Допустим, вы мечтали быть примой-балериной Большого театра, ездить на гастроли и покорять своим искусством Европу и Америку. Но одновременно обожаете кушать сладкие булочки. Что плохо совмещается с пунктом первым, с мировой славой. И отчего вы вступаете в конфликт с собой.
Складываем.
Делим.
И что получится?
Серединка получится. Не так чтобы мировая звезда русского классического балета и не так чтобы все булочки ваши.
Будете примой в каком-нибудь областном театре оперы и балета, но зато с булочками. То есть останетесь при балете и при сладком и мучном.
Тоже ничего — почти гармония.
Понятно?
— А если я не могу ничего выбрать?
— Такого не бывает.
— И все же.
— Тогда… Тогда надо ждать. Но не в смысле — сидеть и ждать, а в смысле пахать, причем еще больше, чем если бы вы знали, что вам надо. Чтобы успеть набрать хоть какой-то запас высоты, с которой, когда вы наконец определитесь, вам проще будет брать старт.
Что тоже цель. Да еще какая цель!
А раз у вас появляется цель, то появляется возможность подчинить ей свою жизнь. И значит, упорядочить свою жизнь.
Потому что есть такая философская формула — когда человек знает зачем, он переживет любое как.
А вот если не знает…
Глава 20. Движение как сверхзадача, или Дорогу осилит идущий
Если не знает — плохо.
Если не знает, но смирился и сильно по этому поводу не переживает, то чуть лучше.
Но совсем плохо, если не знает и вроде бы даже смирился, но все равно переживает.
Тогда — дрянь дело.
Тогда махать на себя рукой нельзя.
Тогда следует руководствоваться известной трамвайно-троллейбусной истиной — отсутствие денег не освобождает от ответственности за бесплатный проезд. В том смысле, что отсутствие определенности не освобождает вас от ответственности за вашу жизнь.
Отсидеться в тылу все равно не удастся. Придется ставить лжецель, раз нет настоящей, и двигаться к ней. Чтобы двигаться хоть куда-то.
Потому что в вашем случае сверхзадачей становится движение. Как у велосипеда, который стоит, пока едет, а если не едет, то падает.
Понятно?
Нет?
Тогда возьмем не велосипед, возьмем машину. Вначале стоящую неподвижно. Попробуйте повернуть у нее руль. Ну сильнее, еще сильнее…
Тяжело?
Еще бы, ведь она стоит.
А теперь тронемся с места. И снова покрутим руль.
Легче?
Не то слово!
Вот поэтому я и призываю вас к движению. Попробуйте стронуться с места и проехать отсюда и… хоть даже до обеда. Это неважно, куда вы двинетесь, важно, что не останетесь на месте. А там, на ходу разобравшись, повернете куда вам нужно.
Теперь понятно?
Теперь — да.
Есть такая забавная теория, что если в привычном образе жизни изменить хоть что-то, хоть совсем на чуть-чуть — например, походку, или одежду, или вставать на полчаса раньше, то начнет меняться все. То есть сработает принцип лавины — вначале сдвинется одна, сама по себе практически невесомая снежинка, которая толкнет соседнюю снежинку, та еще одну и еще… и через минуту вниз по склону понесется огромная, все сметающая на своем пути снежная масса. Хотя начиналось с одной снежинки…
Может, и верно. Хотя, я думаю, смены одних только ботинок для коренного изменения жизни будет мало. А вот если не ограничиваться ботинками…
Что, конечно, труднее, но зато и результат обещает больший.
Так что давайте с будущей недели…
— С понедельника?
— Почему с понедельника?
— Потому что сегодня среда, завтра четверг, а там уже выходные. Я их отгуляю, а с начала новой недели начну новую жизнь.
— Ну ладно, пусть будет с понедельника.
— Причем с самого-самого утра, часов с шести.
— С шести? Почему именно с шести?
— Ну если менять, то все. Вставать в шесть, полчаса зарядка, потом пятикилометровый кросс, обливание холодной водой…
— Заодно бросим курить?
— Конечно, бросим!
— Станем изучать корейский язык?
— Можно и корейский. И еще французский и немецкий.
— Станем посещать театры и концертные залы?
— Ну да… А откуда вы все это знаете?
— Знаю! Потому знаю, что вы не первый и не последний. Все начинают новую жизнь именно с понедельника, а, допустим, не с четверга, все собираются делать зарядку, бегать кроссы и вставать в шесть часов утра. Хотя до того поднимались в одиннадцать и бегали только до туалета и обратно.
И я даже догадываюсь, почему это именно так.
— Почему?
— Чтобы доказать, что жить по-новому невозможно, и во вторник преспокойно вернуться к привычному образу жизни.
А нет чтобы поставить посильные задачи — вставать не в шесть, а в восемь, пробегать не пять километров, а для начала пятьсот метров, бросить курить не совершенно, а выкуривать на одну сигарету меньше. Тогда бы эту программу можно было осилить.
Но все дело в том, что не хочется осиливать. Вот мы и нагораживаем…
Причем, по большому счету, даже не нам не хочется, а…
Глава 21. О том, кто наш главный недруг, кого нам следует опасаться, с кем воевать и с кем договариваться, или Кое-что о раздвоении личности
Так кого нам надо опасаться?
Себя любимого опасаться. Который не желает оторвать зад от продавленного им кресла. Не хочет искать на него приключений. Отчего все у него так и выходит через… то же самое.
Нет, я серьезно. О заде серьезно.
Если представлять упрощенно, то у человека есть душа и тело. Но так как понятие «душа» точно не сформулировано, я заменю его словом «сознание». Есть сознание, и есть тело. Которые, будучи прописаны на одной площади, тем не менее находятся в постоянном конфликте друг с другом.
Что нужно нашему телу?
Очень немного — положите его горизонтально и дайте поспать сколько влезет, когда проснется, дайте всласть покушать, потом дайте сходить в туалет, чтобы освободить место для новой порции еды, иногда приведите особь противоположного пола, это ведь тоже физиологическая функция. Вот, пожалуй, и все.
Все остальное желает наше сознание — путешествовать, общаться, наблюдать морской закат, творить, делать карьеру, безумно любить и прочее Оно.
И в то же время сознание слабее тела, ведь помещается в нем и всецело от него зависит. Вот поэтому мы ничего и не делаем.
