сочувствуете, — покачал я головой. — Но я здесь не за этим.
— Что вы хотите за то, что нам нужно? — спросил полковник.
— А что вы можете? — решил я прояснить, что они готовы мне дать.
— Мы можем всё, что может Российская Федерация, — улыбнулся полковник. — В разумных пределах, конечно же.
— Чтобы подтвердить ваши добрые намерения, мне нужно, чтобы одному пареньку, Парфёнову Кириллу Кирилловичу, с которым я жил в одной комнате в общаге, — начал я. — Заплатили без каких-либо вопросов миллионов пятьдесят рублей. Он мне сильно помог, так как занял денег в час нужды. Не займи он мне тогда, может, лежал сейчас в какой-нибудь яме в лесу.
— На дне Амурского залива, — поправил меня полковник.
— Значит, вы знаете, кто стоял за всем этим… — произнёс я.
— Знаем, — кивнул полковник. — И мы заплатим твоему другу требуемую сумму.
— Ещё, в продолжение доказательства ваших добрых намерений, — продолжил я. — Я хочу, чтобы вся эта преступная сеть, а это точно преступная сеть, сгнила в одиночных камерах.
— Не слишком ли много это для жеста доброй воли? — не сдержался полковник, посчитавший, что я много на себя беру.
— Вам уже объяснили, что я могу в любой момент навсегда разорвать связь с этой куклой и поискать другую? — спросил я у него. — Например, где-нибудь в США?
— Не крути мне яйца, Алексей, — попросил полковник. — И пойми меня — деньги я ещё могу как-то объяснить, но шитьё дел на целую группу…
— И сейчас мне ФСБ будет говорить, что ничего не могут на территории Российской Федерации… — вздохнул я. — Ладно, тогда я пойду искать новую куклу… Может, в Израиль податься? Не-е-е, слишком уж они… С другой стороны… Или в Китай? Как думаете, партия высоко оценит перспективу нашего с ней плодотворного сотрудничества?
Полковник был до предела напряжён. Не привык, когда его берут за жопу. Пусть привыкает, сука… Больше я не буду сюсюкать с людьми из родного мира. Хватит. Наигрался, блядь…
— США, конечно, очень интересно выглядит… — продолжал я.
— Хорошо! — не выдержал полковник Московых. — Сделаем. Но на этом мы полностью подтвердим тебе наши добрые намерения.
— Если попытаетесь наебать меня — я это обязательно узнаю, — предупредил я его. — Я буду исполнять свои обязательства добросовестно, жду от вас точно такого же подхода. Почувствую фальшь, ложь или пиздёж — из принципа выхожу на связь со всеми разведками мира и сливаю всю информацию. Считайте это моим оружием ядерного сдерживания.
— Это нечестно по отношению к нам, — покачал головой Московых.
— Тогда начинайте ядерную программу, — усмехнулся я. — И вообще, я не шантажирую вас, хоть это и выглядит, на первый взгляд, как шантаж. Я просто предлагаю сотрудничество, но чётко устанавливаю границы. Вы мне — я вам. Деловые отношения! Капитализм, счастье, заебись! Совсем как вы любите!
Полковник снял панорамный противогаз и задумчиво почесал гладковыбритый подбородок.
— Резонно, — произнёс он. — Ритуал «Тяжкий надзор».
— Я думаю, что вы его уже получили, — недоуменно произнёс я.
— Получили, — кивнул полковник. — Но теперь нам нужно средство противодействия.
— Уже просрали на сторону, что ли?! — воскликнул я, а затем рассмеялся. — Ну вы, конечно…
— Нет никаких гарантий того, что секрет никто ещё не узнал, — покачал головой Московых. — Если такое произойдёт или уже произошло, нам нужно средство противодействия.
— И вот тут мы переходим к самому интересному моменту… — заулыбался я. — Вертолёт, миллион долларов и кейс с кокаином мне не нужны, но нужно оружие. Вы очень дорого заплатите за это средство противодействия, вы понимаете?
— Понимаем, — кивнул Московых. — Значит, оно есть?
— Действию всегда есть равное и противоположное противодействие, — процитировал я Ньютона. — Поэтому да, средство защиты от «Тяжкого надзора» существует. Но у меня есть бесплатный совет: получше следите за личными вещами. Наиболее эффективный метод избежать слежки.
— В этой части мы уже приняли необходимые меры, — вздохнул полковник Московых. — Что тебе нужно?
— Не-е-ет, так быстро и так просто вы средство противодействия не получите, — покачал я кукольной головой. — Слишком уж дорогая это штука… Я бы даже назвал её бесценной.
Я просто не придумал, что за это требовать. Любая хрень, которую я закажу, не стоит ничего, по сравнению со средством противодействия «Тяжкому надзору». Вообще, есть два способа избежать, кхм-кхм, «Тяжкого надзора».
Первый, самый непростой — держать вокруг себя кучу артефактов с некроэнергией. Например, в хранилище вещдоков РОВД человек может стать полностью невидимым для хитрожопого наблюдателя. Но тут не сгодится пара висюлек с тёмной историей. Надо, чтобы помещение было прямо увешано артефактами, чтобы исходящие от них эманации полностью портили «сигнал».
Второй, чуть менее сложный — заклинание «Вуаль отрицания». Заклинание надо накладывать раз в сутки, но можно и гораздо реже, если есть достаточно мощный накопитель некроэнергии, потому что это, по сути, равномерное расплёскивание дозированных выбросов некроэнергии, незначительных по объёму, но достаточных для ухода от таких простеньких способов слежения, как «Тяжкий надзор». «Тяжкий надзор» — это вообще заклинание из набора для юного вуайериста, любящего подглядывать за купающимися голышом крестьянками, наяривая головастика в уютном кабинетике.
— Что ещё ты можешь нам дать? — достойно сдержал удар Московых.
— Заклинания «Малое исцеление» вы уже получили, так? — уточнил я. — И зелье?
— Да, — подтвердил полковник.
— Тогда есть одна жёсткая хрень, позволяющая возвращать молодость, — произнёс я. — Типа, вечные правители и всё такое… Но цена…
— Вышли отсюда, — приказал Московых охране, а затем посмотрел на потолок. — Камеры и турели вырубить!
— А тебе по головке не настучат за такое? — спросил я у него.
— Не твоя проблема, Алексей, — покачал головой Московых, дождавшись, когда дверь закроется. — Продолжай.
— Есть один интересный ритуал, правда, нужно будет большое количество накопителей некроэнергии, — вновь заговорил я. — И цена ритуала, блядь, очень дорогая. Настолько дорогая, что не каждый на такое решится…
— Подробности, — попросил полковник ФСБ.
А может и не ФСБ. Хрен его знает ведь.
— Ритуальный круг сложный, но это технический вопрос, нужен десяток особо ёмких накопителей, полных некроэнергией, а также осознанное решение навсегда остаться в своём молодом облике, сознании и состоянии души, — ответил я. — Такова цена.
— И что в этом плохого? — недоуменно спросил Московых.
— А плохого здесь то, что вот были у тебя убеждения в юности, что ты верный ленинец, марксист, истово борешься с мировым капитализмом…
