Вскоре после приезда на дачу Виктория вспомнила о несчастной Люде Потаповой, которая в этих краях жила когда-то и которая была молочной матерью Алеши Проскурова, а ведь у нее был сын, как помнилось Виктории.
– Он где-то есть, этот мальчик, – сказала Виктория Китайгородцеву. – Он где-то здесь. Правильно?
– Наверное, – осторожно ответил Китайгородцев. – А что такое?
– Мамы больше нет. Он с кем? Он с папой?
– Наверное, – снова сказал Китайгородцев.
– Его как-то можно разыскать?
– Зачем?
– Узнать, что с ним. Мне хочется ему помочь.
Потом она еще разговаривала с Проскуровым. Китайгородцев слышал.
– Она погибла в нашем доме там, в Москве, – говорила Виктория. – А сын ее остался.
– Ну и что? – отвечал Проскуров.
– Можно же ему помочь. Денег дать. Как-то поучаствовать в его судьбе.
– Ты выйди за ворота. В любую деревню зайди, посмотри, как там живут, кто там живет. Кому ты деньги собираешься дарить? Мальчишке этому? Ему ни копейки не достанется. Все пропьют.
– Кто? – не понимала Виктория.
– Родственники. Те, у кого он живет. У него своя жизнь, и ты в его судьбе никак не поучаствуешь. Как ни старайся. Денег дашь – их пропьют. Захочешь в ясли его какие-то пристроить – так там наверняка воды горячей нет и продукты на кухне воруют. Ты не можешь на все это повлиять.
– Ну почему?
– Потому что это другой мир, Вика. И нам его законы никак не изменить.
Спустя время Виктория все-таки попросила Китайгородцева разыскать мальчишку. Китайгородцев привез Витю к Проскурову на дачу. Вместе с бабушкой, мамой Люды. Привез женщину, как она была – в грязных, пропахших нищетой одеждах. Да и Витя, хотя был облачен в ношеные Алешины одежды, смотрелся настоящим сиротой – грязный, со свалявшимися волосами, худой. Рядом с Алешей это было особенно заметно. Для Проскурова, который не был предупрежден, увиденное оказалось шоком.
– Что это такое? – спросил он, кривясь брезгливо.
Витя сделал шаг по направлению к своему молочному брату.
– Уберите! – не выдержал Проскуров.
Виктория беззвучно плакала. То ли малыша жалела, то ли вспоминала несчастную Люду Потапову.
Проскуров искал глазами, кому бы поручить выпроводить эту парочку. Наткнулся взглядом на Китайгородцева.
– Убери их! – сказал нервно.
Ему почудилось плеснувшееся во взгляде Китайгородцева осуждение.
– Куда ты их уберешь? – сквозь слезы произнесла Виктория. – С глаз долой?
– Что ты предлагаешь? – осерчал Проскуров.
– Пускай живет у нас! – вдруг брякнул Петя.
Китайгородцев понял, что делает он это назло отцу. И Проскуров это, конечно же, почувствовал.
– Щас! – отмахнулся Проскуров.
– А что – еды не хватит? Или шмоток? – продолжал прессинговать отца мальчишка.
Такие глупости, что и отвечать не стоило.
– Он, может быть, мне брат! – сказал Петя, и Китайгородцев дрогнул при этих словах. – По несчастью брат!
Ах, вот о чем он. В общем, прав малец. У обоих недавно матери погибли. Так он считает.
И Проскуров понял, что не только в том смысл Петиных поступков, чтобы отца позлить. Он растерялся, это было видно. Отсутствовало готовое решение, потому что слишком неожиданно складывалось все.
– А что? – сказала Виктория сквозь слезы. – Хотя бы и у нас пускай поживет!
Вдруг наклонилась и взяла чумазого Витю на руки.
– Алешенькин молочный брат. Я буду любить его, как сына.
«Еще бы!» – подумал Китайгородцев.
И Алешу Виктория тоже на руки взяла. Так и держала двоих.
Проскуров смотрел на них, не зная, что сказать. Потом перевел взгляд на Петю.
– Нельзя бросать своих!!! – просипел яростным шепотом Петя.
Он вообще-то о себе говорил. Это он страшным шепотом кричал о том, что Проскуров бросил его и мать, и им обоим было плохо. Сначала было просто плохо, а потом совсем кошмар и ужас. Мать погибла, потому что не с Проскуровым была. И у Вити мамы теперь нет. И никогда уже не будет.
– Нельзя бросать своих!!! – как заклинание повторил Петя.
А получалось, что за Витю он сражался.
Потому что либо они все с Проскуровым. Либо он их всех теряет. Рано или поздно.
Проскуров понял.
– Я подумаю, – пообещал он.
Все-таки растерян был.
– Немножко.
Сделал попытку взять себя в руки.
– И приму решение.
Самообладание возвращалось к нему.
– Да что я говорю! – сказал в сердцах, будто устыдился вдруг того, как только что дал слабину. – Какого черта! Будет все, как надо!
Ткнул в Витю пальцем.
– Прокормим!
Как будто дело было только в этом.
Виктория разрыдалась.
– А знаешь, у меня с ним много общего! – объявила вдруг она. – Он – Виктор! Я – Виктория!
Смеялась, плача.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ
Связи между людьми порой гораздо более причудливые, чем мы предполагаем…
Только мы не знаем этого…
К сожалению…
Или к счастью…
