своего государства? Обвинять ее в нелюбви к Украине бессмысленно. Она даже понятия о ней не имела! Что взять с чужестранки! И ни один из ее многочисленных любовников-фаворитов не был нашим земляком, как у Елизаветы, ну разве что П. Завадовский, но это была кратковременная связь. Но она, писавшая о Рюрике и Олеге, должна была любить хотя бы Киев. Но даже этого не замечено!
Вечное мздоимство и процветание винокурения
Киев до определенной поры не вызывал особого интереса императрицы, хотя какие-то смутные воспоминания о нем все-таки остались, когда она была здесь вместе с Елизаветой. В начале своего царствования Екатерина II дала Киеву жалованную грамоту, в которой подтвердила права горожан, а со структур имперской власти на местах требовала с ними обращаться согласно их правам и привилегиям. При этом не преминула заметить, чтобы магистрат постоянно был под контролем генерал-губернатора. С ее ведома в 1778 году опубликовали указ Сената об определении сумм «с прибавлением противу прежнего» на содержание киевских магистратских урядников. Тогда установились такие штатные оклады: войту – 400, двум бурмистрам – по 250, трем ратсгерам – по 200, лавнику – 100, писарю – 300 рублей. Как видите, деньги немалые, но и они прилипали к рукам, и кому сколько – история умалчивает. Так, 19 августа 1780 года в Царском Селе на докладе Сената сообщалось о «ссылке киевских магистратских урядников М. Гудимы и Масловича за присвоение 7895 руб. 75 коп. с городских денег». Киевский губернатор Воейков поручил распорядителю вялотекущих дворцовых работ архитектору Карину сделать обследование находящейся в запустении Андреевской дворцовой церкви и исчислить необходимую сумму на ее починку. Карин представил смету на 2115 руб. В ответ был получен приказ: «Денег нет и освящать храм в существующем состоянии». Делать было нечего, и храм в жалком состоянии освятили 19 августа 1767 года.
Нужно отметить, что одна из крупнейших психиатрических клиник им. Академика Павлова была основана в 1787 году по указу Екатерины II. Можно это событие подать иначе – закрыли монастырь, где в части помещений расположили лечебницу.
Для обывателей Киев – это лишь замкнутая община, более похожая на круг друзей, чем на избранное общества. Со временем старые устои расшатались, а новые, такие как введение учреждений с 1782 года, не смогли дать особо ощутимых результатов. Развивающаяся экономика города как всегда являлась отражением положения страны в «уменьшенном виде», а именно непреодолимое мздоимство и массовое производство и потребление алкоголя.
В ХVIII в. в Киеве основным источником доходов было винокурение. 7 августа 1787 года императрица издает указ о передаче в распоряжение Киевского магистрата казенных шинков в городе с правом отдавать их на откуп. В 1780-х годах на Подоле и в его предместьях было 28 магистратских шинков и 34 казенных. Общая сумма прибыли города с продажи напитков составляла 59 708 рублей. Изготовление напитков, как и их реализация, становятся основной формой фабричного производства. Крещатик был превращен в сплошную винную слободу. На одном Подоле в магистратских шинках выпивалось ежегодно 25–30 тыс. ведер водки, приносящих доход магистрату до 10 тыс. рублей. Из-за массы шинков, украшавших тогда все немногочисленные улицы города, а также на почтовых трактах, понятной становится фраза уже упомянутого протопопа Ивана Лукьянова: «На Подоле строения узорчатые, тщательны, лихоманы хохлы и много у них чудотворных икон, а письмо иное кажется живописью; сердечная вера у них великая к Богу; и к нищим податливы вельми. Да шинки их в конец разорили. Да кабы из того у них сильно скаредно; и добрый человек худым будет». Гетман Кирилл понимал зло и губительность пьянства, и в своем Универсале от 6 июля 1761 года пытался положить конец столь распространенному вредному обычаю: «Малороссияне не только пренебрегают земледелием и скотоводством, от которого протекает богатство народное. Но еще вдаваясь в непомерное винокурение, часто покупают хлеб на торгах по дорогой цене не для приобретения себе каких-либо выгод, а для одного пьянства; истребляя лесные свои угодья и нуждаясь от этого в дровах, необходимых к отапливанию их хижин. Во избежание происшедших от сего беспорядков определяем: 1) чтобы винокурением занимались одни лишь владельцы и казаки, имеющие грунты и лесные угодия, кроме духовенства, купечества и посполитого народа. 2) полковникам и сотникам, под опасением в противном случае лишения мест, надзирать за точным исполнением сего. 3) запрещается иметь винокурни и шинки великороссиянам и вообще не тамошним владельцам, в особенности купцам и крестьянам. 4) возбраняется также полковникам и полковым старшинам нанимать бедных, хотя и имеющих грунты, казаков для произведения под их именем винокурения и шинкарства, но каждому представляется производить онные на своих землях и из собственного имущества».
Казалось эта пространная, хотя и любопытная цитата не имеет отношения к нашей теме, но нет! Уже в 1816 году император Александр I во время своего пребывания в Киеве строго заметил: «Винокурение привело Малороссию в совершенное изнеможение; она находится в таком положении, как человек расслабленный. Но нельзя пенять на помещиков, что они обратили внимание на сию отрасль промышленности, казна дает им в сем пример: главнейший доход ее состоит в откупе; министр финансов называет онный жемчужиной наших доходов». Пили достаточно много и часто. Об одном из киевских персонажей писали: «Граф так опузатился от вина, что ему любо». В какой-то мере из-за этих привычек киевского населения 11 апреля 1787 года Екатерина II заметила: «Здесь на улицах небезопасно: грабят и бьют людей. Сказать должно фельдмаршалу Румянцеву, чтобы приказал городничему умножить о сем бдительность». На этой весьма красноречивой фразе перейдем к рассказу о пребывании сына императрицы в Киеве.
Пышная встреча будущего императора Павла Петровича
В 1781 году, по пути за границу, 11–15 октября Киев посетил будущий император Павел Петрович со своей супругой Марией Федоровной. Наместник Малороссии граф Румянцев устроил им пышную встречу. Современник подробно сообщает, что подошли «господин войт с членами и поднесли подданническое свое поздравление». Далее рассказывается о дефилировании магистратской реестровой конницы под предводительством райца. Все всадники – купцы и цеховики – были одеты одинаково, в схожих черкесках темно-зеленого сукна, с золотым балетом и кафтанах красных, шелковых. На них были бархатные шапки малиновой окраски с серебряными кистями, с серыми крымскими околицами. Сабли они держали наголо. В Киеве еще сохранялось Магдебургское право самоуправления, поэтому 12 цехов «со знаменами до 1000 человек, между которыми в средине изволили ехать Их Высочества, а цеховые сделали на караул по примеру карабинеров ружьем; во дворец ехали с теми же конвойными командами и между цехами, до дворца построившимися шеренгами». «По выходу в залу Их Высочества жаловали всех к руке» – вначале двух фельдмаршалов – К. Разумовского и П. Румянцева,
