Место это было обозначено на карте, как Тихий Лог — длинная лесистая долина, протянувшаяся почти до самой Фарвиллы, крупного города на Каруинском тракте. Где-то здесь должна была остановиться королевская армия.
Погода была приятная. Тучи, что висели над нами всю дорогу, теперь расступились, и на заснеженных верхушках елей играли яркие лучи солнца, совсем уже не по-зимнему теплого.
Длинная зеленая гусеница пехоты растянулась по узкой дороге, петлявшей среди деревьев, на милю — не меньше. Ставка — небольшая группа верховых, собравшихся вокруг герцога — находилась в центре этой колонны.
— Уже совсем весна, — сказал я Кире, ехавшей с отрешенным видом рядом со мной. В своем белом меховом плаще она сама казалась присыпанной снегом.
— В самом деле, — сказала она, словно очнувшись ото сна. — Это хорошо. Почему-то я больше всего боялась, что мы не переживем эту зиму. Кажется, что весной ничего плохого случиться не может.
Она повернулась ко мне и растерянно улыбнулась, но я заметил, как ее губы дрогнули. Кажется, ей было страшно, но она старалась это скрыть.
Я хотел сказать ей что-то ободряющее, но не успел — навстречу нам со стороны авангарда отчаянным галопом несся вестовой. Осадив коня, немного не доехав до нас с Кирой, он доложил о чем-то одному из воевод. Слов я отсюда не слышал, но выглядел парень взволнованно.
Воевода, тут же осадил коня, чтобы поравняться с герцогом. Я, напротив, с той же целью заставил Джипа чуть прибавить шагу.
—… целый разъезд, — донеслись до меня слова воеводы, сказанные вполголоса, взволнованно. — Ни один не вернулся, двадцать пять человек.
Его светлость сжал поводья, на его лице дернулась мышца, но он не произнес ни слова.
— Я считаю, нужно разворачиваться прямо здесь, — прибавил воевода. — Сейчас. Любое продвижение дальше — опасно.
— Разворачивать здесь боевой порядок? — спросил герцог. — Но это безумие. Армия регента не будет действовать в лесу. Их основные силы — стрелки и кавалерия. Они, несомненно, ждут нас дальше.
Я знал, о чем он говорит, на последнем привале мы подробно обсуждали диспозицию грядущего сражения. То есть, все были уверены, что до сражения дело не дойдет, но на всякий случай, конечно, план был составлен.
Учитывая состав регентской армии, концентрировать ее в лесу не было никакого смысла. Но впереди, примерно в паре миль отсюда, находилась довольно обширная пустошь. Это было единственное место в этих краях, где можно было развернуть крупную армию, и ни у герцога, ни у его воевод не было сомнений, что регент обустроил позицию именно там.
Оставалось только добраться до пустоши и развернуть полки напротив регентских, а затем постараться вступить в переговоры. Если же переговоры не будут удачными, продолжить разговор другими средствами.
Так это выглядело вчера вечером, но теперь стало тревожно. Целый кавалерийский отряд где-то исчез бесследно? Допустим, с доведенного до отчаяния герцога Волькенбергского и его задерганных воинов сталось бы перебить встреченных разведчиков, не вступая в переговоры. Но чтобы разом всех? Чтобы ни один не прискакал назад и не рассказал о столкновении?
И почему командир не выслал вестового, когда запахло жареным? Может быть, они попали в засаду и не успели ничего предпринять? Но ведь и выстрелов никто не слышал. У меня по спине пробежал холодок. Мне это очень не нравилось.
— А что вы думаете, Руман? — герцог вдруг обернулся ко мне.
— В военной стратегии я плохо разбираюсь, — ответил я. — Но я сомневаюсь, что разъезд уничтожен регулярной армией. Боюсь, что есть смысл прямо сейчас готовиться к бою. Как можно быстрее. Времени на поиск удобной позиции нет.
Секунду герцог недоверчиво смотрел на меня в упор. Кажется, он хотел высказать какое-то скептическое замечание. Уголки его губ опустились, словно он съел что-то кислое.
И тут Кира громко вскрикнула, схватившись за голову.
— Нет, только не это! — прокричала она, прижавшись к холке лошади. — Нет, я не хочу! Не так, нет!
Она затряслась крупной дрожью, словно в эпилептическом припадке, норовя свалиться с лошади, которая заволновалась и начала нервно переступать ногами. Один из воевод придержал лошадь под уздцы и попытался бережно удержать Киру от падения, глядя на нее со смесью ужаса и любопытства во взгляде. Герцог бросился к ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ки, что случилось⁈ — спросил он. — Ты что-то видела⁈ Что⁈
Бледная, без единой кровинки на лице, она на секунду подняла на него глаза, а затем снова надрывно закричала.
— Мы умрем! — вскрикнула она. — Мы все умрем! Он идет сюда! Регент!
— Успокойся, Ки! — жестко сказал герцог, сжав ее плечо. — Не нам бояться регента. Перестань, ты переутомилась! Эй, кто-нибудь, уведите Вестницу в повозку и приставьте охра…
Договорить он не успел. Впереди по дороге послышались выстрелы. Не слаженный залп развернутого строя, а хаотичная пальба перепуганных людей.
— Все к войскам! — скомандовал герцог. — Все в боевой порядок согласно диспозиции.
Я рванулся вперед, к авангарду. Диспозиция предписывала мне быть именно там, и я испытал укол совести, осознав, что отряд, вероятно, попал в ловушку, а я мог бы если не предотвратить это, то хотя бы оказать людям помощь, принять бой вместе с ними.
Но добраться до передовых позиций оказалось не так-то просто. Длинная гусеница походного порядка начала свое превращение в бабочку, состоящую из плотных шеренг и каре, причем делал это неожиданно и в крайне неудобной местности.
Воздух гудел от криков и ругани, солдаты не знали, куда им бежать, натыкались на деревья и друг на друга. Вязкая масса из людей, лошадей и волов запрудила дорогу и ее окрестности намертво, обогнуть ее можно было только через лес по широкой дуге. Причем, она еще и расширялась в обе стороны, словно вышедшая из берегов река, что делало задачу продраться сквозь нее еще более сложной.
Джип ревел, натыкаясь на людей и лошадей, те обзывали меня ослом, один даже замахнулся на меня саблей, но увидев направленный в него ствол крикета, одумался. В конце концов, мне удалось прорваться вперед, почти к самому передовому полку, и тут я увидел, что происходит.
Среди соснового редколесья и смятого кустарника кипел ожесточенный бой. Противник наседал на авангард герцогской армии с двух сторон, и сперва я решил, что это пикинеры регента. Потом подумал, что ошибся. И только приглядевшись, осознал, что был, все-таки, прав.
То, что атаковало передовой мушкетерский полк, действительно было когда-то солдатами герцогской армии. На них даже сохранились шлемы и кирасы, а под ними — черные с белым мундиры, большей частью разорванные и продырявленные. В руках у атакующих были пики и мечи, а в одном месте я разглядел офицера с дымящемся пистолетом в руке.
Вот только это были уже не люди. Серая кожа, кое-где лопнувшая и свисающая лоскутами. Безгубые рты. Обнажившиеся в отвратительном подобии улыбки. Неподвижные остекленевшие глаза. Это были мертвецы, целый мертвый полк. А в промежутках между редкими соснами было видно, что за ним идет еще один, и еще — в правильном, на удивление, строю.
Мертвые пикинеры, мертвые мушкетеры. Пожалуй, стоило ожидать и появления мертвой кавалерии верхом на мертвых лошадях.
Я рванулся вперед, срубив на скаку голову одного из мертвых солдат, тяжело бухнувшую шлемом о мерзлую землю. Несколько других повернулись ко мне, ощетинившись пиками. Пришлось бросаться в сторону, уходя от смертоносных наконечников. А тем временем кольцо вокруг передового полка замкнулось. В одного из мертвых солдат я разрядил крикет, разнеся на куски оскаленный череп, другого сбил грудью и затоптал Джип, но тающему на глазах авангарду это никак не могло помочь. Капля в море.
В месте с мертвецами-солдатами в одном строю шли лишенные одежды трупы, восставшие из безымянных могил, а также совсем лишенные плоти скелеты. Мелкие борлинги шныряли под их ногами, впиваясь игольчатыми зубами в ноги обороняющихся, сбивая их на землю, набрасываясь отчаянной стаей. А сверху, с крон деревьев, то и дело спрыгивали отвратительные паукообразные твари, норовя впиться человеку в лицо или шею. Одна, промахнувшись мимо меня, попыталась впиться в холку Джипа, но я раздробил отвратительную голову ударом лезвия.
