— Он просто рассказал мне, как все было. Выводы я сделал сам, ведь не один год тебя знаю, — горячо говорит Арсен. — Все твои убеждения, принципы, правила…
— Которые ты раньше разделял.
— Я был безмозглым слепцом, видящим лишь одну границу реальности, — с уверенностью отвечает Арсен, и я понимаю, что потерял сына. И бороться мне предстоит не за него, а против. Желая спасти, я собственными руками его уничтожу. Все, ловушка захлопнулась. Такой подставы я никак не ожидал. Если бы Америго по-прежнему желал мстить мне, это был бы идеальный вариант развития событий. Хотя…кто знает, может быть он еще не до конца успокоился? Тут же отметаю эту мысль в сторону. Подобное не в характере моего брата.
— Пару месяцев назад ты считал Америго негодяем и подлецом, а сейчас он твой лучший друг и соратник. Где гарантия, что еще через пару недель ты не изменишь свое мнение? — наблюдая, как помещение заполняется отверженными, а мое сердце — ненавистью, спокойно произношу я.
— Я по-прежнему осуждаю его за многие поступки, которых можно было бы избежать, но это не значит, что идея, которую он хочет развить, плоха. Мы сейчас начнем, так что оставим нашу дискуссию до лучших времен. И мне очень хочется верить, что ты пришел сюда с чистыми помыслами. Не разочаруй меня, пожалуйста, — последние слова звучат как мантра или заклинание, от чего мне становится еще больше не по себе.
Отверженные рассаживаются на полу. Кто-то стелет себе под зад плащ или куртку, кто-то предусмотрительно принес с собой коврик или газетку. Замечаю, что не у всех присутствующих есть клейма на лбах. Значит, сочувствующие… Или те, чьи близкие погибли, и они вместо них хотят продолжить борьбу. Неприязнь, ненависть, омерзение — все это разом наваливается на меня. В памяти всплывают слова брата: «Если бы не Ливия, ты бы стал одним из нас». У меня нет сомнений, что, если бы подобное несчастье случилось, я выбрал бы смерть. Кол в сердце и вся недолга. Лив знала об этом и пожертвовала собой. А теперь даже случись подобное — суицид мне не поможет. Хотя, если хорошенько подумать, всегда найдется способ, которым можно убиться.
— Минутку внимания, — громко говорит Америго, выходя на середину. — Позвольте представить вам своего брата — Зотикуса Дорадо. Он будущий глава клана следопытов, но решил поддержать нас, так как верит в справедливость. А при такой поддержке мы точно сможем победить!
В помещении повисает тишина. Все взгляды устремлены на меня. Дружеская улыбка, которую я пытаюсь продемонстрировать, сползает с губ. Нет сомнений — мне здесь не рады.
— Это что же получается, — начинает один из отверженных — тощий мужчина с абсолютно лысым черепом. — Ты притащил сюда предателя?
— Джек, ты ошибаешься, — возражает Америго.
Среди присутствующих проносится недовольный ропот.
— Правда? Разве это не он сдал тебя своему больному папаше? Не из-за него ты, выходит, стал отверженным? — поднимаясь на ноги, громко возмущается Джек. — Мы все знаем эту историю! И никто не будет чувствовать себя в безопасности, пока этот тип здесь! Правильно я говорю, братья?
Ропот превращается в гул.
— Если он — будущий глава клана, то на кой ему сдались мы? — вступает в разговор маленькая женщина, похожая на лемура. — Или подобно Тео хочет сделать из нас рабов, прикрываясь идеей?
Ищу взглядом Арсена. Он стоит, опустив глаза. Рядом, сжимая его руку, находится Антонелла. Поднимает на него голову, что-то шепчет. Рад, что он сейчас не один.
— Я понимаю ваше беспокойство, — дружелюбно говорит Америго. — И пару недель назад полностью бы разделил его. Но мой брат изменился. Я никого из вас не хочу подставить, а значит, несу ответственность за свои слова и решения.
— Суть предателей не меняется, — протестует Джек. — Тот, кто предал однажды, сделает это еще раз. Мы против того, чтобы он был с нами! Иуды здесь не нужны!
— Я могу поручиться за него, — неожиданно говорит Антонелла и выходит к нам. Бросает короткий взгляд на Америго, подходит ко мне и берет под руку. — Зотикус не идеален, но между тем, я обязана ему жизнью. Он должен был убить меня — его послал суд уничтожить незаконно созданную. Но вместо того, чтобы вогнать мне кол в сердце, Дорадо научил меня всему, что должен знать молодой вампир. И если бы не его помощь, я бы не выжила в этом мире, которого совершенно не знала. Не призываю вас к тому же, но я выражаю ему свое доверие.
Арсен с нежностью смотрит на свою возлюбленную. А я гадаю — для чего ей понадобилось защищать меня? Чтобы угодить моему сыну? Подлизаться в очередной раз к Америго? Мне ее слова, безусловно, на руку, но все равно интересно.
— А что ты ему взамен отдала? Себя? — доносится чей-то противный смешок.
— Это неважно, — поправляя шляпу, говорит Антонелла. И обводит взглядом собравшихся. — Главное — его поступок. У меня нет сомнений в том, что этот парень за справедливость. И ему можно доверять.
Америго бросает на нее взгляд, полный благодарности, и девушка улыбается ему краешками губ. Понятно — она еще на что-то надеется.
Мнения о моей персоне разделяются. Большая часть против моего присутствия и предлагает меня выгнать, меньшая убеждает дать мне шанс — ведь не каждый день их ряды добровольно посещает столь важная персона. Америго терпеливо ждет, когда страсти улягутся. И мне это не нравится. Кто здесь, в конце концов, лидер?
— Приструни их, — шепчет ему Антонелла. — Они так до рассвета могут языками молоть. Заставь заткнуться. Мы же здесь по делу собрались.
— Итак, — повышает голос Америго. — Время на словоблудие закончилось. Перейдем к тому, ради чего мы все сюда пришли.
— Мы отказываемся говорить в его присутствии, — говорит Джек за себя и за товарищей.
И тут я не выдерживаю.
— Знаю, что мне никто не давал слова, — говорю я и голоса мгновенно стихают. — Но тем не менее, я хочу высказаться. Мне понятна реакция каждого из вас — скорее всего, я бы сам не стал доверять такому типу, как я. И это правильно — вы меня не знаете. Да, я не был идеальным братом, и есть вещи, которые я не смогу себе простить. И то, что меня нет среди отверженных — это скорее счастливая случайность, чем вещь заслуженная. Поэтому прошу вас дать мне шанс. Поверить, что я могу быть лучше, чем сейчас. Разве я прошу у вас невозможного?
На короткий миг мне даже кажется, что я действительно верю в то, что произношу. Замолкаю. В помещении воцаряется тишина. Десятки глаз устремлены на меня. Волнение становится ощутимым и от него душно. Перевожу взгляд на Америго. Он растроган моей речью и не может скрыть этого. Антонелла восхищенно улыбается. Чьи-то одинокие аплодисменты звучат резко, даже оглушающе. Хлопает в ладоши та самая женщина, похожая на лемура. К ней присоединяется еще одна и вот уже аплодируют все, кроме Джека. Проникаюсь к этому типу особым уважением. Перевожу взгляд на Арсена. Он присоединился к большинству, но делает это нехотя. По его глазам понимаю, что он не поверил мне. Что ж, это прекрасно.
— Ну что, — осведомляется Америго у своих соратников, — он может остаться? Или все еще хотите, чтобы Зотикус ушел?
— Может остаться! — отзываются отверженные.
— Ну-ну, — усмехается Джек. — Сами же локти потом кусать будете!
И поднявшись, демонстративно уходит.
Устраиваюсь на полу в самом последнем ряду. Моя персона сегодня получила внимания с лихвой и теперь мне хочется стать незаметным, слиться с другими существами. Внимательно слежу за тем, что здесь происходит. Обсуждаются темы жилья для новеньких, которые только оказались на позиции отверженных и не знают, как жить дальше. Никогда не думал, что их так много. Только здесь присутствует сорок одно существо. И это в одном Лондоне! А если взять другие города, страны? И сколько тех, кто остается сам по себе, превращаясь в охотника-одиночку?
— Ты нашел того, кто убил Тадеуша и Яна? — спрашивает молоденькая девушка с клеймом на лбу, обращаясь к Америго.
— Нет, пока что никаких зацепок, — поднося к губам трубку и делая затяжку, отвечает Америго. — Но у меня нет сомнений, что крыса среди нас. Никто, кроме своих, не знал о лаборатории. Ребята были осторожны.
