Время в ожидании приема не было потрачено даром. Умабий успел насладиться купанием в терме, посетил театр, где посмотрел пантомиму. Действо ему не понравилось. Горд тоже не пришел в восторг от кривляния артистов. Котис услышал их нелестные отзывы, про себя усмехнулся: «Разве дано варварам оценить высокое искусство»? Посланцам же сарматов больше пришлись по сердцу проводимые в цирке скачки на колесницах-квадригах, запряженных четверками лошадей. Особенное впечатление они произвели на Горда. Увлеченный зрелищем, он вскакивал с места, махал руками, выкрикивал слова на неизвестном языке. Позже Умабию удалось выяснить, что это язык одного из племен венедов. Впрочем, Горда не прельщали частые прогулки по Риму, им он предпочитал спокойное и размеренное пребывание в доме Цецилия. К его услугам предоставили гладиаторов, охранявших дом сенатора. Ежедневные состязания с оружием и без него помогали бывалому воину поддерживать тело в боевой готовности. Ему было чему поучить гладиаторов и поучиться самому. Удовольствие доставляла и игра в кости, которой его научил слуга-египтянин Амернап. Котис и Умабий тоже проводили в доме Сервия немало времени. Хозяин всяческим образом пытался скрасить их пребывание в своем жилище. На застолья, для развлечения гостей, приглашали музыкантов, танцовщиц, фокусников и гимнастов. Цецилий даже устроил бескровный бой гладиаторов во внутреннем дворике своего дома. Он мог бы заставить невольников биться до смерти, но расчет и врожденная скупость взяли верх над желанием доставить гостям удовольствие насладиться кровавой бойней. Гладиаторы стоили немалых денег и нужны были для участия в зрелищах, которые в скором времени Цецилий устраивал в Большом цирке Рима.
Вооруженные тупым оружием гладиаторы проявили немалую сноровку в умении сражаться. Котис не остался в долгу. С одобрения Умабия против Квинта и Кауны на единоборство с тупыми короткими римскими мечами вышли два боспорца. Один из них — Бардус, тайный соглядатай Харитона, другой напомнил Умабию Даргана — такой же длинный и сутулый. Бардус легко одолел Квинта, обозначив мечом укол в грудь римлянина, и тут же присоединился к своему товарищу, надеясь, что им быстро удастся справиться с Кауной. Поединок действительно продлился недолго. Оглушающий удар мечом по голове и толчок ногой в живот отправили узколицего напарника Бардуса на пол, сам же он с помощью Кауны вновь оказался в воде. Только теперь это была вода имплювия, из которого Кауна, как благородный победитель, помогла выбраться побежденному. Сервий пришел в восторг от девушки-воина:
— Амазонка! Истинная амазонка! Если бы квириты могли насладиться этим зрелищем! Она прекрасна, как Венера, и воинственна, как Минерва!
Но Цецилий, при всем его желании, не всегда мог находиться рядом с послами. Дела в сенате, в школе гладиаторов, где усиленно шла подготовка к боям в Большом цирке, встречи с нужными людьми, торговые дела, коими он не считал для себя зазорным заниматься, заставляли его покидать дом. В такие часы забота о гостях переходила к Лукерции. Матрона тепло приняла Котиса, Горда, Умабия и сопровождающих их людей. С Котисом и Умабием она часто вела беседы, живо интересовалась жизнью боспорских и сарматских женщин. Особенно она подружилась с Кауной, к которой привязалась семилетняя дочь хозяйки Лоллия. Лукерция даже находила их похожими. Ах, если бы она могла знать, что и та и другая имеют одного отца, но она этого не знала и удивлялась, как боги могли сотворить столь похожими двух разных людей. Но больше других Лукерция предпочитала общаться с Котисом. Умабий несколько раз в отсутствие Сервия заставал их в атриуме наедине, он видел, беседы с глазу на глаз доставляют им удовольствие, и старался не мешать, догадывался, что они симпатичны друг другу. И все же ни Лукерция, ни Сервий не могли удержать друзей в доме. Любознательные, ищущие новых впечатлений натуры Умабия и Котиса рвались за стены дворца Цецилиев. Их тяготила чрезмерная опека Сервия и выделенного сенатом проводника Гнея Виниция. Римляне объясняли свою навязчивость опасением за сохранность жизней послов, чья смерть может привести Рим к нежелательным войнам, а потому молодые люди искали способ, чтобы незаметно, вдвоем, покинуть дом. И в один из дней им это удалось.
Глава шестая
Они также воздержаннее в своих потребностях и меньше зависят друг от друга, чем мы. И все же наш образ жизни развратил почти все народы, открыв им роскошь и чувственные удовольствия, а также низкие уловки, служащие удовлетворению этих пороков и ведущие к бесчисленным проявлениям жадности.
СтрабонСолнце только-только начинало протягивать из-за холмов свои руки-лучи и ощупывать ими окрестности, когда Котис и Умабий тайно покинули дом Цецилиев. Рим рано пробуждался ото сна. Деятельные римляне чуть свет покидали свои теплые ложа, чтобы окунуться в еще только зарождающийся бурлящий поток городской жизни. Котис и Умабий, не раздумывая, нырнули в него. Очередное путешествие по улицам Вечного города обещало одарить их новыми впечатлениями. Мощеные улицы быстро наполнялись гражданами Рима и его гостями. Городские стражники направлялись в казармы, чтобы поскорее уснуть после изнурительного ночного бдения. Мелкие ремесленники и торговцы в полотняных туниках несли на продажу свои изделия. Рабы, зачастую в одних набедренных повязках, с поклажей или без нее, спешили исполнить поручения своих господ. Простые римлянки в скромных столах и женских туниках — палиях приступали к своим ежедневным семейным обязанностям. За ними появились на улицах неугомонные римские дети, богатые матроны, одетые в пеплумы из тончайшей ткани, патриции в тогах, жрецы, облаченные в претексты, и последними — праздные бездельники, собиратели городских сплетен и слухов… Многие из этой многоликой толпы направлялись к Форуму — торговому и общественному центру города.
Туда же пошли и Котис с Умабием. Потолкавшись между зданий, лавок и памятников, они осмотрели храм Весты — римской богини домашнего очага, священный огонь в котором поддерживали весталки — непорочные девы в белых одеждах, чем-то напомнившие Умабию жриц племени Евнона — Зимегану и Газнаю. Не обошли вниманием и величественное здание мавзолея Августа, где покоился сам «божественный» и последующие императоры. Оттуда Котис и Умабий отправились обследовать обширные районы Рима. К вечеру, пройдя по улицам Квиринала, Виминала, Эсквелина и Авентина, они остановились передохнуть у низкой ограды, за которой рос старый, ветвистый дуб. Священное дерево. Таких деревьев, как, впрочем, и священных мест, куда ударила молния, брошенная главным из римских богов Юпитером, было в Риме немало.
