— Ты усвоил урок? — поинтересовалась Адара.
— Нет. Боюсь, я был плохим учеником и пропустил много трапез.
Рука ее замерла. Она выгнула бровь.
— Ну, для мужчины, пропустившего много трапез, должна я сказать, ты не слишком худощав.
Кристиан разглядывал смугловатую кожу ее щеки. Не бледная, как у европейских женщин, которых он знал прежде, она придавала ее лицу экзотическое сияние. Не удержавшись, он коснулся кончиком пальца ее губ и очертил их изгибы.
— Что еще ты изучала? — спросил он у нее.
— Право, — невозмутимо ответила она. — Особенно мне нравятся «Codex Theodosianus»[6] и «Corpus Iuris Civilis»[7].
Кристиан усмехнулся. Вот уж действительно ирония судьбы. Большинство гражданских законов так или иначе касались брака.
— Долг опекуна — управлять делами своего подопечного, но подопечный может вступать или не вступать в брак по своему усмотрению.
Адара, казалось, была потрясена:
— Ты выучил наизусть весь «Свод гражданского права»?
— Только отдельные его части, например, ту, где говорится, что сын, находящийся под опекой отца, не может быть принужден жениться.
Она нанесла еще немного мази на его рану.
— Если сын по принуждению отца женится на женщине, на которой он не женился бы, будь на то его воля, брак тем не менее является законным, поскольку он не был заключен против воли сторон, и считается, что сын сам избрал свой путь.
Теперь настала очередь Кристиана поражаться, хотя этим доводом она, в сущности, сказала, что по закону у него нет иного выбора, кроме как примириться с их браком.
— Ты удивительная женщина.
— Ты преувеличиваешь. Мне просто нравится спорить со своими советниками, к великой досаде последних.
— И со своим мужем.
Ее глаза сияли, точно огонь, чаруя его.
— Да. Ты достойный соперник.
— Неужели? Она кивнула.
— Мне не часто удается встретить противника, равного мне по силам.
— Мне тоже.
Кристиан провел тыльной стороной пальцев по ее щеке. Немудрено, что его отец то и дело касался лица матери. Воистину нет ничего нежнее женской кожи.
Он наклонил голову к ее лицу и увидел сомнение в ее глазах. Ни разу с тех пор, когда он впервые познал женщину, он не допускал такого грубого промаха, который допустил с ней.
— Я больше не сделаю тебе больно, Адара. Обещаю.
Адара погрузила пальцы в его непослушные волосы, когда он завладел ее губами. Она чувствовала, как двигаются мускулы его челюсти, в то время как он терзал ее рот. Едва дыша, она вдыхала его пряный, терпкий запах.
Да, целоваться Кристиан умел. Оторвавшись от ее рта, он приник губами к ее шее и принялся дразнить языком нежную плоть.
— Ваша рана, милорд. Вы растревожите ее.
— К дьяволу рану! — воскликнул он.
Упав на постель, он увлек ее за собой и накрыл своим телом. Она задрожала, когда он нежно погладил ее грудь через платье, чувствуя, как огонь побежал по ее венам.
Кристиан знал, что ему не следует этого делать, но его гордость требовала показать ей, что он знает, как доставить ей удовольствие. Не говоря уж о том, что его тело жаждало слиться с ее телом со страстью, которую он с трудом сдерживал.
Адара затаила дыхание, когда Кристиан поднял подол ее платья. Она старалась не съежиться от страха перед болью, которую ей предстояло испытать.
— Расслабься, Адара, — пробормотал он, не отрываясь от ее шеи.
Она старалась, но не могла, особенно тогда, когда он развел ее бедра в стороны, чтобы раскрыть ее для себя. Она боролась с собой, чтобы не свести их вместе.
«Он твой муж. Ты должна это сделать!»
Это долг жены. Если она хочет иметь ребенка, то им придется снова это сделать.
Она почувствовала, как он замер. Приоткрыв один глаз, она увидела, что он смотрит на нее.
— У тебя вид, как у осужденного перед повешением, — сказал он, нежно погладив внутреннюю сторону ее бедра.
— Я в порядке, милорд. Пожалуйста, продолжайте. Судя по выражению его лица, он ей не поверил.
— Я даю тебе слово. Доверься мне и, если я сделаю что-то, что будет тебе хоть сколько-нибудь неприятно, просто произнеси мое имя, и я тотчас остановлюсь и отпущу тебя.
Неужели он и в самом деле так поступит?
— Обещаешь?
— Да. Обещаю.
Сделав глубокий вдох, Адара заставила себя расслабиться. Покачав головой, Кристиан согнул ее ноги в коленях и набросил на них подол ее платья так, чтобы она не могла видеть, что он намеревается делать.
— Что ты делаешь? — спросила она, когда он расположился между ее ног.
Его ответ последовал, когда он нежно прикусил кожу на внутренней стороне ее бедра. Шумно выдохнув от наслаждения, Адара резко дернулась и попыталась опустить ноги.
— Поставь ноги на место, — нежно сказал он. Его горячее дыхание обжигало ей кожу.
Адара подчинилась ему, хотя это давалось ей с трудом, пока его язык выписывал круги на поверхности ее бедра. Ее тело каждым нервом откликалось на эту ласку.
Кристиан не спешил, чтобы не напугать ее снова. Но это было непросто. Воля его была напряжена не меньше, чем его тело.
Он проложил тропинку от ее колена вверх по бедру, к той части ее тела, к которой стремился. Ему не терпелось попробовать ее на вкус. После того как он закончит, она больше никогда не будет бояться его ласк.
Адара выгнула спину, почувствовав, как его пальцы принялись нежно поглаживать волосы в своде ее бедер. Тело ее горело огнем. А когда он опустил большой палец и принялся нежно массировать ее, она вскрикнула от наслаждения.
— Почему от этого так приятно a от другого так больно? Она не сознавала, что говорит слух, пока Кристиан не ответил ей:
— Я крупный мужчина, Адара, и в прошлый раз ты была недостаточно готова принять меня.
Адара облизывала губы, в то время как он ласкал ее обеими руками. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы лежать относительно смирно, пока он творил с ней чудеса. И тут он сделал нечто невообразимое.
Ее тело содрогнулось от блаженства, когда его язык коснулся того места, где раньше были пальцы.
— Кристиан, — простонала она и опустила платье, чтобы видеть его.
Он оторвался от нее, устремив на нее затуманенный взор.
— Я сделал тебе больно?
Не в силах вымолвить ни слова, она покачала головой.
Не сводя с нее взгляда, он вернулся к своему занятию. Округлив глаза, Адара смотрела, как он доставляет ей удовольствие. Несомненно, это было неприлично, так ведь?
Но он был ее мужем, и она должна была подчиниться его воле.
Кристиан упивался ее сладчайшим вкусом — вкусом своей жены. Он видел в ее взоре неуверенность вкупе со страстью и наслаждением. Он оторвался от нее ровно настолько, чтобы успеть заверить:
— Нет ничего постыдного в том, что мы делаем, Адара. Он снова сладострастно прочертил языком длинную дорожку по ее интимной плоти.
