— Гоша Рите изменил, — скороговоркой выдала жена.
Я на секунду замер, потом пожал плечами:
— В чем трагедия?
Жена испуганно отмахнулась:
— При чем здесь трагедия? Неприятно же!
— Не понимаю… Гоша не единственный ее любовник.
Жена вздохнула:
— Ну да… конечно… Но она сейчас очень расстроена. Только что рассталась с ним, едет домой…
— Она что, за рулем? — Я сразу же подумал о том, что расстроенная Рита может запросто попасть в какую-нибудь весьма неприятную дорожную ситуацию.
— Позвони ей, скажи, я сейчас подъеду и заберу.
Жена замялась:
— Сереж, она просила ничего тебе не рассказывать.
— Да плевать мне на твои рассказы. Скажи, что соврала мне, мол, у нее голова болит, плохо себя чувствует, неважно.
Аня схватила трубку, набрала:
— Рит, ты где? — воскликнула, прислушалась, быстро закивала, соглашаясь, — да, да, конечно. Хочешь, Сережа за тобой приедет?…Нет, что ты! Я ничего не сказала! Что? Уже почти добралась? Ну ладно… Хорошо, давай там, осторожно.
Она положила трубку, я понял, что ехать никуда не надо, и расслабился.
Позднее Рита позвонила еще раз. И снова жена надолго повисла на телефоне.
Что мне до нее? По идее я вообще не должен был реагировать на все эти дрязги, тем более Ритины. Я абсолютно запутался в ее мужиках, сколько их, кто они и зачем? Так поди ж ты, меня почему-то взволновало сообщение о Гошиной измене. Почему? А вот так — мы переживаем о тех людях, которые нам ближе, я попросту успел привыкнуть к Рите, а Гоша по-прежнему оставался для меня посторонним человеком. Следовательно, Риту было «жальче».
Жена, волнуясь, делилась подробностями:
— Она чувствовала, говорит, вела себя, как последняя дурочка, верила на слово, никогда, ни сном ни духом. И как назло, он оставил телефон на кухне. А она на работу собиралась, рука сама потянулась, там даже блокировки не было. Он и не думал прятаться от нее. Все открыто, эсэмэски, телефоны, фотки обнаженных девиц. Он ей еще говорил, чтоб не приезжала, потому что у него якобы родственники ночуют. А на самом деле девицы какие-то.
— Ань, избавь ты меня от подробностей, — взмолился я.
Она покраснела, задохнулась:
— Я просто… Я к тому, что противно же!
— Они сами разберутся, взрослые люди, — напомнил я, так, на всякий случай. Но если даже мне, как оказалось, небезразлична Рита и ее настроение, то жене и подавно.
Выждав некоторое время, она снова позвонила Рите, от меня спряталась, видимо, обиделась. Сопереживала подруге.
Она сопереживала, а я думал.
Как все запутано у людей. Не поймешь, кто прав, ко виноват… Требования друг к другу все повышаются, словно каждый норовит поработить другого, буквально поиметь его, ничего не давая взамен. Более того, каждый считает себя благодетелем или жертвой, в зависимости от обстоятельств. А на деле? На деле каждый тянет одеяло на себя, каждый стремится добиться своей цели. А цель примитивна и проста — иметь!
Вспомнился один давний пост, написанный моей знакомой в своем ЖЖ. Что-то многословное, с непременными стихами, намеками, неземными откровениями интимного характера… А суть всего этого текста в том, что девушка имеет женатого любовника, ну и желает объявить об этом во всеуслышание. И название у поста соответствующее: «Приятие».
«Поял жену свою» — стало быть, поимел, совокупился, трахнул, попросту говоря.
Сегодня, когда целомудрие не в моде, а все прежние нормы нравственности, морали и т. д. потеряны, забыты за ненадобностью, любовь и секс стали словами-синонимами, и никто не задумывается над их истинным значением. Все дозволено, и вроде никто никому ничего не должен. Женщины превращаются в мужчин, и наоборот (правда, получается всегда нечто среднее).
Как в такой неразберихе понять, кто прав, кто виноват? Что есть измена? И что есть верность?
Нет, я не призываю срочно строить гинекеи и запирать в них женщин. Не ратую за то, чтоб все мы стройными рядами возвращались к природе, уходили в тайгу и жили в землянках. Ничего такого кардинального. Хотя народ и к природе возвращается, и землянки роет, и по крапиве бегает… Ищут. Идею, кумира, цель, смысл. А чаще всего просто запутавшиеся люди бегут от самих себя, разуверившись во всем. Не всем по плечу идеалы общества потребления. Сколько человек может съесть? Выпить? Сколько ему нужно одежды, обуви, машин, квартир, домов, гаджетов, примочек, бриллиантов?
Скольких женщин в состоянии иметь один мужчина? И скольких мужчин может принять женщина без вреда своему здоровью?
И главное — зачем?
Стоит переесть — и заболит живот. Стоит перепить — наступит похмелье. Переусердствовать с сексом — чревато всякими расстройствами (мягко сказано). Банально. Все об этом знают. И все равно переедают, пьют, имеют друг друга. Так принято, так модно, если ты не имеешь — ты лох и лузер.
Были времена, когда люди продавали людей. Рабы были собственностью хозяев, их имуществом, вещами. Со временем человеческая цивилизация устранила рабство, но оно не исчезло. Поскольку человек до сих пор может рассматривать другого человека как товар, то есть опять-таки человек низводится до положения вещи.
А там, где властвуют законы купли-продажи, ни о какой любви, верности, ответственности, чести, достоинстве — ни о чем таком и речи быть не может.
Глава 26
Рита. А стоила ли игра свеч?
Сначала было плохо. Очень плохо.
Так плохо, что, не возьми она себя в руки, непременно наделала бы глупостей. Лет десять назад, наверное, ворвалась бы к нему, ничего не подозревающему, и высказала бы все, потрясая у него перед носом телефоном. (Нет, хорош гусь! Он действительно не понял бы, в чем его вина, если бы она так поступила.)
Но она давно уже взрослая девочка. Ну и что, что озноб, и дрожащие руки, и слабые колени, и слезы к горлу! Гошин мобильник вот-вот выскочит из руки, так дрожат пальцы. Она не особенно вчитывалась и всматривалась, так, взглянула мельком: пара эсэмэсок, пара снимков… Того, что она увидела, было вполне достаточно, и так все ясно.
Она подавила вспыхнувшую было ярость и положила телефон на край кухонного стола, туда, где он и лежал, брошенный беспечным Гошей (мобильник не виноват, даже если она его сейчас растопчет в труху, ничего не изменится).
Рита выровняла дыхание, постояла несколько секунд, закрыв глаза, расправила плечи и решительно направилась в комнату.
Приоткрыла дверь. Гоша все еще лежал на диване, но не спал. Вытащил руку из-под одеяла, помахал «пока-пока».
В одно мгновение она успела увидеть его помятое утреннее лицо, вспомнила прошедшую ночь и другие ночи, и все это как-то разом, и еще почему-то подумалось: «Он их всех трахал на этом диване… фу… он хоть белье менял?»
