— Ты это сделал, — сказал монах дрогнувший голосом, указывая на мертвые тела.
Ллеу огляделся, затем снова посмотрел на брата и пожал плечами, словно говоря: «Да. И что такого?»
— И теперь ты хочешь отравить меня? — Рис сжал эммиду так сильно, что пальцы свело судорогой, и он с трудом заставил себя ослабить хватку.
— Вопрос не в «хочу», а в «должен», брат, — ответил Ллеу.
— Так тебе необходимо отравить меня? — Рис старался, чтобы его голос оставался спокойным и уверенным. Теперь он знал, что брат вовсе не безумен и за убийством стоит некий страшный расчет. — Почему? И зачем ты убил их всех?
— Он хотел меня остановить, — проговорил Ллеу, переведя взгляд на тело Наставника, — Этот старик. Он знал правду. Я видел это в его глазах. — Юноша снова посмотрел на Риса. — И в твоих глазах — тоже. Вы все собирались помешать мне.
— Помешать в чем, Ллеу? — требовательно спросил Рис.
— Привести учеников к моему Богу.
— К Кири-Джолиту? — переспросил монах с недоверием.
— К этому болтуну и душителю радости?! Ну нет! — пренебрежительно фыркнул Ллеу, а затем выражение презрения на его лице сменилось благоговением, голос зазвучал почтительно: — К моему господину — Чемошу.
— Ты — последователь Бога Смерти?
— Да, брат, — сказал Ллеу. Он поставил миску с супом на стол и поднялся со скамьи. — И ты тоже можешь стать его учеником. — Он раскрыл объятия. — Обними меня, брат. Обними меня и обними вечную жизнь, бесконечную юность и бесконечное удовольствие.
— Тебя обманули, Ллеу.
Перехватив эммиду обеими руками, Рис занял боевую позицию. У Ллеу не было при себе меча — монахи запрещали вносить в монастырь стальное оружие, — но он находился в религиозном экстазе и поэтому представлял серьезную опасность.
— Чемош не собирается давать тебе ничего из вышеперечисленного. Ему необходимо только твое разрушение.
— Напротив, у меня уже все есть, — просто ответил Ллеу. — Ничто не может причинить мне вред. — Повернувшись к столу, он взял другую миску и показал Рису. — Это моя. Пустая. Я съел суп с болиголовом, как и все эти жалкие глупцы. Я должен был это сделать, иначе бы они начали меня подозревать. Теперь они мертвы, а я — нет.
Эти слова могли показаться ложью, бравадой, но Рис по тону и выражению лица брата догадался, что так все и было. Ллеу говорил правду. Он проглотил яд и остался невредим. Монах внезапно вспомнил укус на руке брата и отсутствие кровотечения.
Ллеу небрежно поставил миску на стол.
— Моя жизнь легка и приятна. Я не знаю ни жажды, ни голода. Чемош обо всем заботится. Я все получаю просто так. И ты можешь познать такую жизнь, братец.
— Если ты называешь это «жизнью», — сказал Рис, — то я такой «жизни» не хочу.
— Тогда, думаю, тебе лучше умереть, — бесстрастно отозвался Ллеу. — В любом случае Чемош получит тебя. Души тех, кто умер насильственной смертью, приходят к нему.
— Я не боюсь смерти. Моя душа отправится к моему Богу, — возразил монах.
— Маджере? — усмехнулся юноша. — Ему все равно. Он сейчас где-нибудь наблюдает за гусеницей, ползущей по травинке. — Тон Ллеу изменился, стал угрожающим. — У Маджере нет ни желания, ни могущества противостоять Чемошу. Так же как у этого старика не хватило сил остановить меня.
Рис посмотрел на мертвых, посмотрел на скорченное тело Наставника, и в нем вскипела ярость. Ллеу прав. Маджере мог сделать хоть что-нибудь. Он должен был сделать что угодно, чтобы предотвратить смерть. Его монахи посвятили ему жизнь. Они работали и жертвовали. И в час, когда необходима была помощь, Бог оставил их. Они в предсмертных муках взывали к нему, а он притворился, что не слышит.
Монахам Маджере запрещено принимать в конфликте чью-либо сторону. «Возможно, — подумал Рис, — и сам Бог отказался становиться на одну из сторон. Возможно, души моего любимого Наставника и братьев сейчас вынуждены в одиночку сражаться с Повелителем Смерти».
Ярость билась внутри Риса, она обжигала, раздирала и была горька на вкус.
— Я должен был прийти раньше. Я мог бы тебя остановить.
Рис выдумал себе оправдание, что находился с Богом, но на самом деле его эгоизм, требующий мира и покоя, удержал его вдалеке от того места, где в нем нуждались. И он, и Маджере оставили тех, кто им верил, и девятнадцать человек теперь были мертвы.
Рис боролся с собой, проклинал себя и в то же время пытался подавить гнев, который заставлял руки сжиматься от желания схватить брата-убийцу и задушить его. Монах настолько погрузился во внутреннюю борьбу, что отвел глаза от Ллеу.
Юноша мгновенно воспользовался преимуществом и, схватив тяжелую глиняную миску, изо всех сил метнул ее в голову брата.
Посудина ударила Риса между глаз. В его черепе желто-красными всполохами вспыхнула боль, лишив возможности думать, по лицу потекла кровь, заливая глаза. Рис пошатнулся и схватился за стол, чтобы удержаться на ногах. Сквозь кровавую пелену он сумел разглядеть, как брат бросился к нему, а затем наперерез Ллеу метнулась черно-белая тень. Рот Риса наполнился кровью, он почувствовал, что падает, вытянул руку, чтобы удержаться, и коснулся руки Наставника.
Перед Рисом стоял монах в оранжевых одеяниях. Рис мог поклясться, что никогда не видел этого человека, но лицо его казалось знакомым. Монах напоминал чем-то Наставника и в то же время всех братьев в монастыре. Его взгляд был спокойным, уверенным и мягким.
Рис знал его.
— Маджере… — прошептал он с трепетом.
Бог смотрел на него, не говоря ни слова.
— Маджере!.. — Рис заколебался. — Мне нужен твой совет. Скажи, что я должен делать?
— Ты и так знаешь это, Рис, — ответил Бог. — Сначала ты должен похоронить мертвых и очистить комнату от смерти, чтобы ничего не затмевало мои глаза. Завтра ты поднимешься на рассвете и помолишься мне, как обычно, потом напоишь скот, отправишь на пастбище коров и лошадей, выведешь овец на поля. Затем прополешь огород…
— Я должен помолиться тебе, Наставник? За что? За то, что все они умерли и ты ничего не сделал?!
— Помолиться за то, за что всегда молился, — ответил Бог. — За совершенствование тела и разума. За мир, спокойствие и благочестие…
— Когда я похороню братьев и родителей, — сердито отозвался Рис, — я еще должен буду молиться за совершенствование?!
— И примешь с терпением и пониманием пути твоего Бога.
— Не приму! — возразил Рис; ярость и злость сплелись внутри его в комок. — Не приму. Это сделал Чемош! Его надо остановить!
— С Чемошем справятся другие, — промолвил Маджере невозмутимо. — Бог Смерти не твоя забота. Загляни внутрь себя, Рис, найди тьму в своей душе. И поверни ее к свету прежде, чем ты попытаешься справиться с темнотой других.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
