— Голубой.
— Не пойдет! Свадьба дочери будет в оттеках бордо. — Кажется, я только сегодня узнаю обо всех подробностях. — Нам нужны стильные памятные фотографии.
— А ты, мамочка, — спешу защитить Веру, — купила?
— Марик уже подарил, — деловито отвечает. — Хочу быть похожей на Брижит Бардо в молодости, так что девки расплачиваемся на кассе и дружненько топаем выбирать мне златовласый парик с бабеттой!
Ох уж эта Зинаида Федоровна. Нестареющая вертихвостка.
Марк и так взял на себя все остальные расходы на торжество, а мама не упустила возможности выпросить у Лютольфа платье.
Нетрудно догадаться, что такими темпами Зинаида быстро исчерпает запас из чаши терпения Марка. Это вам не всёхавающий Олег. Лютольф, конечно, ругаться не будет, не станет портить и так на ладан дышащий мир с тещей.
Марк, с присущей ему профессиональной выдержкой, в один прекрасный день хладнокровно купит билеты для Зинаиды. Полагаю что за границу. На отдельный континент. В Австралию, чтобы наверняка.
Там у матери будет собственный домик, свиная ферма, дабы не голодать и скромное пособие по безработице. Ведь Зинаида Федоровна в гробу видела вашу работу. А значит, мои мысли очень близки к реальности. Прости господи!
И навещать ее будем мы два раза в год — на Рождество и летом, когда появилась на свет Зинаида. Вот пророчу!
Выходим из свадебного бутика в общий коридор. Торговый центр гудит от наплыва покупателей. Все снуют туда-сюда с пакетами. А мне чертовски приятен запах свежего кофе вперемешку со сладким парфюмом из косметического отдела.
Вновь распахиваю бумажную сумочку и любуюсь на тонкую фату. Надо бы прикупить диадему, однако денег у меня не хватает. Оборачиваюсь на внезапно притихшую Зинаиду и решаю намекнуть.
— Как дела в твоей мыловарне? Прибыль есть?
— Глицерин жду, — тут же отзывается, — французский. Месяц везут, поэтому все труды простаивают…
— Жалко…
Но еще жальче будет, если я позвоню Марку и как иждивенка стану канючить деньги на украшение. Как подумаю — сразу тошно. Мне, вообще, последнее время тошно. Скорее всего, я слишком волнуюсь перед свадьбой…
От досады мне ничего не остается, кроме как, глазеть на диадему с витрины.
Подруга словно считывает по моему лицу грусть и предлагает все же зайти в отдел именитой бижутерии.
— Не трави душу Вер, — пытаюсь отказаться. — Выберем что попроще.
Подруга категорически не соглашается и насильно тянет меня в отдел. Зинаиды Федоровна шаркает за нами.
Внутри магазина невольно прищуриваюсь. Здесь очень много всего, но я заочно полюбила витиеватую корону, поражающую своим изяществом.
— Если так хочешь Насть, то я добавлю, — шепчет на ухо Вера. — Потом раскидаемся.
— Почти десять тысяч стоит, — мне, как заметила подруга и хочется, и цена колется.
Пока мы пялимся на диадему, я упускаю из вида свою мать. Лишь спустя минут пять моих вздохов сквозь общий шум и музыку торгового центра раздается скрипучий голос Зинаиды Федоровны. Тут же обращаю внимание на звук и замечаю маму возле кассы магазинчика.
Зинаида морщится и открывает весящий на плече ридикюль, потом кивает в нашу сторону. Продавец улыбается в ответ на хмурую физиономию матери, тактично принимает расчет и окликает коллегу.
Прямо на моих глазах миловидная девушка достает ту самую диадему протягивает мне в руки. Кратко переглядываюсь с подругой и с позволения продавца ощупываю прозрачные кристаллы на украшении. На льдинки похожи. Холодные.
— Все для тебя! — нарочито громко заявляет мама.
Без злобы. Скорее, чтобы показать работникам и другим покупателям свой статус, мол, могу себе позволить дизайнерскую цацку.
Украшение бережно запаковывают в бархатный футляр.
Однако сегодняшний день не устает удивлять и радовать. Подруга ссылается на занятость и после шопинга прощается с нами. Мы с Зинаидой все же искушаемся парой бокальчиков кофе, а когда время подходит к вечеру начинаем собираться домой.
Интересно как там Лютольф? Адвокат по случаю взял выходной и все часы провел тет-а-тет со Стефанией.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Бренчу в кармане оставшимися монетками — сдачей из кофейни.
— Поехали? — предлагаю Зинаиде, та охотно соглашается.
Беру маму под руки и вывожу из торгового центра. Спускаемся по ступеням, минуем парковку, и Зинаида Федоровна начинает вертеться.
— Стой, а куда ты меня ведешь?
— На остановку. Дождемся автобуса и вернемся к Марку и Стеше. Денег на такси у меня нет.
— Да чтоб я и на общественном транспорте, — капризничает мама.
Зинаида величаво отстраняется, заприметив неподалеку серебристое авто, уверенно топает к водителю. Я просто наблюдаю за матерью и понятия не имею, что она задумала.
Зинаида Федоровна замирает возле тачки и неизвестный мужчина приспускает стекло. К стыду, маменька упрашивает «красавчика» подбросить двух весьма симпатичных девиц бесплатно. Но «красавчик» отвечает, что занят ожиданием собственной жены и детей.
Этот факт Зинаиду ничуть не смущает и она тут же разворачивается к соседней машине. Там водитель менее сговорчив. Он принимает Зинаиду за побирушку и молча протягивает ей пятидесятирублевую купюру.
Мама, конечно, возмущена, но когда она отказывалась от денег?
Фырча по пути, Зинаида Федоровна прячет бумажку в карман шубы и безрезультатно ковыляет обратно. Нет, она больше не намерена выманивать деньги.
Теперь мама достает телефон и вызывает нам такси за свой счет. Так что едем домой в комфорте и тепле.
Наши отношения с Марком достигли доверительных, поэтому у меня теперь есть личный комплект ключей от дома.
Прощаюсь с Зинаидой Федоровной и отправляю ее отдыхать в арендованную квартиру.
Быстренько прошмыгиваю мимо консьержа-женоубийцы и поднимаюсь на лифте высоко-высоко туда, где меня любят и наверняка заждались.
Тихонько отпираю стальную дверь и блаженно выдуваю ртом воздух, оказавшись дома. В глубине слышится звук телевизора и разговорчики Лютольфа с дочерью.
Дабы не портить идиллию осторожно снимаю сапоги и курточку, потом на цыпочках крадусь в детскую.
Там повсюду разбросаны игрушки и приятно пахнет молочной кашей. Стефания в кофточке и колготках наизнанку восседает на диване, указывает пальчиком на отца. Лютольф по-домашнему в футболке и спортивных шортах расположился рядом на полу, лишь облокотился на диван.
— Он! — повторяет Стефания, — он!
— Не «он», а папа. Повтори па-па, — терпеливо отвечает Марк.
— Он!
— Да ёлки-иголки…
— Ёки!
— Конечно, Стефания Марковна, ёлки-то ты сразу запомнила…
А дочь довольная. Смеется и машет кулаками, наподобие «есс»! Нет, не потому, что докучает отцу, просто меня увидела. Я бросаю все на свете и спешу поздороваться с малышкой.
— Мама, мама! — радуется мне Стефания.
Лютольф, кажется, чуть-чуть негодует, но Стефания чаще проводит время со мной и неудивительно, что знает слово «мама».
Марк поднимается на ноги и, потирая исписанные фломастерами ладони, обращает внимание на мои покупки.
— Удачно? — кивает в сторону пакетов.
— Более чем, — целую Стешу и подхожу к Марку.
Обнимаю его за плечи, игриво щекочу. Я говорю ему спасибо за все, что он делает.
— Позволишь взглянуть?
— Не-а, примета плохая. Только на свадьбе меня увидишь.
Эпилог
Месяц спустя. День бракосочетания Марка и Анастасии.
Стилист надевает на меня финальную часть образа — диадему и поправляет фату.
А я глаз от себя оторвать не могу. Из зазеркалья на меня смотрит, не побоюсь этого слова, роскошная! Роскошная женщина, которая спала сегодня от силы пару часов.
Провожу ладонями поверх платья, рассматриваю макияж с акцентом на губы, прическу. Возле меня прыгает мальчишка-фотограф и снимает «сборы невесты».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы по-прежнему в квартире Лютольфа однако, сам хозяин ретировался в особняк Амира, дабы не узреть меня. Марк предлагал женской половине остановиться у брата, там вроде как снимки получились бы интересней, но я наотрез отказалась.
