Отчего покупаем то, что нужно, — демисезонные, черные, с такой вот колодкой и таким каблуком. И не берем кирзовые, сорок пятого размера, или, к примеру, болотные, которые, между прочим, тоже называются сапоги.
Ну ведь тоже са-по-ги!
Нет, не нужны болотники. И кирзачи не нужны. Нужны демисезонные, черные…
Какие мы привередливые, когда дело касается сапог.
А когда жизни…
В жизни мы совсем другие покупатели, очень странные покупатели — с завязанными глазами.
Вы можете себе представить человека, который зашел бы в магазин с закрытыми глазами и, показывая пару зажатых в руке тысяч, попросил дать какой-нибудь товар?
— Какой?
— Да любой. На ваше усмотрение. Только без сдачи.
Не можете такого представить? И я не могу. Нет таких покупателей. И быть не может! В магазинах. А вот не в магазинах…
Не в магазинах мы действуем исключительно в повязках. Поступаем в институты, за которые расплачиваемся, да не деньгами, а гораздо большим пятью годами жизни, чтобы потом убедиться, что зря, что этот институт нам не нужен. Получаем бесполезные профессии. Женимся и выходим замуж, чтобы через десять лет понять, что ошиблись, что выбор был сделан неправильный.
— Вот, черт, — спохватываемся. — Четверть века вместе прожили, а я только теперь понял — не пара мы. Ну хоть бы по одному пункту! Я пить люблю — она, когда я пью, не любит. Я с ее подругами потанцевать — всегда пожалуйста, она с ними — ни в какую. Ну разные мы, диаметрально.
— А о чем раньше думал?
— Раньше… Раньше не думал. Раньше чувствовал.
— А если, допустим, машину покупать, тоже чувствами?
— Да ты что! Это же не жена — машина. Там я все как следует посмотрю, прикину, примерю.
— А почему жену не примерял?
— А кто их примеряет, их всех — наугад…
Это точно.
Собираясь на трехдневную вылазку, все до мелочи продумаем — куда идти, как долго идти, где останавливаться, карту возьмем, компас, палатку, спички, соль…
А не так, чтобы:
— Да ладно ты, пошли в чем есть. В чем ты есть?
— В шлепанцах и пижаме.
— Ну пошли в пижаме.
— Куда?
— Тебе же говорят — в лес.
— А куда в лес?
— Да не все ли тебе равно? Вначале направо пойдем, а потом куда глаза глядят, авось куда-нибудь когда-нибудь выйдем.
— А продукты не кончатся?
— Так мы и не взяли с собой ничего. Может, кого-нибудь встретим, он чего-нибудь даст…
Абсурд?
А в жизни — нет. В жизни точно так и действуем. Полгода — забредаем, тридцать лет — выбираемся.
Может, лучше — как будто сапоги ищем? В том смысле, что подумаем, что нам нужно.
Вначале — в общем и целом. Есть у вас какие-то ярко выраженные желания? Ну хоть какие-то.
Быть великим ученым.
Или артистом и потрясать своим талантом публику.
Жить в роскоши.
Выиграть «золото» на Олимпийских играх.
Найти хорошего мужа или жену. Что очень достойная цель. Но что не просто. Что не проще, чем получить Государственную премию.
Родить и воспитать десять детей — пять девочек и пять мальчиков. Что очень здорово и гарантирует счастье, если не пускать это дело на самотек.
Не иметь детей, но иметь десять жен, для чего стать шейхом. Тоже неплохо.
Слетать на Марс.
Стать президентом.
Стать президентом Соединенных Штатов…
Ну, хоть что-нибудь?!
Нет никаких желаний? Вернее, есть очень много, но все какие-то…
Тогда придется действовать иначе.
Глава 19. О пользе разговоров по душам с самим собой с целью выяснения своих скрытых желаний, или Кое-что о «низе» и «верхе»
А если не говорить, то никогда не узнаешь, что ты хочешь. Я имею в виду не сегодня вечером, а вообще, в целом, на всю жизнь. А если не узнаешь, что хочешь, то будешь этого лишен. Всю жизнь. Отчего будешь очень несчастным. Всю свою жизнь.
Так что лучше говорить.
Сами — с собой. И очень откровенно. Чтобы до самого до донышка! Потому что иначе не стоит. Иначе — без толку.
Поехали?
Начинать надо с «низа» — с физиологии, с того, что любит ваше тело. Для чего поговорить с ним по-свойски. Спросить:
— Скажи мне, мое любимое тело, что ты больше всего на этом свете хочешь?
И выслушать ответ.
— Пожрать люблю от пуза.
— А чего ты любишь пожрать, мое высокочтимое тело?
— Все люблю. Но больше всего что-нибудь сладкое. Особенно шоколад и конфеты.
Понятно. Значит, не надо вам стремиться в артисты или ученые, надо поступать на кондитерскую фабрику, на конвейер, где конфеты и шоколад идут сплошным, нескончаемым потоком и… в полное свое удовольствие, каждый день, неограниченно. И от счастья лопаться.
Или, допустим, тело говорит:
— Пить люблю. Водку или шампанское.
Тогда надо строить свою карьеру в сторону ликероводочных и винных производств. И тоже, ни в чем себе не отказывая, быть довольным жизнью.
Впрочем, ваше тело могут интересовать не только желудочные удовольствия. Может, оно любит поспать.
— Конечно, люблю, но не так уж и много — всего-то часов четырнадцать в сутки. Ну может быть, еще днем часика два-три перехватить.
Тогда на «ликерку» не надо. Тогда надо идти в пожарные, причем куда-нибудь в законсервированную на случай атомной войны часть. Где только и делают, что давят на оба глаза. И вы будете давить в полное свое удовольствие.
Или ваше тело говорит вам:
— Пожрать-попить-поспать, конечно, люблю, но это не главное. Главное забота о продолжении человеческого рода, в номинации «Процесс продолжения рода». Это самое то. За это могу неделю не есть и две недели не спать. Так душа болит за человечество.
Ну что же, и такое бывает. И, что интересно, не только с юношами в период полового созревания.
Разговаривал я как-то с одной двадцатишестилетней девушкой, которая этим процессом сильно увлекалась. Причем не теоретически увлекалась, а очень даже практически.
— Да, — признавалась. — Люблю это дело. Больше чем все остальные дела. Больше чем все остальные, вместе взятые!
— А сколько у тебя партнеров было? — спросил я.
— Кого — мужиков?
— А кого еще? — удивился я.
— Ну ты даешь! — удивилась она. — Мужики — это мужики. А кроме мужиков, много кого и чего еще есть. Мужики — это иногда просто постный суп в сравнении…
