В результате случилось то, что случилось: пять армий Западного и Резервного фронтов попали в окружение под Вязьмой, а практически весь Брянский фронт вместе со штабом очутился в окружении под Трубчевском и севернее Брянска. Управление войсками было утрачено. Окруженные группировки, рассеченные на части, после упорных, но, увы, скоротечных боев были уничтожены или пленены при попытке выйти из окружения. Остановить рвущиеся к Москве мотомеханизированные колонны немцев было просто некому.
Генштаб и Ставка тогда предприняли просто титанические усилия, пытаясь хоть как-то выправить отчаянное положение. На шестой день немецкого наступления, когда кольцо окружения уже сомкнулось, Болдину – единственному командующему армейского ранга, в котле с которым в тот момент имелась более-менее устойчивая связь, был передан категоричный приказ: «Вывести войска за Вязьму. Иначе – катастрофа. Идти день и ночь. Темп 70 км в сутки. Вы нужны для защиты Москвы». За подписью ВГК был направлен еще более категоричный приказ: «Из-за неприхода окруженных войск к Москве – Москву защищать некем и нечем. Повторяю – некем и нечем!»
Окруженные части не в чем упрекнуть – они выполняли полученный приказ до конца. 10 октября была перехвачена радиограмма командира немецкой 7-й танковой дивизии генерала Функа, переданная открытым текстом высшему командованию в ответ на упрек:
«Почему вы топчитесь? Идите на Москву». Ответ Функа гласил: «Натиск Красной Армии в направлении Сычевки был настолько сильным, что я ввел последние силы своих гренадеров. Если этот натиск будет продолжаться, мне не сдержать фронта, и я вынужден буду отойти».
Все висело на волоске, но враг оказался сильнее. 11 октября в 21.12 от генералов В. И. Болдина и М. Ф. Лукина поступила одна из последних радиограмм Сталину и командующему Западным фронтом Коневу: «Кольцо окружения сомкнуто. Все наши попытки связаться с Ершаковым и Ракутиным успеха не имеют, где и что делают, не знаем. Снаряды на исходе. Горючего нет». Это был конец окруженных армий.
Известия о движении немецких войск на столицу вызвали в огромном городе брожение и анархию. Впервые за все время существования был закрыт Московский метрополитен. Когда люди пришли к закрытым вестибюлям, в Москве началась паника. Это был не просто сигнал приближавшейся смерти города, это был высший символ беды. Началась неконтролируемая, спонтанная эвакуация учреждений, предприятий, организаций и простых жителей, которая больше напоминала библейский исход. В городе стали вспыхивать беспорядки, начались погромы магазинов и складов с продуктами и товарами широкого потребления. Власть над городом была утрачена на целые сутки.
Для восстановления порядка в городе было введено осадное положение. Некоторые зачинщики беспорядков были расстреляны. Вышло Постановление Государственного Комитета Обороны «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы», в котором значилось:
«Ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев. (НКПС – т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД – т. Берия организует их охрану).
2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также Правительство во главе с заместителем председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).
3. Немедля эвакуироваться органам Наркомата Обороны в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба – в Арзамас.
4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД – т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)». [52]
Под постановлением стояла подпись Председателя Государственного Комитета Обороты И. Сталина.
* * *
В отчаянной попытке задержать врага на необорудованном Можайском рубеже были брошены в бой различные сводные части, состоящие из курсантов и ополченцев, и немногие имевшиеся в распоряжении Ставки резервные дивизии, в основном находившиеся на переформировании ветераны отгремевших летних сражений. Они должны были задержать бесконечные моторизованные колонны врага, которые, словно щупальца чудовищного спрута, тянулись к столице вдоль всех дорог, их численность потрясала воображение – танки, тягачи и грузовики шли сплошным потоком, растягиваясь на десятки километров.
Вероятно, не будь у немцев возможности маневра, этим немногим героям-курсантам и удалось бы сдержать натиск врага до подхода свежих дивизий из Сибири, Средней Азии и с Дальнего Востока… Но, увы. Поскольку воссоздать сплошную линию фронта так и не удалось, немцы просто обходили эти узлы отчаянного сопротивления, обтекали их, сбивали с дорог в лесную глушь и продолжали рваться дальше на восток. К тому же усиленная в преддверии наступления, авиация 2-го воздушного флота Альберта Кессельринга вновь продемонстрировала свое подавляющее преимущество, не только надежно прикрыв наступающие колонны с воздуха, но и буквально прокладывая путь наступающим танкам и мотопехоте массированными и отлично скоординированными с действиями наземных войск бомбо-штурмовыми ударами. Даже ввод в бой истребителей московской зоны ПВО не смог переломить ситуацию. Противостоять катящемуся на восток валу немецкого наступления казалось просто немыслимым.
И тем не менее борьба продолжалась. Советское командование, несмотря ни на что, отказывалось смириться с поражением. Остатки трех фронтов были объединены под единым командованием. Возглавить воссозданный в очередной раз несчастливый Западный фронт выпало маршалу Тимошенко. Собранные буквально из ничего 5-я, 33-я и 61-я армии образовали некоторое подобие нового фронта западнее Москвы. 22-я и 29-я армии обеспечили стык с Северо-Западным фронтом. Несформированная толком 10-я, состоящая из только что призванных новобранцев, не получивших вообще никакой подготовки, была вынуждена принять на себя тульское направление, прикрывавшее юго-западные подступы к столице.
Немцы же, окрыленные новыми победами, рвались к столице Советского Союза. Все солдаты и офицеры вермахта были уверены: стоит овладеть Москвой – и война закончится. Это была не просто цель очередной операции, это была победа. Полная и окончательная. Только нужно сделать еще одно, последнее усилие. И тогда все будет отлично. Можно будет наконец отдохнуть и перевести дух, отогреться и отмыться в роскошных квартирах и особняках столицы бывшей Российской, а ныне большевистской империи. А там и возвращение на Родину (конечно же, с победой!) не за горами… Вот только русские почему-то не собирались сдаваться.
3-я танковая группа смогла с ходу захватить важный транспортный узел и крупный административный центр – Калинин, но ее дальнейшее продвижение затормозилось. Советские армии оправились от шока и смогли связать растянувшиеся немецкие дивизии боями. Действовавшая левее 9-я полевая армия и вовсе вынуждена была перейти к обороне фронтом на север и отражать ожесточенные контратаки 22-й армии, успешно оборонявшей Торжок.
А вот не сформированная до конца 10-я армия оказалась под ударом рвущихся к Туле частей 2-й танковой группы Гудериана. Прорыв немцев был столь стремителен, что находящиеся в процессе формирования и обучения части даже не успели организоваться для отпора врагу. Многие части были уничтожены или рассеяны в первых же боевых столкновениях с противником. Развивая успех, танковые дивизии «быстроходного Гейнца» с двух сторон охватили Тулу, оставив городские бои мотопехоте, и устремились к Коломне и Кашире, стараясь как можно быстрее овладеть переправами через Оку. Здесь, однако, их поджидал весьма неприятный сюрприз в лице первого гвардейского корпуса Лелюшенко. Это ударное соединение, состоящее из «спешенных» парашютистов, гвардейской пехоты, «катюш» и двух свежих танковых бригад, формировалось в глубоком тылу с прицелом на зимнее наступление, но в итоге весьма пригодилось командованию РККА в критический момент битвы за Москву. Спасти Тулу гвардейцы не успели, но за линию Оки они дрались насмерть. Тяжелые бои с переменным успехом продолжались несколько дней и закончились вничью. Немцы, ценой тяжелых потерь, все же захватили Каширу и плацдармы на левом берегу Оки, но Коломну взять так и не смогли. Наступательный порыв 2-й танковой группы иссяк, и Гудериан отдал приказ о приостановлении дальнейших атак.
Тяжелее всего для советских войск складывалась обстановка в центре Западного фронта. Здесь наступление вели самые мощные немецкие группировки – 4-я полевая армия Клюге и 4-я танковая группа Гепнера, ядром которой являлся свежий, полностью укомплектованный XL моторизованный корпус. Три слабые советские армии, собранные на ходу буквально с миру по нитке, откатывались под натиском опытных, отдохнувших немецких дивизий. Пали Калуга, Медынь, Боровск, Серпухов, Волоколамск… XL корпус таранным ударом проломил хлипкую оборону 5-й армии на Волоколамском шоссе и, овладев городами Клин и Солнечногорск, устремился к каналу Москва-Волга, сумев с ходу форсировать его у Яхромы, а затем захватить Дмитров, создав на восточном берегу канала tetdepon [53]. Но дальнейшее продвижение немцев здесь было надолго остановлено с помощью довольно оригинальной инженерной операции – затопления долины рек Сестра и Яхрома. В результате этой экстраординарной меры удалось изолировать прорвавшиеся через канал немецкие части, которые тут же подверглись отчаянным контратакам подошедших из Москвы войск. Отрезанные от снабжения немцы были спасены от разгрома и уничтожения своей вездесущей авиацией. Люфтваффе не только оказало эффективную поддержку путем массированных бомбовых ударов, буквально прижавших советские войска к земле, но и обеспечило с помощью сбрасываемых на парашютах контейнеров минимально необходимое снабжение отрезанного авангарда группы Гепнера.
