Лютаев еще раньше обратил внимание на интерес Каверина к Раечке, неожиданно проявившийся во время процедуры развода. Он не стал допытывать друга, про себя отметив, что тот, наверняка, влип.
— Ну что, заедем за Машей? — спросил он уже в машине.
— Попытка не пытка, — ответил Каверин. — И медведей танцевать учат.
— Ну ты сравнил! Маша — умница. Поможешь мне уговорить ее.
Маша в задумчивости стояла у окна. Ее исстрадавшийся мозг сверлила одна-единственная мысль. Она не отступала ни на минуту. Жгла беспощадно сознание, упорно не желающее воскрешать события из ее прежней жизни.
Бессмысленность существования в состоянии, когда у тебя нет прошлого, измучило ее. Не менее жестоко было настоящее — бесцельное и беспросветное.
— Зачем я живу? Для какой цели Бог оставил меня в живых, отобрав память и лишив возможности радоваться подаренной жизни. Я словно овощ, которому создают условия для существования. Нет, хуже. Овощ потом съедят — хоть какая-то польза. А я?
— Рядом сердобольная Мария Ивановна. В ее присутствии немного легче. Она отвлекает разговорами. А когда остаюсь одна, совсем невмоготу. Антон. Этот удивительный человек взвалил на себя ответственность за мое никчемное существование. Зачем ему это?
Звонок в дверь отвлек девушку от мрачных мыслей.
— Маша, здравствуй. А мы за тобой, — Антон улыбался, пытаясь подбодрить оробевшую девушку.
Присутствие Кирилла всегда настораживало. А сегодня он, к тому же, очень пристально всматривался в ее лицо. Маше стало неловко. Предложение Антона она встретила без особой радости, чем удивила его.
— Но ты ведь просила подыскать тебе занятие.
— Да… только я не справлюсь, наверное. И… к тому же… — она не договорила, красноречиво посмотрев на себя в зеркало.
— Это мы исправим. Ты только скажи, согласна?
— Не знаю. Страшно. А что я должна буду делать?
— Тебе все объяснит старший менеджер, Инна Гавриловна. И поможет первое время. Не переживай, у тебя все получится. Я тоже буду рядом. Давай сделаем так: ты сейчас собираешься и едешь с нами. В офисе знакомим тебя с Инной Гавриловной. В ее сопровождении ты отправляешься по магазинам, где она поможет тебе выбрать соответствующую одежду и всякие там женские штучки.
Маша покраснела при упоминании об ее внешнем виде. Но промолчала.
Мысленно Антон отругал себя, что до сих пор не уделил гардеробу Маши внимания. Она оставалась все в тех же джинсах и бесформенном свитере. Да и обувь с курточкой оставляли желать лучшего.
— А не лучше ли привезти Инну сюда, откуда они и поедут по бутикам, — наконец, напомнил о своем присутствии Каверин. Он тактично умолчал о том, что не стоит знакомить Машу с сотрудниками в таком неприглядном виде. — Я даже берусь сопровождать их на твоем джипе. А? Как тебе идея?
— Ты, как всегда, прав. Действительно, так даже удобнее. Тогда поехали. А ты, Маша, пока собирайся.
Оставив девушку в тревоге перед грядущими изменениями, они уехали. Надо было убедить Инну заняться решением вопросов, не входящих в круг ее непосредственных обязанностей. Однако столь важных и необходимых не только для Маши, но и для Лютаева. Ведь ясно, что сотрудники с удовольствием подхватят новость о его протеже и будут активно смаковать ее в кулуарах. Следовательно, Маша должна предстать перед этим муравейником в лучшем виде.
* * *
Инна Гавриловна гневно посмотрела на шефа и, не стесняясь в выражениях, высказала все, что думает о его не вполне адекватном решении. Такая реакция была следствием посвящения ее в тайну происхождения Марии Непомнящей.
Инна наотрез отказалась исполнять просьбу Лютаева. Ее справедливое возмущение было вызвано фактом трудоустройства не совсем здоровой девушки.
Ко всему прочему, получалось, что вся ответственность за адаптацию Маши ложилась именно на нее.
— С меня хватило Алисы. Я не могла дождаться, когда закончится испытательный срок для этой вертихвостки. А тут, зрасьте вам: Непомнящая! Кроме того, что Вас, Антон Борисович, засмеют, так мы еще половины клиентов лишимся из-за такого секретаря. А выполнять за нее всю работу я принципиально отказываюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Все сказала? — мрачно спросил Лютаев.
— Все! — Инна Гавриловна направилась к выходу.
— Стоять! — Краснова вздрогнула. — Это Вы мне? — ее возмущенный полушепот даже развеселил Каверина, все это время присутствующего при поединке.
«Интересно, чья возьмет?» — с восторгом подумал он.
— Значит, так, — резким тоном произнес Лютаев, — или Вы исполняете мое поручение, или… — Краснова была шокирована, — или я Вас уволю.
«Ого! — подумал Кирилл, — эк его заворачивает!»
Инна стояла, как громом пораженная:
— Но Вы не…
— Еще как посмею. В Ваши обязанности входит инструктаж сотрудников при приеме на работу. Вот и выполняйте.
— Но я не обязана…
— А насчет бутиков, это моя личная просьба, — уже совсем мягко добавил Лютаев. — Ну пожалуйста, Инночка Гавриловна, помогите девушке. Вам не сложно, а мне будет приятно.
Краснова с секунду молчала в нерешительности. Она была буквально поражена необычным поведением шефа, но его последняя фраза решила исход дела.
— Хорошо, Антон Борисович. Я Вас услышала.
— Маленькое уточнение, — довольно кивнув, добавил Лютаев, — никто не должен знать о том, где и с кем Вы проведете сегодняшний рабочий день.
— Да, конечно. Я понимаю.
— Вот и прекрасно. На девушке не должно быть ничего вызывающего. Жду создание стильного и сдержанного образа. Только не переусердствуйте. Мне в приемной не нужен синий чулок. Да и не пойдет такой образ Маше. — Антон передал Каверину ключи от джипа и кредитку, шепнув ему при этом: — Распоряжайся. Только не вздумай жмотничать.
Вслед удаляющейся Красновой Лютаев добавил:
— И постарайтесь, чтобы все по высшему разряду. — В ответ послышался выразительный звук в сердцах захлопнутой двери.
Нажимая на кнопку звонка, Инна пыталась представить себе странную особу, о которой так пекся шеф.
«Сногсшибательная красавица? Маловероятно. Серая мышка? Скорее всего. Ограниченная милашка? Посмотрим, — решила она, — не стоит извилины утомлять.»
Перед ней стояла скромная девушка. На вид ей было лет двадцать. Но присмотревшись к незнакомке, Краснова немного прибавила ей лет. Слишком уж серьезны были ее глаза. Их взгляд, казалось, был погружен глубоко в себя и не отражал никакого интереса к происходящему.
«О, как все запущено!» — сожаление, смешанное с недовольством, отразилось на лице Красновой. Но она взяла себя в руки и представилась:
— Инна… Гавриловна. На несколько часов твой гид по бутикам. На ближайшее будущее — старший менеджер коллекторского агентства.
Маша, кивнув, назвала свое имя и потянулась за курточкой.
«Господи, и где только он нашел такое «ничего»? И что мне с этим делать?» — думала Инна. Но так как условия были поставлены достаточно жесткие, она смирилась со своей участью.
Маша терпеливо переодевалась из одного наряда в другой. Постепенно она даже вошла во вкус и уже сама отвергала или с удовольствием примеряла все новые и новые варианты, услужливо предлагаемые ей.
По мере преобразования этой серой мышки Краснова все с большим удовлетворением замечала, что меняется не только одежда. На лице Маши появился румянец. Оно оживилось. Потухшие глаза наполнились новым выражением. Они были по-прежнему грустны, но чисто женская искорка радости несмело пробивалась сквозь отрешенность и печаль.
Каверину надоело отсиживаться в машине, и он решил поторопить девушек. Каково же было его удивление, когда он увидел Машу в новом образе. Кроме модной одежды, выгодно подчеркивающей особенности ее почти подростковой фигуры, его поразило изменение в настроении девушки.
Она оживилась и уже легко общалась с Инной. Куда делась неуверенность и скованность движений? Куда делось страдательное выражение лица и угрюмая молчаливость?
— Хороша, да и только! — восхищенно констатировал Кирилл, подумав про себя: «И впрямь, хороша… Пропадет Лютый. И только ли он…» Вслух добавил: — Пора, милые дамы, отдохнуть от этого фейерверка шмоток. Я приглашаю вас в кафе. И немедленно созвонюсь с шефом. Пусть полюбуется на нашу работу.
