разум и сосредоточиться. Думать с тяжелой головой было затруднительно.
— Да ладно тебе. — Ник воодушевленно взмахнул рукой, опрокинув ряд пустых бутылок. — Ты должна сыграть! — Выпивший, он сильно отличался от себя трезвого. Был более дружелюбным.
Ребята уговаривали меня сыграть в бутылочку, и я чувствовала себя не в своей тарелке.
Коул представил мне всех по приезде сюда: двух девушек и четырех парней, — но они все равно были для меня незнакомцами. Кейт с ярко-розовой прядкой в волосах и ее подруга Молли. Плюс, не считая Ника, два парня из футбольной команды, имен которых я не запомнила: то ли Райан и Джим, то ли Брайан и Тим. И еще младший брат Молли с кольцом на губе. Зовут его Джо, но он настаивает на том, чтобы его называли Джетом.
В бутылочку я отказывалась играть не только потому, что все здесь старше меня, но и по другой серьезной причине. Я никогда раньше не целовалась. Я ведь не хочу, чтобы мой первый поцелуй случился по пьяни с незнакомым пацаном?
— А по-моему, не должна, — помотала я головой.
— Ты слишком много думаешь, — заявила Кейт, суя мне в руку очередную банку пива. Похоже, ее личная миссия — всучить каждому по напитку в опустевшие руки.
Я не взяла у нее банку, и она поставила ее в подстаканник на моем кресле.
— Может, чем-нибудь другим займемся? — предложил Коул. В слабом свете лампы, развалившийся в шезлонге, он выглядел сексуально и опасно.
— С чего это? Ты же любишь играть в бутылочку.
— Люблю. Но мне кажется, эта игра не для Джеки.
— Почему она не для меня?
— Ты же у нас паинька.
— Неправда.
— Докажи.
В глубине души я понимала, что Коул подначивает меня, но под действием алкоголя у меня развязался язык и я несла то, чего никогда не сказала бы на трезвую голову.
— О, ну смотри сам.
Мы уселись по-турецки на полу, образовав круг, и в центр положили бутылку. Кейт крутанула ее первой, и, когда та горлышком указала на Райана-Брайана, она со смехом раскрутила бутылку по новой.
— Эй! — воскликнул Райан-Брайан. — Так нельзя!
— Мне как твоей бывшей девушке можно. Я нацеловалась с тобой достаточно для того, чтобы никогда больше этого не делать.
— Но почему? Я классно целуюсь.
— Райан, ты кусаешься. Вот правда, чего ты вечно пускаешь в ход зубы? Мое лицо не для ночного перекуса!
Джет был следующим, и я молча молилась, чтобы бутылка не указала на меня. Когда она повернулась горлышком к его сестре Молли, они оба скривились, и вместо нее Джет поцеловал Кейт. Похоже, все тут целуются с кем хотят, а не с тем, на кого указывает бутылка.
Настал черед Коула, и горлышко бутылки указало на Ника.
— Черта с два, — с отвращением взглянул на друга Коул. Все засмеялись. — Еще одна попытка, — сказал он и крутанул бутылку.
Я с учащенным сердцебиением смотрела на то, как она вертится. Мне хочется, чтобы Коул поцеловал меня? Он, конечно, хорош собой, спора нет, но я его пока еще не разгадала. А если Алекс прав насчет него? Хуже того: а если я влюблюсь в него? Кем я тогда буду?
Бутылка начала замедляться и, совершая свой последний круг, чуть не указала на меня, но в последний миг дернулась, остановив горлышко между мной и Молли.
Мы все уставились на бутылку.
— И что теперь делать? — спросил Джим-Тим у Коула.
После секундного молчания Коул ответил:
— Придется выбирать.
Он молниеносно шагнул через круг и накрыл мои губы своими.
Одно долгое мгновение я позволяла ему прижимать меня к себе и целовать, купаясь в обдавшем нас жаре. Затем притупленный алкоголем разум встрепенулся, и в голове эхом прозвучали слова Райли: «Ты и глазом моргнуть не успеешь, как этот парень сожрет тебя живьем».
Я в испуге оттолкнула Коула.
— Отстань, — бросила, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Коул со смехом вернулся на свое место.
— Как скажешь, Джеки. — Он подмигнул мне. — Я уже получил что хотел.
Я молчала. Ребята переводили взгляды с меня на Коула и обратно, и тишину прерывало лишь тихое потрескивание динамика.
— Боже, Коул, — нарушила молчание Кейт. — Ну ты и свинья.
— Вчера ты совсем по-другому пела, — отбрил ее Коул, не отводя от меня взгляда.
— Твою ж! — присвистнул Ник, прикрыв рот ладонью.
Парни засмеялись.
Кейт что-то ответила, но за грохотом в ушах я не расслышала ее слов. Коул продолжал пристально смотреть на меня, но расшифровать его взгляд я не могла — во всяком случае, с кружащейся головой. Мне нужно на свежий воздух. Я с трудом поднялась на ноги.
— Джеки! — позвал кто-то, но, опять же, приглушенно, едва слышимо.
А я, оказывается, пьянее, чем думала. В голове стучали молоточки, вокруг все кружилось. Я дошла до выхода, не растянувшись, хотя ноги слушались плохо. Повернула ржавую дверную ручку, толкнула тяжелую дверь и вышла на улицу.
Асфальт был неровным, растрескавшимся. Спотыкаясь на каждом шагу, я шла к пикапу, в котором намеревалась свернуться клубочком и подремать, дожидаясь остальных, но тут земля резко ушла из-под ног и ринулась на меня. Я рухнула лицом вниз, прикусив губу. Во рту появился привкус крови, однако боль спьяну не ощущалась. Я перекатилась на спину и уставилась вверх. Солнце уже зашло за горизонт, и на окрашенных в багряные тона небесах появились первые звезды. Никогда в жизни я не видела их в таком количестве и таких ярких — сияющие точки на темной канве.
И лишь тогда я дала волю слезам. Я ревела не из-за рассеченного и окровавленного колена. И даже не из-за Коула. Я оплакивала людей, по которым страшно скучала. Хотелось в этой ужасной ситуации услышать смех сестры, получить от мамы нагоняй за плохое поведение и ощутить крепкие объятия утешающего меня папы.
Хлопнула дверь склада: еще кто-то вышел наружу. Хруст гравия предупредил о чьем-то приближении, но я продолжала смотреть в небо, и из уголков моих глаз катились слезинки. Впервые с приезда в Колорадо я не беспокоилась о
