— Рус… Руслан, — подобрать нужный тон у меня получилось не сразу. Слишком меня волновала данная тема.
— Он очень похож на тебя, — тихо произнес Востров и повернулся ко мне.
— Я иду у тебя на поводу и собираю вещи, — примирительно начала я, но, кажется, нужно было сказать что-то другое, потому что взгляд Руслана в одно мгновение потемнел и стал непроницаемым. — Сейчас вернется мама с Алешей, и я вас познакомлю, потом мы уедем с тобой. Как ты хочешь, но мне нужны гарантии…
— Гарантии чего? — перебил он меня, вздернув брови и иронично улыбнувшись.
— Что, если Алексей узнает тебя сейчас, как отца… — Я облизала губы, подбирая слова, но все равно получилось сумбурно. Получилось черт-те что. — Ему не придется позже тебя лишиться.
— Лия, о чем ты? — Теперь с лица Руслана пропала улыбка.
— Ты можешь наиграться. Через месяц или год, но решить, что мы тебе больше не нужны. И я не позволю тебе так поступить со своим ребенком. Да, — я взмахнула рукой, — у меня нет твоего влияния, но я буду биться за него до последнего.
— Лия, что творится в твоей голове? С какого такого гребаного перепуга я должен бросать собственного сына? Ты, — он протянул ко мне руку и до того, как я успела отшатнуться, положил ее мне на лоб, — точно в порядке? Понятия не имею, что творится сейчас в твоей голове, но, судя по всему, ничего хорошего. И я очень надеюсь, что это все действие стресса или у тебя температура, не знаю. — Он убрал руку от моего лба, невесомо проведя кончиками пальцев до моей правой скулы, а затем отдернул ладонь, словно обжегся. — Надеюсь, что ты не изменилась настолько, — с досадой произнес он, а я почувствовала, как жар приливает к щекам.
Я прикрыла глаза, пытаясь не вспылить. Не вспылить. Только не это. Сейчас нельзя было обострять с ним отношения. Ни в коем разе.
— С такого, что мне не привыкать, Руслан, — я распахнула веки и с укором посмотрела на него, — в один прекрасный день просыпаться разведенной и одинокой женщиной. Которая больше не нужна человеку, только вчера еще любившему ее.
— Лия…
— Так почему я должна верить тебе сейчас? Пойми, что брось ты меня еще хоть тысячу раз, я и глазом не моргну, — я сказала это настолько убедительно, что, кажется, даже сама немного себе поверила, — но я не могу допустить, чтобы ты то же самое провернул с нашим сыном.
— Это абсолютно разные вещи.
— А вдруг ему тоже будет что-то угрожать? А?
— Я еще раз повторяю. Это совершенно разные вещи.
— Хорошо, тогда пообещай. Я… я постараюсь поверить тебе на слово. Другого выбора у меня все равно нет. Но все же мне нужно сейчас твое слово. — Руслан прикрыл глаза и сжал челюсти. — Обещай, что если сегодня у Алексея появится отец, то я не пожалею об этом. И Леша никогда не узнает, что это такое, когда тебя, словно собачонку, вышвыривают из своей жизни.
— Лия, все было совсем не так, — хрипло протянул он, уставившись на меня своим темно-коричневым взглядом.
— Пообещай.
— Обещаю. — Востров протянул руку и поймал в плен мою, которой я все это время махала совершенно непроизвольно. Он крепко сжал мои пальцы и, не отрывая от меня взгляда, серьезно произнес: — Я обещаю, что приложу все свои силы для того, чтобы поладить с сыном и стать ему хорошим отцом. Раз и навсегда. И ты… — Я прикрыла глаза, не выдержав его взгляда. — Все будет хорошо, я обещаю, — тихо-тихо добавил он, а затем погладил большим пальцем мое запястье.
Именно в этот момент и послышался звук открывшейся входной двери. А затем веселый голос сына и поучительный мамы.
— Что… — шепнул Руслан. Я открыла глаза и успела заметить проскользнувшую панику во взгляде Вострова, он же тихо продолжил: — Что ты ему обо мне говорила? Вообще об отце. Почему меня нет?
— Я сказала ему, что мы расстались еще до его появления на свет и ты ничего не знаешь о нем. Не смогла сказать, что ты не хочешь его видеть. — Я пожала плечами, а Руслан выпустил мою руку из своего захвата и мгновенно напрягся.
— Наверное, я должен сказать тебе за это спасибо, — сухо произнес он, — но даже не подумаю. Твое счастье, Лия, что ты уберегла Алексея от лживых обвинений в мой адрес.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Востров отвернулся от меня и двумя размашистыми шагами покинул большую комнату.
Это он сейчас что? Высказал такое недвусмысленное обвинение в мой адрес? Показал, что обижен? Зол и недоволен? Я прикусила губу и провела руками по лицу. Как же все сложно.
Я часто-часто заморгала и быстро побежала в коридор. Совершенно не понимая, что говорить Алеше.
Темы его родного отца мы всегда избегали. Я сводила ее к паре фраз, и все. Позже, когда Алеша заметил, насколько неприятен мне был этот разговор, он и вовсе перестал спрашивать.
Сейчас же мой сыночек во все глаза смотрел на дядю, который стоял в другом конце коридора. Мама была удивлена не меньше Алеши и тоже молча хлопала ресницами.
— Хорошо прогулялись? — преувеличенно бодро произнесла я и встала рядом с Русланом, хотя больше всего на свете я хотела рухнуть на колени перед сыном и крепко-крепко прижать его к своей груди. Моего такого маленького и в то же время очень взрослого сыночка. — У нас гости, как вы видите. — Я сделала еще один шаг в сторону Руса и соприкоснулась с ним бедрами. Не знаю почему, но я чувствовала, что сейчас нужно именно так. — Алеша, быстрее разувайся. — Я вытянула руки, показывая сыну, что жду, пока он сам к нам подойдет. — Расскажешь нам, как погуляли, а то совсем замотал бабушку за сегодня.
Алексей скинул сандалии, но так и не сдвинулся с места, хмуро оглядывая Руслана. С ног до головы, а затем в обратном порядке. Я слегка пошатнулась и тут же почувствовала крепкую ладонь на своей талии. Он меня удержал. А Алексей тут же бросил колкий взгляд на руку Руслана.
— Ну, давайте расскажу, — хмыкнул он, словно знал, кто именно находился сейчас в нашей квартире, — как мы погуляли, — протянул лениво, очень-очень по-взрослому. И, все еще глядя на ладонь на моей талии, как самый настоящий ревнивец, тут же зашагал в мою сторону.
Мой маленький защитник и мужчина всей моей жизни. На душе стало настолько тепло, что грудь обожгло изнутри от такого напора счастья, когда Лешка обнял меня, встал на цыпочки, вынуждая меня нагнуться к нему, и поцеловал в щеку, а затем быстро засеменил в свою комнату, оставив дверь распахнутой, выражая этим приглашение нам для разговора.
Мой маленький большой мужчина. Я еще довольнее улыбнулась и решительно пошла в детскую к сыну, Руслан же, все еще не отпуская моей талии, направился следом за мной.
Глава 22
Алексей не был похож на ребенка. Нет, внешне он, конечно же, смахивал на энергичного мальчонку, но вот то, как он держался, колко на меня смотрел и ехидно улыбался, — все это никак в моем сознании не вязалось с детским поведением.
По документам ему вот-вот должно было исполниться семь. Ульяна в это время играла в куклы Барби и очень мечтала о щенке. Она уже вовсю познавала социальные сети, чаще без разрешения Авроры, и какие-то игрушки на ноутбуке, который я же ей и подарил на пятилетие. Да, современные дети развивались раньше, чем мое поколение, и все же…
Это все было об Ульяне. А что я знал о собственном сыне? Выходило, что совершенно ничего. И это злило. Безумно. Невозможно, просто.
Я злился на Лию за то, что она все скрыла и сбежала, а потом и вовсе ничего не сказала. Еще больше я злился на Антона. Того я чуть было не убил, но это все были мелочи по сравнению с тем, насколько сильно я ненавидел самого себя. Смотрел в этот момент на собственного сына, которого не знал, и ненависть поглощала меня до самого основания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Алексей сел на край кровати в виде синей машины и внимательно посмотрел на Лию. Кнопка же сжала ладони в замок и уставилась на них испуганным взглядом, достаточно мило при этом прикусив губу.
— Кажется, ты хотел рассказать, как погулял с бабушкой, — заговорил я первым, сжав талию жены. «Бывшей жены», — нужно было поправить себя хотя бы мысленно, но я не видел в этом смысла. Бывшая или будущая — какая разница? Сейчас это наименее важный вопрос.
