На втором этаже капитан кинулся к окну и негромко выругался: неподвижные полоски света, выхватывающие из темноты только асфальт с неровными пятнами на нем, наглядно доказывали, что он лишился еще двух бойцов.
— Проклятье! — Жульен Форс, перепрыгивая ступени, сбежал вниз, толкнул входную дверь и замер вместе со всеми, недоуменно глядя на звериную стену.
— Нам нужен привратник… — Все стволы одновременно вскинулись на звук и выхватили из темноты юную стройную девушку, одетую в дорогой костюм для верховой езды. — Отдайте его — и останетесь живы. Или просто уходите. Кто останется вместе с привратником — умрет.
— Ты куда, девочка? — Мари Элиза поймала за рукав администратора, что, точно официантка, грациозно протискивалась вперед со своим подносом.
— Пустите, — отдернула руку Таня. — Они обещали, что, если я буду послушной, то меня не тронут. А вы все умрете. Умрете! Они колдуны, разве вы не поняли? Вы не сможете их одолеть.
Она пересекла открытое пространство между дверью и зверьем, и пошла прямо сквозь стаю, расталкивая псов ногами. И на нее никто даже не зарычал.
— Это она! — В ночной тишине голос оказавшегося позади всех доктора Истланда прозвучал, как крик. — Это и есть Геката! Она повелевает животными, но лучше всех ей удается командовать собаками. Богиня ночи, богиня Луны, богиня магии и колдовства!
— Да вы совсем умом тронулись, Кристофер!
Кто это сказал, так и осталось неведомо, поскольку куда более могучий низкий глас потряс ночь над лесной базой:
— Сгинь, отродье адово! — Священник, вздымая над головой распятие, решительно выступил из толпы. — Преклонись пред словом Божиим, преклонись пред силой Христовой! Да воскреснет Бог, и развеются враги его, и пусть бегут от него все ненавидящие. Как исчезает дым, так и они пусть исчезнут. И как тает воск от огня, так пусть погибнут бесы перед любящими Бога и знаменующимися знамением креста и в радости восклицающими: радуйся, многочтимый и животворящий крест Господень, прогоняющий бесов силою на тебе распятого Господа нашего Иисуса Христа, который сошел в ад и уничтожил силу диавола и дал нам тебя, свой честный крест, на прогнание всякого врага…
От вида распятия и пред силой молитвы волки с собаками в страхе попятились, расступаясь в разные стороны и открывая путь к своей хозяйке. Высокий и страшный обличительной своей мощью отец Дональд вскинул длань над головой девушки и потребовал:
— На колени, несчастная! На колени пред волей Господней! Кайся!
И Геката действительно упала на колени и лихорадочно стала нащупывать левую руку священника, чтобы припасть к ней губами. И даже самые отъявленные атеисты, что остались стоять у дверей гостиницы, осенили себя знамением, невольно поддавшись впечатляющей силе проповеди экзерсиста.
Девушка же поднялась, брезгливо сплюнула в сторону, закрыла израсходованный шприц колпачком и спрятала во внутренний карман. Могучая фигура отца Дональда завалилась, как подкошенный под корень широколистный борщевик. К нему тут же подскочили полтора десятка зверюшек, вцепились в сутану — в ворот, в рукава, в подол — и поволокли к реке.
— Огонь! — закричал Форс.
— Отставить! — тут же рявкнул Истланд. — Вы раните священника!
— Да не в него стрелять, в бабу!
Лучи фонарей снова скрестились на Гекате, и одновременно с этим стая у входа ринулась на людей, кусая смертных за что попало, грызя, вырывая куски мяса. Несколько коротких очередей все-таки прозвучали, но ни о какой прицельности речи уже не шло. Толпа отхлынула назад, наемники захлопнули за собой двери, пристрелив пару псов, заскочивших следом, подперли вход столом. Холл гостиницы наполнился стонами и руганью, в свете фонарей военные начали перевязывать покусанных гражданских и друг друга. К счастью, серьезных ран никто не получил, и в большинстве случаев лечение ограничивалось пластырем и тампоном, густо политым хлоргексидином.
— Я же говорил, говорил! — торжествующе выкрикнул Истланд. — Это она, Геката! Геката! Любимица собак! Ну что? Так кто из нас тронулся умом?!
— Не понимаю вашей радости, Кристофер, — оборвал его Форс. — Вместо двух маньяков в числе наших врагов оказалось полтораста собак. Чего в этом хорошего?
— Мне никто не верил! Никто! Но теперь-то, теперь вы понимаете, коллеги, на что мы наткнулись? Мы можем изучать эллинских богов живьем! Такими, как они есть!
— Скажите лучше, как их можно грохнуть? — попросил плечистый капрал Джуттис.
— Гекату не нужно «грохать»! В ней нет ничего страшного! Она повелевает ночными тварями. Днем, на свету, она потеряет половину своей силы, а собаки с волками не смогут, как сейчас, прятаться в темноте — вы сможете стрелять их издалека. Нужно просто подождать!
— Двери закрыты, до окон собакам не допрыгнуть, — оценил обстановку Форс. — Пожалуй, это будет не так уж сложно. Капрал! Ваша группа должна занять позиции у окон второго этажа и следить за обстановкой снаружи. Возьмите приборы ночного видения, с фонарями вы будете слишком заметны. Остальным предлагаю отдыхать. К вам это тоже относится, Марсель. Смените группу Джуттиса утром.
— Есть, капитан!
* * *
— Не стесняйся, девочка! После того, что случилось с базой, за лишнюю бутылку лимонада тебя уже никто не заругает!
Обе ипостаси Гекаты, юная и упитанная, сидели напротив друг друга, в креслах, забросив ноги на поставленный посередине стул, и прихлебывали «тоник» из маленьких бутылочек. Администратор пристроилась между ними чуть в стороне и не пила ничего, хотя рядом, всего в двух шагах, за стойкой бара, возвышалась целая стена самых разнообразных напитков от простой воды, даже без газиков, и вплоть до кокосового нектара ценою в бутылку шампанского. Алкоголь здесь тоже имелся — но был заперт за бронированным стеклом замком-автоматом, срабатывающим от электронных часов. Поскольку в связи с прекращением подачи питания часы встали, то вплоть до дня ремонта электролинии запой никому на охотничьей базе не грозил.
— Привет. — Варнак вошел в зал ресторана и свалил у входа две «разгрузки» и два автомата. — Фу, упарился с беготней!
Он взял с полки две бутылки минералки, открыл. Одну опустил, дав лакать Вывею, вторую опрокинул над своим ртом.
— Нашелся, извращенец! — хмыкнула «лягушонка».
— Наизголялся где-то, некромант! — еще громче захихикала толстушка.
— Ну, ты и маньяк!
— Ну, ты и зверь!
— Ну, ты и псих!
— Ну, ты и животное!
— А может, со мною пообщается кто-то один? И более вразумительно? — Опустошив первые, леший взял из бара еще две бутылки минералки.
— Скажи мне, наш маленький Фредди, ты с какого переляду всем нашим полоняникам трусы донельзя спустил? — уже в голос заржала «лягушонка».
— Они же под наркозом, чудище средневековое! — парировал Варнак. — Себя не контролируют. Зачем им потом в себя с загаженными штанами приходить? Это же невинные люди, случайные жертвы. К чему так зло над ними издеваться?
— А свечи ты перед ними поставил, чтобы лучше видно было? — давясь смехом, уточнила толстуха.
— Это не свечи, это фумигаторы! Чтобы их мошка и комары в беспомощном виде не зажрали.
— А на стенах на кой подвесил? — «Лягушонка» подвизгивала все громче.
— Чтобы они в этом самом не извалялись!
— Дай, угадаю, — продолжала стонать Геката, нервно взмахивая руками. — А глаза завязал, чтобы не стыдились, если неожиданно проснутся?
— Ну да. Они же беспомощные, изменить ничего не способны.
— Как же ты их выпускать собираешься?
— С какой нежностью, чтобы психику не повредить?
— Заботливый ты наш! — на два голоса ухохатывалась богиня.
— В реку загоню с завязанными глазами, а там пусть одеваются.
— Ты только шепотом их выгоняй, чтобы не побеспокоить.
— И с причала спихивай с ласкою!
— И нож розовым бантиком перевяжи!
— И цветочек в каждый наручник вставь.
— Ты чего, Геката? — не понял леший. — Я ведь просто облегчил людям страдания!
— Твой гуманизм беспределен, челеби!
— Твоя доброта сохранится в веках!
— Твое милосердие затмит славу Содома и Гоморры!
— Твоя сердечность будет высечена в граните! — не унималась Геката.
— А ты сама-то хоть что-нибудь сделала?
— Минус трое в доме, плюс один в сарае, — лаконично отчиталась богиня. — Можешь сходить и стянуть ему трусы.
Она громко прохохоталась и закончила устами «лягушонки»:
— Теперь гости заперлись внутри, забили окна и завалили двери.
— Хорошее начало, — передернул плечами леший. — Теперь они должны уйти, оставив привратника нам. Просто не брать его с собой. Добиться этого куда проще, чем вынуждать выпихивать жертву на заклание. Психология.
— Пусть драпают.
