Уолтеф с горечью рассмеялся.
– Он и слушать не станет. Де Сай у него в фаворе, а я считаюсь возмутителем спокойствия. Нет, он сделал со мной то, что намеревался – граф Нортумбрийский, Нортгемптонский и Хантингдонский – прекрасные титулы, а вся власть у шерифов.
– Он выслушает тебя, если ты будешь убедителен.
– Ты считаешь, что я прав?
– Ты слишком мягок. В споре ты сразу начинаешь злиться, и твои аргументы идут не от головы, а от сердца.
– Это что, плохо? – обиделся он.
– Да нет, но только мой дядя человек, для которого важнее доводы рассудка. На сердечные дела у него нет времени, как ты уже, наверное, понял.
– И помилуй меня Бог, чтобы я пошел таким путем! – Уолтеф встал, надел рубашку и пошел к дочерям.
Джудит с постели наблюдала за ним. Насладившись, она ощущала только усталость. Сквозняк из полузакрытого окна заставил ее вздрогнуть и натянуть на себя меховую накидку. Она легла на спину и положила руку на живот. Задержка на неделю. Но такое случалось и раньше, так что не стоит обращать внимания. Может быть, сын его переделает, подумала она, добавит железа в его характер. Или из-за своей мягкости он способен зачинать только девочек? Как бы то ни было, одно она знала точно: когда придет пора выбирать мужей для своих дочерей, она не ошибется, и мягкость характера в число положительных черт не войдет.
Глава 16
Когда Матильде исполнилось три года, Уолтеф подарил ей пони. Лошадка была чуть больше охотничьей собаки, с темной гривой и хвостом и масти золотистого цвета песка на побережье. К красному седлу пришили маленькие колокольчики, а уздечка и пряжки были украшены цветочным узором.
Матильда не могла поверить своим глазам. Это была любовь с первого взгляда. Она обняла отца, а он подбросил ее в воздух и звонко поцеловал. Даже обычно суровая мать улыбнулась. Видимо, она считала, что для настоящей леди очень важно научиться ездить верхом.
– Сама ее назови, – предложил Уолтеф, опуская дочь на землю. Они вместе покормили хлебом маленькую кобылку. Она брала кусочки хлеба с ладони Матильды очень осторожно, но съела с жадностью и явно хотела получить еще.
Уолтеф рассмеялся.
– Неудивительно, что она такая толстенькая.
Матильда тоже засмеялась. Отец поднял ее и посадил на пони. Она почувствовала прохладу кожи седла и упругость стремян, куда Уолтеф вставил ее ступни.
– Ну, ты уже придумала ей имя? – Он осторожно повел пони по двору. Матильда сияла от счастья.
– Хани,[1] – сказала она через мгновение. – Потому что она медового цвета.
Отец улыбнулся особой улыбкой, припасенной специально для нее и тех случаев, когда дочка проявляет особую сообразительность.
– То, что надо, – согласился он.
Следующие несколько недель он учил Матильду ездить верхом. Это были золотые дни, помнить которые она будет всю свою жизнь. Все было замечательно. Она купалась в отцовской теплоте и любви. Эльф из колодца помог, и, благодаря его воде, проклюнулись первые ростки. Она собирала цветочные семена, чтобы посадить их следующей весной. Она играла с Элисанд и Джудит, дни проходили, наполненные солнечным светом и спокойствием. Даже мать не портила им настроение, полностью доверив воспитание дочерей Сибилле. Когда выяснилась причина этого, радость Матильды только возросла.
– Ваша мама собирается родить вам зимой братика или сестренку, – сказал ей Уолтеф, когда они вместе катались верхом.
Матильда нахмурилась. Сейчас осень, сбор урожая. Она смутно понимала, что зима наступит после. Были еще вещи, о которых она имела смутное представление. На прошлой неделе она видела, как в загородке за кухней коза уронила двух маленьких козлят. Сибилла объяснила, что козлятки росли у нее в животе, как и все маленькие детки, если они не цыплята или деревья.
– Ты что притихла? – спросил ее отец.
Матильда подняла на него глаза. Поскольку ее постоянно уверяли, что она дар Божий, она считала, что именно Бог кладет деток в живот матерей, чтобы они росли.
– Мама захочет мальчика, – сказала она. Уолтеф напрягся, но продолжал улыбаться.
– Не имеет значения. Выбирает Господь, а мы должны быть ему благодарны за подаренную жизнь.
Его слова только убедили Матильду насчет того, откуда появляются дети. Она вообще любила малышей.
– Ты рада?
Матильда кивнула. Разумеется, она больше обрадовалась, когда ей подарили Хани, но и сегодня она была счастлива.
Когда они вернулись, оказалось, что у них гости. Матильда узнала друга отца Ральфа де Гала, потому что он приезжал довольно часто. Матильда расстроилась. Они уедут на охоту, будут играть в шахматы и пить эль. Она знала, что мама не любит де Гала, ей он тоже не нравился. Он отнимал у нее внимание отца. И хотя де Гал всегда привозил ей подарок, она уже понимала, что она для него ничего не значит, скорее даже мешает.
Отец спешился, осторожно снял ее с пони и направился к де Галу с распростертыми объятиями. Матильда следила за ним, надув губы.
– Смотрю, твоя старшенькая превращается в хорошенькую девушку, – заявил де Гал, наклоняясь над Матильдой. – Вот только на мать сильно похожа, так?
Ее папа рассмеялся и взял ее на руки. Матильда прижалась к нему и скорчила гримасу де Галу.
– Да убережет нас Господь от ревнивых женщин! – шутливо воскликнул де Гал. – Не сердись, солнышко Я привез чудесную брошку, прямо из Дании… И раз в тебе есть датская кровь, я решил, что тебе ее и носить.
Матильда отвернула лицо и спряталась за плечом отца, но он не попенял ее за грубость. Вместо этого он напряженным голосом, какого она никогда не слышала раньше, спросил:
– Так ты разговаривал с датскими торговцами?
– Можно и так сказать. – В голосе де Гала тоже звучала странная нотка. Матильде захотелось, чтобы он ушел. Она, как пиявка, вцепилась в отца, с возрастающим отчаянием сознавая, чтб уже потеряла его.
– У них новости, которые могут тебя заинтересовать, – добавил де Гал, направляясь в зал.
– У меня ныне много всяких интересов, – заметил Уолтеф. – Вот и жена снова беременна.
– Поздравляю, – отозвался де Гал без особого воодушевления.
В зале Уолтеф послал слугу за Сибиллой и велел сообщить Джудит о приезде де Гала.
– Но тебе придется ее извинить, если она не покажется. У нее такой сейчас период, ее постоянно тошнит.
Де Гал понимающе улыбнулся.
– При виде меня ей станет только хуже.
Пришла Сибилла. Сделала реверанс и протянула руки, чтобы забрать Матильду. Но девочка обняла отца за шею с такой силой, что едва не задушила его, и принялась дико иизжать, когда Сибилла попыталась отцепить ее руки.
– Пойдем, – уговаривала ее Сибилла. – Потом с папой поиграешь.
