фэдэфу, что Тланалт недавно ушёл домой. «Так даже лучше: не надо ни с кем объясняться», – подумал Фэдэф…
– Фэдэф, рад видеть тебя! Проходи в дом, – воскликнул Тланалт, увидев всегда желанного здесь гостя.
– Здравствуй, Тланалт. Я спешу. Я пришёл из-за этого. Вот, возьми. Теперь ты Хранитель.
– Как, Фэдэф?! О чём ты? Что случилось?
– Я выхожу из Совета. Я нарушил четвёртое условие.
– Нет. Ты не мог. Я не верю. Дело в чём-то другом. Объясни.
– Я и себе не могу многого объяснить. Я лишь чувствую. И знаю. Прощай.
– Не верю! Стой, Фэдэф! Не уходи! Давай разберёмся во всём вместе!
Фэдэф оглянулся назад.
– Поздно, Тланалт.
…Уже на окраине Дорлифа Фэдэф вспомнил слова брата и повернул обратно.
– Я покончу с этим, Савас. Знаю, что поздно. Для меня поздно. Для Лелеан поздно. Для нашего сына… поздно. Но для тебя… Спасибо тебе: ты пытался спасти меня. И прости меня за то, что слеза моя, ещё не упав на землю, на которой ты лежал, превратилась в камень.
Подходя к своему дому, Фэдэф увидел Нэна. Докода во дворе не было. «Саваса привезли, – подумал он. – Рэгогэр уже уехал». Дверь в дом была открыта – изнутри доносились голоса Лелеан и Лебеарда. В голосе Лелеан слышалось волнение. Фэдэф снял с пояса мечи в ножнах и положил их у крыльца. Вдруг давно забытое им слово потревожило его слух. Его произнесла Лелеан: «Палерард». Это слово зацепило его и едва не заставило вновь переступить порог дома. Но он испугался чего-то, отпрянул назад и побежал прочь, от слов, от мыслей, от чувств… Очнулся Фэдэф на границе Дикого Леса. Перед тем как ступить в него, он прошептал:
– Я твой. Прими меня.
Глава двенадцатая
Пророчество, которое будет забыто
Через семнадцать дней владелец пекарни Дарад привёл в Управляющий Совет своего четырнадцатилетнего сына. На месте были Тланалт и Марурам.
– Здравствуйте, люди добрые. Мой сын, его зовут Плилп, хочет сообщить вам что-то важное.
– Рады видеть тебя и твоего сына, Дарад, – поприветствовал посетителей Тланалт. – Садитесь. С чем же ты пришёл, Плилп? Рассказывай.
Плилп, однако, вместо того чтобы рассказывать, прошептал отцу:
– Я же тебя просил. Скажи им.
– Простите моего сына, но он говорит, что ему велено передать слышанное всем членам Совета.
Марурам вопросительно посмотрел на Тланалта.
– Если наши гости говорят, что дело важное и требует присутствия всех членов Совета, так тому и быть, – сказал Тланалт.
– Тланалт, Марурам, простите меня, но я должен идти в пекарню. Оставляю вам своего сына, – Дарад поднялся с места. – Плилп, расскажи всё, как мне рассказал. Ничего не упусти. Не бойся и не торопись… Вы уж с ним помягче.
– Ступай, Дарад. Плилп уже не маленький – справится. Доброго здоровья тебе, – попрощался с ним Марурам.
– Доброго жара в печах, – провожая его, сказал Тланалт.
Всё время, пока Плилп ожидал прибытия уважаемых людей, губы его не переставали шевелиться, а взгляд, устремлённый в стену, выражал отсутствие в нём этой стены. Когда же наконец все были в сборе, Тланалт сказал:
– Друзья, это Плилп, сын нашего уважаемого Дарада. Он принёс нам важные слова, которые должен услышать каждый из нас.
– Надеюсь, такие же важные, как и хлеб его отца на наших столах, – замечание Трэгэрта, как это часто случалось с его замечаниями, звучало неоднозначно.
– Послушаем – узнаем, – сказал Тланалт.
– Плилп терпеливо ждал нас. Давайте и мы наберёмся терпения и спокойно выслушаем его, – поддержал Тланалта Марурам. – Приступай, Плилп.
Плилп встал.
– Утром я гулял с ферлингом за нашим садом. Вдруг меня кто-то окликнул. Это был седой старик. Он шёл из Дикого Леса. Я немного испугался и решил пойти домой. Я знаю… все знают, что из Дикого Леса выхода нет.
– Это правда, – подтвердил Гордрог. – Ни один смельчак, вступивший в Дикий Лес, не вернулся оттуда. Продолжай, Плилп.
– Подожди-ка, Плилп. Ответь нам: старик вышел из Дикого Леса, или ты так подумал? – спросил Трэгэрт, рот его скривился в ехидной улыбке.
Плилп замялся.
– Совет ждёт – ответствуй, – с нарочитой строгостью настаивал Трэгэрт.
– Я подумал так… потому что он шёл со стороны Дикого Леса.
– Что ты ещё подумал, наш юный друг? – не унимался Трэгэрт.
– Я подумал, что это Фэдэф.
– Прости, что перебиваю тебя, Плилп. Почему же ты так подумал? – осторожно спросил Тланалт. – Фэдэф не похож на старика.
– Мне показалось, что старик говорил его голосом, а ещё все знают, что Фэдэф ушёл в Дикий Лес. Люди видели, как он уходил туда.
– Дальше, – попросил Тланалт.
– Когда мы с ферлингом быстро пошли оттуда, он окликнул меня… по имени. Я не хотел останавливаться, но он позвал меня ещё раз, и тогда я подождал его.
– Это был Фэдэф? – спросил Гордрог.
– Я не знаю. Я был немного напуган. Он был похож на Фэдэфа и назвал моё имя. Но Фэдэф не старик, а этот – седой старик… И из Дикого Леса никто никогда не возвращался.
– Всё? Ты закончил? И теперь мы должны посовещаться и решить, Фэдэф это был или не Фэдэф? – продолжал придираться Трэгэрт.
– Трэгэрт, если ты оставил важные дела и тебе не терпится вернуться к ним, можешь сделать это. Мы не станем настаивать на твоём присутствии. Думаю, и Плилп не станет, – вступился за мальчика Тланалт.
– Прости, Тланалт. Я лишь предположил, что Плилп уже поведал Совету важную весть. Прости и ты меня, юный друг, и, если тебе есть, что добавить к своему занимательному рассказу, будь добр, продолжай.
– Плилп, что сказал тебе человек, которого ты встретил? – спросил Тланалт.
– Он сказал, чтобы я постарался в точности запомнить его слова и передал их всем членам Управляющего Совета. Он сказал, что слова эти должны быть записаны и сохранены, чтобы их узрели грядущие поколения.
– Наш Фэдэф, кажется, возомнил себя властителем душ не только ныне здравствующих, но и всех грядущих поколений дорлифян, – не удержался от насмешки Трэгэрт.
– Замолчи, Трэгэрт! – вспылил Тланалт. – Фэдэф – герой Дорлифа, и дорлифяне не потерпят оскорблений в его адрес, как бы ни сложилась его дальнейшая судьба. Предупреждаю тебя: я выношу твоё сегодняшнее поведение по отношению к Плилпу и твои грязные слова о Фэдэфе на суд Дорлифа.
– Посмотрим, на чьей стороне будет Дорлиф. Не думаю, что на стороне Дикого Леса и его обитателей, – с этими словами Трэгэрт вышел.
– Теперь мы можем спокойно дослушать рассказ нашего гостя, – сказал с видимым довольством на лице Марурам. – Плилп, тебе было нелегко говорить, но доведи начатое до конца.
Плилп поднял глаза к потолку, будто на нём были запечатлены слова старика.
– Не раз ещё, как и в далёком прошлом, спокойное течение жизни Дорлифа нарушено будет необузданной волей могучего чудовища, прозванного нашими предками Шорошом. Многие, рождённые для жизни, и многое, что дорого нам, сгинет безвозвратно в его убийственных объятиях. Но останутся, как и прежде оставались, те, кто не даст угаснуть огню жизни навсегда, и Дорлиф будет возрождаться снова и снова. Но однажды, когда расцветший Дорлиф будет засыпать и просыпаться под крышами, которые сольются с небом и светом, Шорош вновь обрушит свой безумный гнев на него и не только отнимет у него тысячи жизней, свет и небо, но перекинет в прошлое через пространство и время невидимый мостик, по которому придёт ещё одна беда. С этой бедой людям не справиться терпением, трудом и добротой. Но будет сказано Слово… Слово, которое будет даровано человеку Миром Грёз, Слово, которое не сгинет в Нет-Мире, Слово, которое не растворится в Мире Духов, Слово, которое измерит скорбь Шороша и сомкнёт начало с концом. И Слово это способно одолеть беду. Запомни это, Плилп, расскажи о встрече со мной своему отцу. А предсказание моё слово в слово…
– Плилп, очнись! – громко сказал Гордрог.
Плилп вздрогнул и посмотрел на членов Совета так, как будто видел их первый раз.
