Холодок пробежал у нее по спине от этого вопроса. Она не знала, как поступить. Не обратить на его слова внимания и выйти из кабинета? Но она знала, что он не отступит. Он будет преследовать ее со своими расспросами до тех пор, пока не загонит в угол. И вдруг ей самой захотелось рассказать все, поделиться хоть с кем-нибудь…
— Было уже поздно, и мы только что вернулись с бала…
— Бал состоялся у герцога Мантонского?
Кассия недоуменно посмотрела на Рольфа, не понимая, откуда ему это известно. Может, он знает и все остальное? Ту версию, которую придумали при дворе? А в самом деле, чем он лучше придворных сплетников? И с чего это она взяла, что он поверит ей, сумеет отличить правду от лжи, распространяемой в кулуарах дворца?
— Да. Я сразу поднялась к себе в комнату. Очень устала. Хотелось спать. Отца убили в тот же вечер… несколько позже.
— Мне кажется, вы кое-что пропустили в своей рассказе, леди Кассия. Разве вас не было рядом с ним, когда его обнаружили слуги? Уже мертвого?
Кассия внимательно взглянула ему в глаза:
— Да, я была рядом. Отец хотел поговорить со мной, и для этого он привел меня сюда.
— Это произошло после того, как вы публично отклонили предложение, сделанное вам сыном герцога Малькольмом, — опять вставил Рольф.
— Да. Отец разозлился. Он очень желал этого брака и…
Кассия замолчала и, опустив голову, стала смотреть в пол. Господи, и с чего это она вдруг решила, что может рассказать ему всю правду?..
Рольф приблизился к ней и приподнял ее лицо за подбородок так, чтобы встретиться с ней глазами:
— Вы можете смело рассказать мне, леди Кассия. Он начал вас бить. И это было не первое избиение в вашей жизни. Не прячьте свое лицо. Вам лично нечего стыдиться.
Кассия провела кончиком языка по внезапно пересохшим губам. Она не могла вслух сказать правду, даже несмотря на то, что это за нее уже сделал Рольф. Кассия не хотела вспоминать о том, что у нее было с отцом: от этих воспоминаний становилось больно.
— Я могу лишь сказать, что около получаса находилась без сознания, а когда очнулась, отец был уже мертв. Не понимаю только одного: как убийца мог проникнуть в комнату, ведь отец запер дверь, когда привел меня сюда. — Она снова замолчала, а потом добавила: — Он всегда запирал дверь.
— И поэтому вы всегда держали окно в своей спальне открытым? На тот случай, если пришлось бы бежать?
Кассия не ответила. Отвечать и не требовалось. Слезы навернулись на глаза, несмотря на все ее усилия отогнать их. Она зажмурилась, но они все равно покатились у нее по щекам,
— Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через весь этот ад, — проговорил Рольф, мягко смахнув ее слезинки согнутым пальцем.
Момент истины прошел, и поведение Кассии резко изменилось.
— Ад? О чем вы говорите, лорд Рэйвенскрофт? Не забывайте о том, что я богата и не отношусь к тем людям, которые должны каждый день беспокоиться о том, будет ли у них крыша над головой и кусок хлеба на столе. Я могу удовлетворить все свои материальные желания, ибо унаследовала восемьдесят тысяч отцовских фунтов.
— А как быть с другими желаниями, нематериального происхождения? Имеете ли вы возможность удовлетворить и их? К сожалению, восемьдесят тысяч отцовских фунтов не будут в этом подспорьем.
Кассия вновь повернулась к двери:
— Не понимаю, о чем вы. Рольф взял ее за руку:
— А мне кажется, понимаете. По-моему, вы отличнейшим образом понимаете, о чем я. В материальном плане, согласен, вам доступно практически все, что только ни пожелается, но вот в остальном вашей жизни не позавидуешь. Детство вы провели с матерью, которая люто ненавидела вашего отца и построила всю свою карьеру при дворе на том, что спала с разными влиятельными мужчинами.
— Хватит, лорд Рэйвенскрофт.
— Более того, — продолжал Рольф, — когда вы вернулись из Франции домой, чтобы впервые увидеть человека, которого мир называл вашим отцом, вы столкнулись с пьяным зверем, у которого жестокость давно затмила разум. Вы столкнулись с человеком, который делал все, чтобы выпихнуть свою дочь замуж за самую высокую цену и самому влиятельному покупателю. После этого для меня лично нет ничего удивительного в том, что вы терпеть не можете мужчин.
— Я сказала: хватит!
— И как долго вы собираетесь копить все это внутри себя?
Кассия вдруг разозлилась, у нее угрожающе сузились зрачки:
— У каждого из нас есть свой крест, лорд Рэйвенскрофт, который нам приходится нести. Просто у некоторых он сделан из более тяжелых пород дерева.
— Цинизм, которым вы постоянно прикрываетесь, не идет вам.
— Траур мне тоже не идет, но я вынуждена прикрываться им точно так же, как и цинизмом, ибо таковы правила жизни в этом обществе. И я буду носить траур независимо от того, какие чувства в связи с кончиной отца испытываю на самом деле: скорбь или радость.
Рольф крепко взял ее за плечи:
— К черту правила жизни! Уж кто-кто, а вы-то точно не должны обращать внимания на то, что скажут люди. Если хотите, миледи, то можете сбросить траур. А заодно избавьтесь и от своего цинизма.
Кассия смерила Рольфа таким взглядом, от которого озноб прошел у него по коже. Никогда еще ему не приходилось выдерживать на себе такой взгляд женщины.
— Я уже сказала вам, лорд Рэйвенскрофт, я не знаю, о чем вы говорите.
«Черт бы ее побрал! Ее ничем не зацепишь! Почему она отказывает себе в чувствах?..» — с досадой подумал Рольф.
Возможно, близкое расстояние между ними сыграло свою роль, но Рольфу вдруг смертельно захотелось заставить ее что-нибудь почувствовать. Хоть что-нибудь, кроме боли, гнева и отчаяния. Ему захотелось обрушить на нее то, чему она не смогла бы сопротивляться, нечто живое и настоящее, что заставило бы ее позабыть о зловещем призраке отца. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Рольф вдруг притянул Кассию к себе и накрыл ее полусомкнутые губы поцелуем.
Он почувствовал, как немедленно волна прошла по всему ее телу. Он обнял ее крепче, не давая ей возможности освободиться. Что-что, а уж что такое поцелуй мужчины, она, конечно, отлично знала. Ведь она даже не попыталась опровергнуть обвинение, брошенное ей Джеффри, в том, что она спит с королем.
Отчего же тогда Рольф вдруг почувствовал в ней сейчас, кроме сопротивления, еще что-то?.. Что-то вроде неопытности…
Он попытался разжать ее губы. Напряжение в Кассии на мгновение ослабло. Воспользовавшись этим, он вошел в ее рот своим языком. Судя по всему, это поразило Кассию: реакция ее была такой, будто эти ощущения были совершенно новыми и незнакомыми ей. Осознав это, Рольф изумился и еще больше растерялся. Кассия вдруг перестала отталкивать его и еще плотнее прижалась к нему. И в тот момент Рольф понял, что наконец-то Кассия отдалась чувствам.
