– Снимай!
Абрамов сделал несколько кадров в режиме скоростной съемки. Аппарат жужжал, запечатлевая эту пару полицейских на боевом дежурстве.
– Жаль, что вы – не пресса. – Полицейский снял черную кепи с длинным козырьком и повесил ее на ствол карабина. – На прошлой неделе мы сопровождали немецких репортеров. Они делали репортаж о демилитаризованной зоне, которой чертовы повстанцы распоряжаются по своему усмотрению. – Он указал рукой в сторону доносившейся до них перестрелки: – Они хотели соединить материал с партизанской группой М-19, которая захватила дворец Правосудия в Боготе.
– Я что-то слышал об этом, – кивнул Абрамов, – когда был на экскурсии в Национальном музее. При штурме здания правительственными войсками было убито больше ста человек, если я не ошибаюсь.
– Да, и одиннадцать судей Верховного суда, – дополнил колумбиец. – Вы хорошо знаете наши проблемы, – удовлетворенно покивал он. – Советую вам возвращаться в гостиницу. Мы можем проводить вас.
– Нам туда, – капитан указал в сторону подразделения по борьбе с наркотиками.
– Вам туда нельзя, – запротестовал полицейский. – Но там вроде бы тихо… – Он повернул голову и прислушался. – Ладно, черт с вами! Мы проводим вас до железной дороги, а дальше пойдете одни.
Полицейские проводили диверсантов до «железки», соединяющей крупные города – Медельин, Перейру, Кали. Впереди обозначилась непрерывная цепочка двухэтажных домов. В основном они были белого цвета и убегали под горку. Улица была чистой, дорога асфальтированной, с едва приметной разметкой. Глинистые обочины раскисли после дождя, оставили на зеленой траве коричневые следы. Деревянные столбы жались к домам, провода проходили вплотную к крышам. Улица была пустынной. Хотя и вечерело, жители не зажигали свет в своих домах.
Полицейские остановились под вывеской «Ла Гарантия» и напротив старого автобуса с зарешеченными окнами и высокой багажной секцией на крыше. Старший офицер указал на зеленый холм, к которому вела все та же глинистая дорога. Колумбиец нервно насвистел мелодию баллады: «Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, откуда я пришел? Я пришел вон из-за того холма…»
– Сразу за холмом виднеются здания подразделения по борьбе с наркотиками, видите? Близко не подходите, – дал он совет, – откроют огонь. Обойдите центр стороной.
– А поснимать его нельзя?
– Вы с ума сошли! Быстрее убирайтесь отсюда! Парамилитарес могут прорвать оборону и вплотную подойти к объекту.
– Грасьяс, экселенсья! – поблагодарил его Абрамов.
«Его превосходительство» улыбнулся и махнул товарищу рукой. Демонстративно пригибаясь, они поспешили в обратную сторону.
Охраняемый объект был огорожен забором, поверх которого шла колючая проволока и провода под напряжением. На территории и за ее пределами высились вековые ели с чуть пожелтевшей хвоей.
Первой точкой для наблюдения стал старый автобус, в салон которого бойцы проникли без проблем. Вторая точка пришлась на пристройку крайнего дома; судя по скромной вывеске, там была ремесленная мастерская по изготовлению керамики. Несколько полотен железной дороги тройка преодолела под прикрытием движущегося с малой скоростью грузового состава.
40
День в этих краях всегда был равен ночи. За горизонтом солнце скрывалось так же стремительно, как и вставало над ним – одним махом, оставляя на границе неба и земли неброскую колорированную полоску. Джеб будто поймал блеклый свет, как жар-птицу за хвост, когда в последний раз за эти сутки включил спутниковый навигатор. На экране GPS заросли и лес виделись моховыми проплешинами, строения напоминали зеленоватую электронную плату с ее серыми процессорами и микросхемами. На снимке, полученном в оперативном режиме, нигде не было видно машин: единственная дорога, ведущая в Сан-Тельмо, была свободна от транспорта. А всего час назад по ней возвращались в поселок местные жители – кто пешком, кто на конных повозках, кто на раздолбанных машинах. Основная трасса проходила в шести километрах к востоку.
Блинков увеличил изображение слайда, в очередной раз изучая на электронной карте подступы к церкви. Она была расположена так, что искать альтернативные пути обхода не имело смысла: наблюдатели, засевшие в этом укрытии, имели круговую панораму. Можно было свободно обойти ее с наступлением сумерек, но, повторился командир, его группа оставляла за спиной хорошо вооруженный мобильный отряд.
Блинков закрыл крышку-экран навигатора и закрепил его ремешками на предплечье.
У каждого бойца в группе было свое место и своя специализация. Джеб никогда не вставал в пару с Кокаревым, с которым он служил в одном подразделении: два морских диверсанта в подгруппе – это «роскошь». И сейчас он намеренно разбил двух морпехов, Чижика и Тимура, встав в пару с Михаилом Чижовым.
Бойцы воспользовались благоприятным моментом, когда во дворе крайнего дома появилась пара мужчин. Они стали загонять в сарай черно-розовых свиней, превративших часть двора в грязевую воронку; так или иначе, они оттягивали на себя внимание наблюдателя. В это время четверка диверсантов разом покинула свое убежище. Пригибаясь, они перебежали к следующему укрытию – ржавому остову грузовика, нашедшему место на краю огромной помойной ямы. Первым за ним спрятался Джеб. К нему примкнул, встав впереди командира, Чижик. С другой стороны командир ощутил на щеке горячее дыхание Тимура. Кокарев остановился последним, припав на колено и поводя стволом пулемета. Сейчас каждый боец изучал свой сектор наблюдения. Чижик выглянул из-за разлохмаченной покрышки и несколько мгновений всматривался в крайнее строение. Оторвав левую руку от винтовки, он поднял ее и сжал в кулак:
– Чисто!
В тот же миг Джеб отдал команду:
– Пошел!
Чижов бесшумно двинулся к плетеному забору, обмазанному глиной. Не отставая от него ни на шаг, за Чижиком поспешил Блинков. Они приникли к забору в том же порядке: впереди Чижов, за ним Джеб. Нависший над ними и прилипший к забору сарай отрезал их от линии наблюдения из церкви. Не оборачиваясь, Блинков подал знак: «Ко мне!». И снова шествие замыкал Кок. Но «аутсайдер», дабы не создавать суету при лишнем перестроении, сразу перебежал к углу сарая и занял место ведущего. В свою очередь осмотревшись, он подал знак: «Тихо! Вижу цель!».
Проулок неторопливым шагом проходил человек лет пятидесяти. Через плечо у него висел моток веревки, на поясном ремне крепилась небольшая брезентовая сумка. Едва он миновал проулок и скрылся из виду, Кок подал очередной сигнал и, не теряя ни мгновения, первым устремился к стене бежевого дома.
Прижавшись к нему, диверсанты сделали короткую передышку. За их спинами звучали голоса обитателей этого дома. О чем-то спорили мужчина и женщина, вели беспечные разговоры малолетние дети. Сквозь их голоса прорывался мотив песни, звучащей из радиоприемника.
Здесь продолжалась обычная жизнь. Но обычная ли? – спросил себя Джеб, поправляя черную вязаную шапочку. По-русски говоря, этот небольшой городок стоит на ушах. Эспарза привел в действие одну из своих боевых единиц. Может быть, ему помогают военные или партизаны, о которых неоднократно говорил капитан Абрамов, что они часто взаимодействуют, когда речь идет о безопасности картеля.
Блинкову не верилось, что всего в десятке километров отсюда притаилась похожая и в то же время совсем другая жизнь. Что громыхает там старый-старый трамвайчик, удивляя попугаев, обезьян и ленивцев, но навевая тоску на людей. Там под каждым окном набухли уродливыми гематомами балкончики, нависли насупленными бровями длинные лоджии. Там хотя бы один человек думал и стремился жить по-другому. Он робел перед днем сегодняшним и боялся дня завтрашнего, что наутро небо заволокут серые тучи, а ветер пригнет пальмы к земле и разорвет их вечнозеленую прическу. Он не видит солнца, а лишь его окровавленные перья, пробивающиеся сквозь грязные облака.
– Пошел, Кок! – отдал команду Джеб.
Диверсанты передвигались по поселку короткими перебежками, порой пробегая всего пять-шесть шагов. Они с каждым мгновением приближались к дому, где для боевиков Эспарзы готовили еду.
Вечерняя влага, лишь отдаленно напоминавшая туман, пропитала землю. Ботинки бойцов покрылись грязью.
Они остановились напротив дома с двускатной крышей из рифленого железа. Жители этого дома были довольно обеспеченными людьми. Во дворе стоял новый грузовичок с синими наращенными бортами, открывающимися двумя половинами. На них были вывешены для просушки мешки и старый палас. Эта машина стала очередным объектом, за которым диверсанты, одним махом преодолев полутораметровый забор, нашли укрытие. Его высокие борта отсекали директрису, по которой скользил взгляд наблюдателя в церкви.
Снайпер диверсионной группы в этом плане имел над ним превосходство. Чижик встал в полный рост и смотрел в оптику на своего противника. Щербатая обивка позволяла ему не только вести наблюдение, но и сделать прицельный выстрел. До часовни было не больше семидесяти метров.
