Но резиденция – ещё цветочки. В январе 1998 года начался гомофобский скандал с епископом Никоном (хотя поначалу скандал не был публичным, его хватило, чтобы патриарх отказался от визита в Екатеринбург). 27 февраля Кремль принял решение о том, что останки семьи императора Николая II захоронят в Петербурге, а не в Екатеринбурге, как надеялся и обещал Россель. Потом в марте сорвалось проведение в Екатеринбурге саммита глав России, Франции и Германии. Визит Гельмута Коля и Жака Ширака создал бы Росселю имидж политика с европейским признанием, но не получилось, чёрт возьми! В общем, к выборам 12 апреля Россель чуть не потерял лицо.
А вот остальные политики трезвонили о себе во все колокола. В Ёбурге разгулялась самая безобразная, самая разнузданная вакханалия. Политтехнологи, пиарщики и журналисты, видно, решили: «Будем рожать!» – и куражились вовсю, изощрялись как могли. Кандидатов и политобъединений было много, и все они отстёгивали бабосы за своё продвижение: ротация ролика на канале стоила от 4 до 20 миллионов рублей в день. Пресса богатела и расцветала, а в дело шли все идеи, даже на грани фола. Такая вот свобода слова – не задушишь, не убьёшь!
Всем креативщикам было попросту весело, драйвово, улётно: выборы – это карнавал, эксцентрика, джигитовка, потешная война, пожар в публичном доме. Все креативщики знали друг друга – по журфаку универа и по редакциям местных газет, все пересекались в прошлых кампаниях и в других избирательных штабах.
PR-команды поливали соперников помоями, искали прикольный компромат, соревновались в издёвках, сочиняли песни, стихи и лозунги: «Мы на выборы пойдём, дядю Диму изберём!», «Уралочки за Заводова!», «Почивалов разрывает пасть управдому!», «Голосуем за Силина, будет всё по силе нам!», «Чтобы жить заново, выбирай Севастьянова!», «Терлецкому место не в думе, а в тюрьме!».
Политики, словно загипнотизированные бесшабашностью своих штабов, сами соглашались выглядеть нелепо или напыщенно. Часто им впаривали шаблонное решение, одно для всех. Все уральские патриоты, грозно шевеля бровями, гудели: «Вернём Уралу былую славу!» Все демократы, широко улыбаясь, фоткались на фоне Вознесенской церкви в рубашках и с пиджаком, закинутым за плечо.
Артисты екатеринбургских театров без смущения снимались в роликах противоборствующих партий. ЛДПР спёрла у НДНГ все призывы проекта «Кроме нас – некому!». Королевой кампании стала милая «заводская девчонка Танюшка» в рабочем комбинезоне и в косынке: она агитировала за «Промышленный союз». И над прудом и Плотинкой в небе плыла толстая красная надувная ракета НДР.
12 апреля город голосовал. Преображенцы Росселя потерпели жестокое поражение – 9 %, всего-то третье место! А первое место с 21 % было у движения Чернецкого «Наш дом – наш город». Победа технологий! Чернецкий – в силе и славе – взял курс на борьбу за губернаторство.
Апрельский демарш
Студенческие волнения 14 апреля 1998 года
На излёте ХХ века в Екатеринбурге было около 40 тысяч студентов. Жили они бедно, а государство выискивало, где бы ещё их ужать. Можно убрать льготы по проездным. Стипуху оставить лишь отличникам. Перезачёты сделать платными. Сократить места в общагах, а свободные комнаты сдавать по коммерческим ценам посторонним гражданам. И тэ дэ. Впрочем, так было везде, не только в Ёбурге.
Правительство решило одним махом ампутировать проблемы студенчества. В начале 1998 года под руководством зампреда Олега Сысуева была разработана реформа, которая позволила бы «реструктуризировать» финансирование высшего образования. В переводе на язык российской реальности это означало «сократить расходы». Количество вузов, преподавателей и студентов уменьшилось бы в разы. Вузовское сообщество и Госдума раскритиковали идею реформы в пух и прах.
Интересы учащихся защищала РАПОС – Российская ассоциация профсоюзных организаций студентов. 12 марта 1998 года на совещании в Нижнем Новгороде РАПОС постановила: 14 апреля в городах, где много вузов, надо провести акции протеста. Правительство России быстро уговорило руководство РАПОС отменить акции, но до низовых ячеек новость про отбой не дошла, и митинги прошумели в Москве, Питере и Воронеже. Громче всех студенты негодовали в Ёбурге.
День 14 апреля выдался холодным, как зимой, и по улицам неслась жёсткая снежная пыль. Около 5 тысяч студентов собрались возле Дворца молодёжи. Над толпой колыхались самодельные транспаранты «Нет реформам!», «Где ваша совесть?», «Хочу есть!». Особенно сердито смотрелся плакат «Росселя в общагу!»: как раз в это время ремонтировали губернаторскую резиденцию.
Митинг был санкционированным, всё проходило мирно и в рамках закона, однако ни один чиновник так и не вышел к митингующим. Целый час студенты впустую топтались на промозглом ветродуе, а потом митинг объявили закрытым, и толпа загомонила. Фига ли? Студенты для чинуш – никто, сопляки, быдло, да?
Толпа молодёжи, разозлённой равнодушием властей, по проспекту Ленина двинулась к площади 1905 года и к мэрии. Студенты нестройно скандировали тут же сочинённый лозунг-угрозу: «Сегодня с плакатом, завтра с автоматом!» Перед мэрией толпа остановилась, перегородив площадь. В окна мэрии полетели снежки. Однако власть в упор не замечала протестантов – будто не было никого.
Но жители Ёбурга уже усвоили стратегию взаимодействия с властями времён войны города и области: если городское начальство не отзывается, надо идти к областному. Толпа студентов повернула от мэрии к Белому дому. Когда городские депутаты спохватились и вышли, на площади оставался лишь арьергард митинга.
Студенты тем временем осадили Белый дом. Потом милиция будет говорить о провокаторах из числа нацболов, анархистов и разной «демшизы», но полтора часа толпа просто галдела и смеялась, переминаясь на морозе с ноги на ногу. А затем организаторов шествия пригласил на переговоры вице-премьер Анатолий Гайда. Шесть лет назад профессор Гайда возглавлял коллектив учёных, которые писали Конституцию Уральской республики, и он помнил, что такое демократия.
Лидеры митинга зашли в Белый дом – и вдруг перед входом появился ОМОН и перекрыл доступ. Из-за угла грозно выехал БТР. Две сотни омоновцев в касках и бронежилетах, со щитами и дубинками оцепили правительственное здание и оттеснили толпу. Всё это выглядело как «засада» – захват лидеров митинга в заложники. В толпе раздались возмущённые крики. В омоновцев полетели комья снега и пивные бутылки. И тогда шеренги омоновцев двинулись на студентов.
Никто не хотел устроить бойню, но мочилово супротивников было нормой «лихих девяностых». Менты били студентов резиновыми палками и отшвыривали от себя толчками щитов, валили с ног, не жалели даже девчонок. Над площадью загремели команды мегафона, взвился озверелый мат и женский визг. Омоновцы наступали как непобедимые фаланги Македонского. Толпа побежала в разные стороны. Спасаясь, студенты, спрыгивали с высоких парапетов. В истоптанном снегу на асфальте валялись порванные полотнища лозунгов, потерянные перчатки и шапки, разбитые очки, отломанные каблуки модных зимних сапог. По городу к Белому дому уже мчались, нахлёстывая себя огнями, кареты «скорой помощи».
Вот вам и высшее образование, щенки.
А потом власти каялись. Официально объявили, что в свалке травмированы были только трое – две студентки и омоновец, однако власти каялись искренне. Начальник ГУВД области генерал Валерий Краев подал в отставку – правда, министр не подписал рапорт генерала. А вот вице-спикер Анатолий Гайда, человек порядочный, ушёл из правительства области. Сам в прошлом студент УрГУ, Гайда сказал: «Когда власть бьёт студентов дубинками по голове, я тоже за это несу ответственность, и мне с этой властью не по пути».
22 апреля 1998 года Государственная дума России долго обсуждала инцидент с разгоном студенческого митинга в Екатеринбурге. А студенты Ёбурга объявили 14 апреля своим праздником – Днём независимости студенчества Среднего Урала.
Глава восьмая
Истории одного Ёбурга
Маленький правильный Ёбург
Литературный квартал
В начале восьмидесятых в Свердловске было два литературных музея – Дом-музей Мамина-Сибиряка на улице Пушкина и Дом-музей Бажова на углу улиц Большакова и Чапаева. В 1982 году открылся Музей Бажова в Сысерти. Логично, что эти три музея составили новую структуру – Объединённый музей писателей Урала. В 1984 году ОМПУ возглавила партийный пенсионер Лидия Худякова.
Звучит жутковато, вызывает ощущение совкового официоза, однако всё не так. Лидия Александровна работала в партруководстве Свердловска с 1954 года, но «не размагнитила» свою человечность. В 1972 году она стала начальником отдела культуры обкома КПСС; при Ельцине переняла и ельцинский масштаб: Дом кино и Дом актёра – проекты, которые она поддержала на старте и довела до завершения. А потом вышла на пенсию – и ещё 20 лет командовала ОМПУ.
