Кроме того, была еще причина. Танки, имевшие дульные тормоза на пушках, не могли возить на броне танковый десант. После выстрела из орудия у бойцов десанта лопались барабанные перепонки, текла кровь из носа и ушей, терялся слух.
Конечно, немцы шли на вынужденный компромисс. Дульный тормоз позволил облегчить и уменьшить откатники, сократить длину отката, что для тесной танковой башни благо. В целом орудие облегчалось, не такой массивной была маска пушки. У нас дульные тормоза появились на танках ИС-2, в дальнейшем – на многих других.
Павел приказал Игорю развернуть самоходку вправо и выстрелить по дому осколочно-фугасным снарядом. И сразу же распорядился зарядить бронебойным.
Когда дом после выстрела развалился и осела пыль, стал виден силуэт «Пантеры».
Павел довернул маховики прицела и выстрелил по башне. Тут же, не дожидаясь результата, выстрелил еще раз. Что за черт? «Пантера» не горела, но и не огрызалась огнем.
– Вперед! – приказал Павел.
Самоходка подъехала поближе к развалинам дома и укрывавшемуся за ними танку. Павел откинул люк и высунулся.
Оба попадания в башню были точными, имелись сквозные пробития – все-таки 85-миллиметровая пушка мощнее прежней, 76-миллиметровой, стоявшей раньше на Т-34.
Павел уже взялся за ручку люка, собираясь его закрыть, как со стороны «Пантеры» раздался пистолетный выстрел. Пуля ударилась о броню люка и с визгом срикошетировала.
– Ах ты, собака! – обозлился Павел. – заряжай бронебойным!
Попадания в башню повредили «Пантеру», но к возгоранию не привели, и экипаж или часть его остались живы.
Самоходка развернулась влево, ствол ее смотрел на «Пантеру».
Павел навел прицел на боковой борт, на проекцию бензобака, и нажал электроспуск. Выстрел! И почти сразу же – грохот взрыва. Причем такой, что самоходку подбросило, а по броне застучали камни.
Павел посмотрел в смотровую щель: «Пантеру» просто разворотило взрывом, как консервную банку, и она горела жарким пламенем.
– Игорь, отъезжай. Сейчас боеукладка в танке рванет, как бы нам не досталось.
И точно. Едва они отъехали метров на двести, как сзади рвануло. Танку и его экипажу – каюк. Как про них писал В. Высоцкий:
…Вас прогонят, пленят, ну а если убьют – Неуютным, солдат, будет вечный приют. зря колосья и травы вы топчете тут – Скоро кто-то из вас станет чахлым кустом. Ваши сбитые наспех кресты прорастут, И настанет покой, только слишком потом…
Только вряд ли на их могилах появятся кресты. При таком пожаре и взрыве не то что обугленных трупов – головешек не останется.
Но Павлу их не было жалко. Сами на нашу землю пришли непрошеными гостями. Тем более что на его глазах только что эта «Пантера» подожгла два наших танка. Лишь бы экипажи уцелели…
Ремонтопригодность нашей бронетехники была высокой. Подобьют немцы наш танк, запишут на счет танкиста, а специальные ремонтно-эвакуационные бригады вытащат его тягачами с поля боя, подремонтируют, и, глядишь – через день-два танк или самоходка снова к бою готовы. Были потери, конечно, безвозвратные, вроде этой «Пантеры», когда восстанавливать было нечего.
За годы войны Красная Армия потеряла безвозвратными потерями 96,5 тысячи боевых машин; немцы – 32,5 тысячи. После 43-го года, когда у Германии появились новые, мощные танки, потери наших танковых войск возросли. Так, немецкий танк до подбития ходил в атаку 11 раз, и Т-34 – только 3 раза.
Но главную ценность для обеих армий представляли не железо, а экипажи.
Наши танки ушли вперед. Павел же, как и другие экипажи, получил приказ возвращаться на место дислокации батареи.
Самоходки, как огромные жуки, стали стягиваться к мосту.
Павел обратил внимание на погромыхивание слева.
– Игорь, что-то стучит слева.
– Слышу, – отозвался Игорь, – гусеницу надо подтягивать. Если не жать, потихоньку доберемся. На месте погляжу – то ли трак один выкинем, то ли еще можно подтянуть.
– Вот разгильдяй! А почему до боя не сделал?
– Так не громыхало же – сами слышали.
И правда, на марше перед началом боя посторонних звуков не было. Да и то сказать, самоходка старая, видавшая виды, не раз подбитая и латаная-перелатаная. Одних заплат на броне с десяток.
Батарея удалялась по грунтовке – уже и пыль за ней улеглась.
На одном из перекрестков перед самоходкой слева выскочил наш легкий танк Т-70, довольно похожий на Т-34; можно сказать – уменьшенная его копия. Броня легкая, верхний лобовой лист брони всего 35 мм; вооружение – 45-миллиметровая танковая пушка и спаренный с нею пулемет ДТ. Двигатель – спарка из двух автомобильных, газовского производства. Этот танк применяли в качестве связного, но при острой нехватке средних танков он участвовал и в боях, особенно успешно – против пехоты.
Т-70 встал, откинулся люк башни. Выглянувший оттуда молодой танкист прокричал юношеским голосом:
– Эй, самоходы! Чего тащитесь?
– Ты какого черта перед носом выскакиваешь? – не выдержал Павел. – Раздавим ведь невзначай.
Но танкист вдруг запел частушку:
Самоходку танк любил – В лес гулять ее водил…
И еще что-то, только Павел уже не расслышал, потому как самоходка дернулась и проехала мимо легкого танка, обдав его клубами сизого дыма.
Павел уселся на свое командирское сиденье.
– Пацан! – с досадой сказал он.
– Командир, ты что – не узнал ее?
– Кого ее, Игорь?
– Да танкист-то – девка! Катя Перегудова из нашего же полка. Командир танка, при штабе для связи. У нее еще двое в экипаже, и тоже девки.
– Да ну? Не знал!
– Ее все в полку знают, личность известная. Один женский экипаж на весь полк. У нее на счету даже два подбитых танка есть! Боевая девка!
– Познакомиться бы, – мечтательно протянул Павел.
– У, там и без тебя желающих хватает. Только она всем от ворот поворот дает, себя блюдет. Я же говорю – правильная.
Самоходка шла медленно, километров двадцать в час. Легкому танку надоело держаться сзади, и на удобном участке он лихо обогнал САУ.
– Вот чертовка! – восхищенно сказал Игорь.
– Ты за гусеницей смотри! А то помпотеху пожалуюсь, в наряд ходить через день будешь.
Однако же Павлу стало интересно. Девушек в армии он встречал, в основном – санинструкторов, связисток, да как-то раз пару снайперов. А тут – девушки-танкисты! В голове не укладывается! Танкист – тяжелая военная профессия. Даже в прямом смысле, физически. Попробуй в полевых условиях разбитый трак заменить? Кувалдой намашешься, как кузнец. Правда, на легком танке траки не такие широкие и тяжелые, как на Т-34, но и девушка – не мужчина.
Едва они добрались до батареи, как Павел приказал экипажу заняться гусеницей, а сам направился к Куракину.
– Товарищ младший лейтенант, докладываю: уничтожен один танк – «Пантера».
– Видел. Так это ты был? А то я номер издалека не разглядел. В упор почему стрелял?
– Я сначала фугасным по дому, а потом в «Пантеру» два бронебойных влепил. Подъехал поглядеть поближе – почему не горит, а из танка по мне из пистолета… Вот я ему в упор и врезал!
– Правильно, врага надо уничтожать.
Павел потоптался.
– Чем экипаж занимается?
– Гусеницу натягивает – еле до батареи доползли. Товарищ младший лейтенант, – набрался духу Павел, – вы Катю Перегудову знаете?
– Кто же ее в полку не знает? Познакомиться, что ли, хочешь?
Павел почувствовал, как запылали щеки. Сроду не замечал он за собой раньше такого.
– Вроде того, – промямлил он.
– Не советую, она девка боевая, за словом в карман не лезет, прилюдно отошьет. И шашни не водит.
Павел приуныл. Сказать, что девушка ему понравилась, он не мог – видел ее мельком, да и то сначала за юношу-новобранца принял. И все-таки она чем-то его зацепила.
Павел решил сходить к танкистам и попытаться познакомиться. Не откладывая в долгий ящик, он направился в полк.
Танки стояли на окраине села. Экипажи были заняты своими делами – чистили пушки, загружали боеприпасы. Несколько танков заливали горючее у бензовоза.
Там же Павел увидел и Т-70. Это мог быть не тот танк, не Катин. Но Павел направился туда.
Из башни танка выбралась девушка. Темно-синий танковый комбинезон ладно обрисовывал стройное тело, из-под шлемофона выглядывали кудряшки волос.
Павел козырнул, представился:
– Сержант Сазонов. Разрешите познакомиться?
– Старшина Перегудова. У вас ко мне дело, товарищ сержант?
– Да нет, собственно…
– А, это тот самоходчик, что сегодня еле полз?
– Он самый.
– Кругом! Шагом марш! – скомандовала девушка.
Павел немного опешил, но приказ выполнил. Танкисты, смотревшие на сцену знакомства со стороны, злорадно засмеялись. Видимо, им наблюдать такое было не впервой. Тем более Павел был не танкист, а самоходчик, на которых танкисты поглядывали свысока.
