— Не может быть! Это ты?
— Это — я, — огрызнулась Сиби. — А ты, сука, что такое?!
Девушка остановилась, с недоумением глядя на неё.
— Ты что, не узнаё-о-о-ошь меня?
Сиби замешкалась с ответом. Узнаёт? Да, узнаёт, конечно. Кто-то может врать, что способен забыть лицо той, которую однажды целовал, теряя голову, задыхаясь от любви и страсти. Но Сиби была паталогически честна в первую очередь сама с собой.
Лицо, фигура, манера двигаться и говорить прошли проверку моментально. Однако память — штука упрямая. И она вновь и вновь, по нескольку раз в секунду возвращала Сиби ту жуткую сцену: как методично, неотвратимо холодец наползает на лежащее на земле тело.
— Не тебя я хотела здесь встретить, — процедила Сиби сквозь зубы.
Будто стальные тросы натягивались между нею и Оли, как в старые времена. Их тянуло друг к другу. Обнять, прижать к груди что есть силы, прошептать что-то на ухо, ощутить дрожь в коленях, ощутить, как слёзы выплёскиваются из глаз, а сердце заходится в немыслимом ритме и сбивается дыхание.
Её удерживала не воля, не логика — что-то за пределами всего этого. За этими пределами не было никакого преодоления себя, была только способность отдавать себе приказы и подчиняться им. Те, кто не умел так — погибали на первых уровнях.
— Та-а-ак… — Оли опустила руки, лицо её окаменело. — Значит, нашла себе новую подружку? Или дружка? Быстро управилась! — Слова как будто пытались уязвить, но за ними плескался плохо замаскированный океан боли.
— А сколько прошло времени? — прищурилась Сиби.
— С тех пор, как меня посекло иглами? Не знаю. Я очнулась здесь. Минут… пять? Десять? Что ты смотришь? Час? Ну, сутки?..
Под конец её голос дрожал, в глазах метался страх.
— Тебя холодцом накрыло. — Сиби избегала произносить её имя, чтобы не натянуть ещё одного каната, который, скорее всего, окажется решающим фактором.
— Вот как… Э-э-эт-того я не помню.
Сиби чуть не взвыла. Эта её забавная манера растягивать слова, когда возникала непростая ситуация, когда она была в замешательстве. С этого ведь всё и началось. Впервые услышав, как Оли оправдывается перед Ликрамом, Сиби поморщилась, а потом ночью вдруг поймала себя на том, что снова и снова мысленно повторяет: «Та-а-а-ам-м не было больше. Н-н-ну-у-у, да, у нас разбился оди-и-ин… Про-о-ости».
Несколько дней спустя, ночью, когда они лежали вдвоём на крыше казармы и смотрели на небо, Оли призналась, что раньше страдала от заиканий, и логопед учила её пропевать гласные. Такой вот метод борьбы с дефектом речи, и он помог. Заикание не возвращалось даже в минуты сильного волнения, возвращалась лишь привычка тянуть гласные звуки.
«Ну и какого хрена мне делать? — подумала Сиби. — Убить её? Да в задницу всё, я не смогу. Бежать? Стоять и смотреть на неё? Плюнуть и пойти к ней?»
— Сиби, я по-о-онимаю. — Оли прижала руки к груди. — Я же ви-и-идела, что бывает после хо-о-о-олодца… Я са-а-ама не знаю, почему я теперь тут. Ка-а-ак это возможно.
Сиби содрогнулась, потому что в эту секунду её будто молнией пронзило догадкой. Вернее, не догадкой, а предположением, как это возможно.
Тогда они ещё не знали, что являются, по сути, аватарами, что ими управляют они же, из капсул внизу, под землёй. Когда аватар погибал — погибал и «пилот». Это стало очевидным, когда они проснулись в «больничном цилиндре» и началась веселуха.
Потом Ликрам занялся утилизацией трупов, а Сиби была слишком занята, чтобы в голову ей пришла мысль: среди этих трупов должна быть Оли. Нет, она похоронила её там, наверху, и вычеркнула, вырвала с мясом из собственной реальности.
А было ли её тело среди мертвецов?
Когда у Лин вырвали сердце — она ведь не умерла. Дисциплинированно ждала, пока Крейз не вставит ей в грудь Камень.
А Оли? К её смерти ведь тоже приложил руку грёбаный Хирург! И потом её мёртвая голова на фонарном столбе… Что если её тело в капсуле всё это время оставалось живым? А потом… Потом могло получиться всё, что угодно.
Сиби ярко представила, как серые длиннопалые руки поднимают бесчувственное обнажённое тело Оли и уносят прочь, пока там, наверху, гремит последняя битва. Куда уносят? Зачем?.. На эти вопросы ответов не было, да Сиби их и не искала.
Место Силы — дьявольски сложная штука, в которой даже Крейз (который, как выяснилось, создал его) толком ничего не понимает. К тому же кое-кто здесь вёл свою игру, не ставя в известность других. Может, и это — чья-то игра? Игра, по условиям которой Сиби должно перепасть немного грёбаного счастья?
Она опустила халадие, но пока не убирала.
— Когда ты начала заикаться?
Оли покраснела:
— Ты же знаешь, что мне неприятно об этом говорить.
— Знаю.
Оли глубоко вдохнула и, глядя в сторону, тихо произнесла:
— Мне было тринадцать, парень, который мне нравился, сидел в школе на подоконнике, позвал к себе. Я села, а он притворился, что хочет поцеловать. И столкнул… Там, внизу, стоял батут, его только привезли для какого-то спортивного чего-то. Я даже не ушиблась. Но я об этом не знала. Потеряла сознание от страха, думала, что умерла, но очнулась в скорой.
— А с парнем что случилось?
— Перепугался чуть ли не больше меня. Он ду-у-умал, это будет смешно. Приходил в больницу, с цветами. — Оли сглотнула комок. — Я послала его. Он на меня запал… Мне уже было плевать. Я его боялась. Через суд получили судебное предписание, запрет на приближение. Он перевёлся в другую школу.
Трудно было не поверить. Оли как будто через силу выталкивала из себя эти слова. Как и в первый раз, они давались ей очень нелегко. Тот страх всё ещё жил внутри неё. С тех пор она так и не сумела раскрыться ни перед одним парнем, даже объединённый режим давался ей с огромным трудом.
При этом Оли была отважным бойцом. Она не боялась монстров, не боялась смерти. Единственное, чего она боялась до дрожи — остаться один на один с парнем.
Сиби спрятала халадие в биополе.
— Ну и что я, по-твоему, должна делать? — воскликнула она. — Ты погибла у меня на глазах! Это произошло… не знаю, наверное, больше недели назад, а по ощущениям — прошла грёбаная вечность! И теперь ты стоишь тут, и… и это ты.
— Неделя… — прошептала Оли. —
