Ошеломленная таким потоком злословия, Коллонтай, тем не менее, решила его игнорировать и невозмутимо исполнить то, что полагалось ей по должности. Торгпредство в первую очередь отвечало за торговлю между Норвегией и Россией: продукты норвежского рыболовецкого промысла обменивались на русскую пшеницу. Коллонтай сосредоточила внимание на рыбаках и их улове — сельди, которой кишели норвежские воды. Ее усилия увенчались успехом, когда она заключила соглашение о покупке Россией соленой сельди и трески у норвежцев по цене, одобренной после долгих переговоров обеими сторонами. Самым важным было то, что это соглашение открывало норвежским рыбакам русский рынок. Впоследствии Коллонтай успешно провела второй, не менее сложный, раунд переговоров, касавшихся контроля и ограничения деятельности норвежцев в русских водах.
Воспользовавшись этими успехами, Александра Коллонтай решила покончить с нападками, жертвой которых она в тот период стала в собственной стране.
Помимо ядовитых упреков в ее адрес со стороны Полины Виноградской, у Коллонтай появился еще более серьезный повод для беспокойства. «Правда» регулярно публиковала статьи, подписанные А. М. К. В этих статьях в вульгарном виде представлялись размышления Коллонтай о любви и отношениях полов. Тогда ей приходило из России много возмущенных писем («Правда» утверждала, будто получает те же самые письма), в которых эти размышления назывались непристойными, опасными для общества, склоняющими молодежь к разврату. Коллонтай обвиняли в том, что она совершенно противоречит идеям партии и представляет собой угрозу для общества. По поводу статей, подписанных инициалами А. М. К., Коллонтай направила в «Правду» множество писем с требованием, чтобы газета разобралась с путаницей, возникающей из-за этих инициалов, и подтвердила, что редакция не является автором этих статей. Коллонтай даже обратилась к Сталину с просьбой вмешаться. Ничто не помогало.
Надеясь, что ей поможет успех, достигнутый ею в торговых переговорах, Коллонтай решила отправиться в Москву, чтобы уладить дело со Сталиным, и попросила принять ее. Она нашла отличный повод обосновать свою поездку и обращение к Сталину — необходимость отстаивания территориальных прав России на архипелаге Шпицберген. До 1920 года этот архипелаг, богатый каменным углем и усеянный рыболовными портами, не имел юридического статуса, и Россия делила доступ к его ресурсам с Норвегией и Швецией. Однако именно в тот год прошедшая в Париже мирная конференция признала суверенитет над архипелагом за Норвегией. Россия восприняла это как публичное оскорбление и несправедливое лишение ее законных прав. Охваченная революцией Россия отсутствовала на торгах, развернувшихся в 1920 году, а значит, не могла отреагировать должным образом. Сталин, как и все большевики, хранил горькие воспоминания о мире и порядке, установившихся в результате переговоров без участия России. Со стороны Коллонтай, приехавшей узнать мнение Сталина о том, как его представительнице в Норвегии следует решать эту проблему, какие требования выдвигать, это был искусный ход и отличный повод добиться встречи с ним.
![]()
Фрагмент статьи неизвестного автора «Александра Коллонтай о Ленине» из норвежской газеты «Арбеидербладет» («Arbeiderbladet»). Не ранее 1924. На норвежском языке. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 2. Д. 19. Л. 4]
Наконец, Коллонтай тянуло в Москву и по другой причине. Там жил Миша, который только что женился. Александра страдала от долгой разлуки с сыном. Эта рабочая командировка также сулила ей счастливые моменты в кругу семьи.
Летом 1923 года Москва была уже не тем столичным городом, который Коллонтай покинула, уезжая в Норвегию. В плане повседневной жизни все стало проще — НЭП принес свои плоды. Политический ландшафт также изменился. Тяжело больному Ленину обеспечили уход на Воробьевых горах. К тому времени он уже уступил свое место Сталину, чья власть ощущалась повсюду.
Александра Коллонтай и сопровождавший ее Марсель Боди, как подобает официальным лицам, разместились в отеле «Националь». Несмотря на физическое недомогание (не давало покоя сердце), Коллонтай выполнила все намеченное ею в народных комиссариатах — по иностранным делам и внешней торговли. Марсель Боди, рассказавший об этих визитах в памятной статье, отмечал, что из них не вышло ничего определенного, никто не принял четких решений и даже не объяснил свою позицию. Без слов понятно, что над всеми переговорами витала тень Сталина. Тогда уже стало известно, что все зависит от него. Поэтому обращение к Сталину, задуманное еще до отъезда из Норвегии, было как никогда необходимо.
Пока Александра Коллонтай вела свои официальные переговоры, она стала объектом странного и внушавшего беспокойство демарша. В отеле ей нанесли визит несколько членов бывшей «рабочей оппозиции». Один из нежданных визитеров, Николай Кузнецов, сказал ей: «Вы нас представляете за границей». Коллонтай, не будучи наивной, заподозрила провокацию и отказалась отвечать на этот призыв примкнуть к оппозиции.
И она не ошиблась, так как через несколько дней ее вызвала Центральная контрольная комиссия (ЦКК) РКП(б), предъявила ей запись беседы с недавними визитерами и тщательно расспросила ее обо всех предполагаемых связях с «рабочей оппозицией», которых на самом деле у нее больше не было. ЦКК вызывала Александру несколько дней подряд и, несмотря на ее заявления о невиновности, казалось, уличила ее в участии в несуществующем оппозиционном движении.
НЭП и правда вызывал возмущение у некоторых членов партии, которые рассматривали его как предательство по отношению к классовой борьбе и завоеваниям Октября. Поэтому бдительность ЦКК легко объяснима. Партия могла опасаться, как бы Коллонтай, все еще, несмотря на критику, пользовавшаяся большим авторитетом, не поддержала морально противников НЭПа и в более широком смысле всех тех партийных деятелей, которые пытались противиться растущей силе Сталина. Перед лицом следственной комиссии, решившей заставить ее признать, что она состоит в сговоре с оппозиционерами, Коллонтай сильнее, чем когда-либо, убедилась, что только объяснение со Сталиным способно помочь ей выпутаться из этого дела.
Встреча со всемогущим хозяином партии произошла в Кремле. Прибывшую Александру встретили близкие соратники генерального секретаря, Молотов и Куйбышев, затем ее впустили к Сталину. Впоследствии Коллонтай рассказывала Марселю Боди об этой встрече, подчеркивая лукавое дружелюбие Сталина. Тот осведомился о ее здоровье, деятельности, слухах и спросил, что бы он мог для нее сделать. В ответ она разразилась длинной тирадой, рассказав о своих неприятностях, провокации, допросах ЦКК, но также упомянула о публикуемых в «Правде» статьях за подписью А. М. К., которые обвиняли и порочили ее. Сталин выслушал ее «благосклонно», рассказывала она Боди. Он обещал ей вмешаться и уладить все проблемы.
Уже на следующий день Коллонтай привелось оценить искренность своего собеседника. Вызовы в ЦКК прекратились, а статьи, подписанные А. М. К., исчезли со страниц «Правды». Александра могла со спокойным сердцем завершить протокольные визиты, посвятить время Мише и друзьям, которых она была счастлива повидать. После этого она вернулась в Норвегию, утвердив свое положение и получив возможность более свободно работать. Ее первостепенная задача заключалась в том, чтобы добиться признания СССР Норвегией.
Достичь этой цели было нелегко. Конечно, торговые соглашения сблизили две страны. Но норвежское правительство испытывало сильную обеспокоенность. В страну прибывали странные туристы, искавшие контактов с норвежскими лейбористами и пытавшиеся убедить их присоединиться к III Интернационалу, тогда как сами лейбористы открыто заявляли о своей независимости. По возвращении из Москвы Коллонтай сумела успешно завершить две операции, сблизившие Москву и Христианию. Прежде всего она внесла вклад в создание совместной русско-норвежской мореходной компании. Затем, после подписания соглашения по Шпицбергену, Коллонтай предложила норвежскому правительству начать переговоры о признании СССР. Ее тотчас же вызвали в Министерство иностранных дел, которое сообщило ей о своем согласии, и 1923 год завершился на столь хорошей ноте. Коллонтай думала, что может с уверенностью смотреть в будущее. Она и не подозревала, что политическая ситуация в России подорвет ее оптимизм.
