В одной из самых главных пирамид майя, в Чичен-Ице на Юкатане, лет сорок назад был обнаружен вход, ведущий во внутреннюю камеру, оштукатуренные стены и прямоугольные колонны которой были расписаны цветными фресками наподобие царских гробниц Восточного Средиземноморья. Тщательно скопированные археологами Моррис, Шарлотом и Моррисом, эти росписи затем погибли от влаги и от рук туристов. Среди наиболее важных мотивов — морской бой с участием представителей двух разных расовых типов. Белые люди с длинными желтыми волосами прибыли на ладьях с океана, символически обозначенного крабами, скатами и другими крупными морскими тварями. Одни из белых — голые, с признаками обрезания, другие одеты в туники. Один из них явно бородатый. Моррис, Шарлот и Моррис осторожно замечают, что необычайная внешность желтоволосых мореплавателей «дает повод для весьма интересных догадок об их личности» (Morris, Chariot and Morris, 1931[229]). Представители другого этнического типа — темнокожие, на них набедренные повязки и перьевые венцы. Темнокожие явно берут верх над белыми и некоторых со связанными руками уводят в плен. На другой части фрески двое темнокожих совершают жертвоприношение белого пленника с длинными, до пояса желтыми волосами. Еще один белый, преследуемый хищными рыбами, пытается спастись вплавь с опрокинутой ладьи, и длинные золотистые волосы его стелятся по волнам. Новый сюжет: белый мореплаватель спокойно идет куда-то, неся на спине подобие скатки и другое имущество, а неподалеку от берега стоит его желтая ладья с изогнутыми вверх носом и кормой, очень похожая на камышовые ладьи озера Титикака.
Камышовые лодки описаны после прихода Колумба в восьми мексиканских штатах, но на Юкатане их не наблюдали. Изображенное на майяской пирамиде судно напоминает камышовые ладьи Ликса на атлантическом берегу Марокко, откуда океанское течение направляется к мексиканским берегам. Сходные фрески в древнеегипетских гробницах изображают бои с участием папирусных ладей на Ниле. Рельеф из древней Ниневии показывает, что и месопотамцы вели морские бои на камышовых ладьях; мы видим бородатых воинов с длинными волосами, которые спасаются вплавь, причем океан, как и в Чичен-Ице, символически обозначен крупными крабами и другими морскими тварями. На ниневийском рельефе часть камышовых ладей уходит через море, унося мужчин и женщин, которые молитвенно воздели руки к солнцу.
Надо думать, битвы и бегство от врага приводили мореплавателей в неведомые воды с незнакомыми течениями нисколько не реже, чем штормы, туманы и другие стихийные бедствия. Участь спасающихся солнцепоклонников на ниневийском рельефе разделяли многие другие мореплаватели Малой Азии и Африки от самого начала цивилизации. Сходство основных черт людской природы ведет к тому, что история повторяется. Нам не дано узнать, что именно — война, случайный дрейф или намеренные исследования — привело высокорослых бородатых блондинов через морской простор из Африки на Канарские острова задолго до прихода туда европейцев. Из письменных сообщений об открытии Канарских островов европейцами за сто с лишним лет до плаваний Колумба мы знаем, что эта земля в Атлантике была населена смешанными этническими группами, получившими название гуанчей. Некоторые канарские аборигены были темнокожие, низкорослые, негроидного типа, другие — высокие, белые, светловолосые. На акварели Торриани, выполненной в 1590 г., видим шестерых гуанчей с очень белой кожей, желтыми волосами и бородой. У одних бороды длинные и нестриженые, у других аккуратные, заостренные; желтые волосы спадают на спину — совсем как у желтоволосых мореплавателей на фресках майяской пирамиды на Юкатане.
Следы исчезнувшей культуры, включая керамические печати и искусство трепанирования, четко связывают гуанчей с древними афро-азиатскими цивилизациями, распространенными от Двуречья до атлантических берегов Марокко. Марокканские берберы тоже неоднородны по этническому составу, подобно гуанчам и ольмекам. Среди берберов, населявших до вторжения арабов Марокко и прилегающие области Северной Африки, были и ярко выраженные негроиды, и высокорослые голубоглазые блондины, причем оба этих компонента и по сей день можно наблюдать в изолированных общинах от Атласских гор до Атлантического побережья.
Нередко светловолосых людей ошибочно ассоциируют с Северной Европой, где они преобладают в нынешнем населении. Но современная антропология подтверждает данные норманнских саг о том, что норманны вышли с прилегающих к Малой Азии равнин Прикавказья, где блондины и рыжеволосые встречаются достаточно часто. Особенно много рыжеволосых в Ливане, на родине древних финикийцев. Древние египтяне тоже знали средиземноморский народ, отличавшийся желтыми и рыжими волосами. Фараон Рамсес II был блондином; когда открыли гробницу невестки фараона Хеопса у подножия пирамиды ее супруга, Хефрена, оказалось, что она изображена голубоглазой блондинкой. Каштановые, а порой и желтые волосы видим у богов и простых мореплавателей на стенах древнеегипетских гробниц, как и на мексиканских фресках, так что кажущиеся «северными» черты такого рода были распространены в Средиземноморье задолго до того, как достигли Скандинавии.
Кем были светловолосые мореплаватели, заселявшие Канарские острова до прихода европейцев? Как смогли они из Марокко дойти до островов в струе сильного течения, направленного на запад, если островитяне не знали лодок, когда были открыты европейцами? Финикийцы, выходя из своих портов в Малой Азии и Северной Африке, обосновались на Канарских островах за много веков до нашей эры. Острова служили местом сбора, когда они отправлялись в поставляющие пурпур колонии, следы которых обнаружены к югу от Марокко вплоть до берегов нынешнего Сенегала.
Нередко высказывались предположения — может быть, верные, может быть, нет, — что бородатые финикийцы были светлокожими блондинами. Если так, без труда объясняется присутствие светлокожих и светловолосых гуанчей на Канарских островах. Если нет, стало быть, еще какие-то древние афро-азиатские мореплаватели, светлокожие, бородатые, с желтыми волосами, подобно легендарным героям аборигенов Мексики и Перу, выходили в Канарское течение вместе с негроидами и положили начало племени гуанчей.
Воды гуанчей через несколько недель становятся ольмекскими водами, и в такой же короткий срок перуанские воды становятся пасхальскими. Мне самому довелось пройти по этим путям на папирусной ладье и на плоту. Конвейеры, катящие в наши дни на запад вдогонку за солнцем, существовали и во времена гуанчей и ольмеков, и было бы опрометчиво полагать, что суда не могли пересекать океаны до 1492 г. а плоты — до наших дней.
