— Он омерзителен, — прошипела она, обращаясь не столько к Шелби, сколько к себе.
Шелби, кажется, немного удивила реакция Эммы. Но растерянность тут же сменилась благодарностью.
— Наверное, только чужой человек способен смотреть на вещи здраво. Здесь, в Уайнете, все только плечами пожимают. Что, мол, взять с Кенни! Тут же засыпают меня историями о том, как он разбил чье-то окно или не пришел на свидание. Он, видите ли, гений гольфа и поэтому пренебрегает общепринятыми правилами приличия. — Она снова вытерла глаза. — Просто я так люблю своего малыша… — Порывшись в кармане, Шелби вытащила бумажную салфетку. — Простите, леди Эмма. Обычно я не позволяю себе так распускаться и, честное слово, хотела произвести на вас хорошее впечатление. Так приятно, когда тебе сочувствуют. — Она встала, высморкалась и, захватив брошенное Кенни полотенце, подошла к краю воды. — Давай его мне, Кенни. Нам нужно ехать.
— Мы только начали. Смотри, он в своей стихии. Правда, Пети-бои?
Малыш восторженно завизжал и заколотил ладошками по воде.
— Ему давно пора спать, так что вылезайте! Кенни нахмурился, но послушно выполнил приказ.
— Иисусе, Шелби, да что это с тобой?
— Как будто ты сам не понимаешь! Иди к маме, Питер.
Шелби наклонилась, выхватила сына у Кенни и завернула в полотенце. Проходя мимо Эммы, она нерешительно улыбнулась и, к величайшему испугу последней, неловко присела в уродливом подобии реверанса.
— Спасибо, леди Эмма. Ваше участие так много значит для меня!
Эмма кивнула, и Шелби, не оглянувшись на Кенни, удалилась. Услышав слабый всплеск, Эмма повернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кенни ныряет в голубую воду. Прошло не меньше трех минут, прежде чем он показался на дальнем конце бассейна и поплыл к ней, медленно, лениво загребая руками. Небрежные взмахи человека, которому нечего делать. Ни постоянной, серьезной работы. Ни долга. Ни семьи, ни детей…
Кенни перевернулся на спину, потянулся, и гнев Эммы мгновенно канул в водовороте непонятных чувств. Она посвятила свою жизнь защите детей, а этот человек был олицетворением всего, что она ненавидела.
Отвращение к собственной слабости было так велико, что Эмма поежилась. Подумать только, как близко она подошла к краю пропасти, едва не позволив ему совратить себя!
Кенни вышел из бассейна, поискал глазами полотенце, но, очевидно, вспомнив, что Шелби завернула в него сына, стряхнул воду ладонями. Следя за его неспешными грациозными движениями, Эмма пришла в ярость. И хотя смутно сознавала, что дела Кенни не должны ее касаться, все же никак не могла объяснить противоречивые эмоции, захлестнувшие ее. Гнев, злость и ужасное, удушливое разочарование терзали ее. Почему он оказался не тем, за кого она его принимала?
Эмма не помнила, как оказалась рядом.
Она совершенно не намеревалась этого делать. Даже не сознавала, что произойдет в следующий момент. Но рука ее, словно по собственной воле, поднялась и с треском опустилась на его щеку.
И Эмма как бы издалека увидела, что его голова дернулась, а капли воды полетели во все стороны. На челюсти Кенни расплывалось красное пятно. В желудке Эммы все перевернулось.
— Что это на тебя нашло! — прогремел Кенни и, выругавшись, уставился на нее потемневшими глазами.
Ноги Эммы подкосились. Ей не следовало бить его. Ни за что. Опять она полезла, куда ее не просили, и уж тем более не имела права выносить приговор. Глаза Кенни опасно сверкнули.
— Я бы швырнул вас в этот бассейн, но поскольку на вас купальник, какой в этом смысл?
Эмма немного опомнилась и, в свою очередь, бросилась в атаку:
— Вы отвратительны!
На скулах Кенни заходили желваки, руки сжались в кулаки.
— А, черт!
И не успела Эмма оглянуться, как оказалась в самом глубоком месте бассейна. Она с головой ушла под воду, но тут же вынырнула, отплевываясь. Но не успела ничего предпринять, как Кенни моментально устремился к дому. Трусливо бросает ее, в точности как своего чудесного малыша.
— Да что вы за человек?! — крикнула она вслед. — Разве настоящий мужчина способен оставить собственного ребенка?
Кенни застыл как вкопанный. Медленно обернулся.
— О чем вы?
Рядом с Эммой всплыла шляпа. Эмма схватила ее и вылила воду.
— Быть мужчиной означает не только спустить сперму в чье-то лоно и потом отделываться солидными чеками. Нужно…
— Спустить…
Тут Эмма окончательно взбесилась и принялась грести к другому концу бассейна, но намокшая накидка затрудняла движения. Едва добравшись до лесенки, она вновь потеряла шляпу, но теперь ее вел праведный гнев и она не могла остановиться.
— Такое прекрасное дитя! Как вы…
— Идиотка!
Он стоял в самом центре газона, и солнце зажигало в его мокрых волосах черные огни. Ноги широко расставлены, на коже сверкают капельки воды, а вид такой, словно ой готов удушить ее на месте.
— Это прекрасное дитя — мой брат!
У Эммы замерло сердце. Его брат! О Гос… она и в самом деле идиотка.
— Кенни!
Но он уже отвернулся.
Эмма выбралась из воды и с тоской провожала его взглядом. Да что это с ней? С ней, всегда гордившейся тем, что никого не судит и не выносит приговор! Разбирая школьные споры, она старалась выслушать обе стороны, но тут как с цепи сорвалась. Нет, нужно немедленно извиниться перед Кенни. Остается надеяться, что он смилостивится и простит ее.
Стараясь оттянуть время, она приняла душ и переоделась. И только потом, в надежде, что Кенни немного остыл, Эмма отправилась на поиски, но обнаружила, что Кенни успел исчезнуть. Из конюшни пропала Шедоу, и, приглядевшись, она заметила одинокого всадника, удалявшегося от ранчо.
Патрик к тому времени выбрался из лаборатории и пригласил Эмму поехать с ним в город за покупками. Она с радостью согласилась, решив, что купит какой-нибудь подарок Кенни в знак признания своей вины. Но к тому времени, как они оказались в Уайнете, поняла, что ни самый дорогой одеколон, ни книга не смогут загладить оскорбления.
Когда они вернулись, Шедоу была на месте, но Кенни по-прежнему отсутствовал.
— Он, вероятно, в спортивном зале, — пояснил Патрик, когда она осведомилась, где хозяин.
— Тренируется?
— Что-то в этом роде.
Она спросила, где это, и поднялась на второй этаж. Дверь была полуоткрыта. Взявшись за ручку, она ощутила, что мгновенно вспотели ладони, и вытерла их о шорты.
Кенни работал на гребном тренажере — или по крайней мере лениво двигал веслами. Услышав ее шаги, он поднял взгляд и сразу помрачнел.
— Что вам надо?
— Я хотела попросить прощения.
— Ничего из этого не выйдет!
Он встал и отодвинул ногой валявшийся на полу сотовый телефон.
