Задав мне несколько вопросов и прощупав живот, голубоглазый врач явно зашел в тупик. Доза но-шпы, введенная внутримышечно, облегчения мне не принесла и озадачила его еще больше.
– Я предлагаю вам ехать в больницу, чтобы сделать более полное обследование, – наконец предложил он. – Возможно, у вас аппендицит. Или что-то по гинекологии…
– Это не похоже на боли при аппендиците, – выдавила я. – У меня болит мочевой пузырь.
– Вы так хорошо в этом разбираетесь? – Он позволил себе чуть насмешливый тон.
Сил на возражения и вопросы у меня не оставалось. Как и выбора. Оставаться дома наедине с неизвестной болью было невозможно.
Пришедший Тим тихо и встревоженно наблюдал за моими сборами. Я взяла сумочку, бросила в нее паспорт, накинула куртку. Что еще? Меня мутило от боли, и я не могла сообразить, что мне может еще понадобиться.
– Я поеду с тобой, – сказал Тим, подавая мне плащ.
Я заплакала, уцепившись за его руку.
Всю дорогу до больницы мы сидели друг напротив друга, и Тим крепко держал мою руку в своей. А я – в те моменты, когда спазмы были чуть слабее, – думала о том, что вот это и есть судьба. Аннушкино масло, которое уже где-то разлито, хотя ты об этом еще не подозреваешь. Собираешься поехать в Кисловодск или в Турцию, пойти на работу или на свидание – а тебя на пути уже ждет масляная лужа, и все твои планы потеряют значение, и заседание литературного совета придется отменить.
Но был во всем этом и какой-то другой смысл – я чувствовала это, однако боль мешала думать.
В больнице меня посылали из одного кабинета в другой: с рентгена – на анализ крови, от гинеколога – к хирургу. Я снова плакала, потому что боль не стихала, а Тим терпеливо и ласково, так, как умеет любящий человек, держал меня за руку.
Наконец диагноз прояснился и подтвердил мои опасения: острый цистит. Меня оставили на ночь в больнице, успокоив страх парой уколов и обещанием, что боль скоро пройдет. Часам к двум ночи спазмы стали слабеть, и я смогла провалиться в зыбкий сон.
Утром я проснулась, чувствуя себя хотя и порядком измотанной, но вполне здоровой. Боль исчезла, как ночной кошмар.
Оглядевшись и придя к выводу, что вид унылых женщин в цветных халатах вряд ли будет способствовать моему выздоровлению, я отправилась в кабинет главврача и подписала отказ от лечения. И через полчаса уже была на воле – на весеннем воздухе, пропитанном духом зацветающей сирени, где ночные больничные ужасы, невыносимая боль, истерика, слезы, которые я лила в кабинете седовласого опытного гинеколога, сразу поставившего верный диагноз, – все казалось дурным сном.
К больницам я всегда испытывала чувство, среднее между паническим страхом и отвращением. Поэтому решила лечиться самостоятельно, благо Интернет под рукой, а цистит – злободневная тема на куче женских форумов.
Однако история на этом не закончилась. Несмотря на то что я пропила курс таблеток и мочегонных трав, через три недели боль вернулась.
Первые спазмы застали меня на кухне, когда я убирала посуду после ужина.
«Ох ты, черт!» – первое, что пришло мне в голову. Вторая мысль была: «Хорошо, что не так сильно, как в прошлый раз».
Но это были только первые волны, за которыми боль пошла по восходящей.
Я отправила Тима в аптеку за лекарствами, а сама улеглась в горячую ванну, которая, по слухам, приносила облегчение.
На некоторое время спазмы действительно стали чуть тише, и я задумалась.
В отличие от некоторых моих подруг я никогда не была радикальной противницей таблеток и медикаментозных методов лечения, хотя и старалась обходиться по возможности без них. Но ряд давних событий, сильно встряхнувших мою жизнь, убедил меня в том, что большинство болезней имеют психологические корни, и первопричину всегда следует искать в собственной голове. Эти убеждения подкреплял почти мистический детский ужас, который я испытывала перед белыми халатами. В детстве мне слишком часто приходилось иметь дело с врачами, и во взрослом возрасте это привело к тому, что я всячески старалась их избегать.
Еще в студенчестве мне в руки благодаря счастливому стечению обстоятельств попала книга Луизы Хей – американской женщины, излечившей себя от рака. Впоследствии я не раз пробовала лечить себя по ее методике, и некоторые из этих опытов были вполне успешными. Но так как острой необходимости не было, а также в силу природной лени я давно забросила этот метод. Хронические болезни меня давно не мучили, а приступы мигрени я предпочитала быстро снимать надежным анальгетиком.
Но повторяющийся приступ – это уже не просто проблема. Это проблема, которая грозила стать дамокловым мечом, постоянно угрожающим моей жизни.
Я попросила Тима, который уже успел сбегать в аптеку за лекарствами, принести мне трубку и набрала номер Натальи – моего преподавателя по йоге.
Наталья была невысокой смешливой женщиной неопределенного возраста. Судя по наличию двух взрослых сыновей, ей было уже под пятьдесят. Но молодые внимательные глаза, отсутствие заметных морщин, зажигательный голос, которым она вдохновенно рассказывала нам про йаму и нийаму, не давали поверить в это.
Тренинговый опыт научил меня крайне осторожно относиться к людям, которые всем своим видом демонстрируют доброжелательность и незлобливость. Как правило, такие «душечки» – как их называл наш тренер – при близком знакомстве оказывались людьми с подавленной агрессией, которая рано или поздно прорывалась и сметала все на своем пути наподобие цунами. Я давно убедилась, что настоящий живой человек испытывает весь спектр эмоций: от радости, вдохновения, нежности – до ненависти, ярости и злости. И если человек уверяет, что никогда не злится, – это либо ложь, либо душевная импотенция: когда на негативные эмоции наложено табу, и под этим гнетом они копятся в самой глубине подсознания. Неизвестно, когда эта бомба рванет, но рванет непременно.
Наталья же была одной из двух известных мне людей, которые лучились чувством доброжелательности и любви и при этом не вызывали скепсиса. Рядом с ними атмосфера любви ощущалась вполне явственно – как тепло у зажженного камина. В этом не было никакой наигранности, никакого насилия над эмоциями. Они могли раздражаться и злиться, но случалось это не чаще, чем солнечные дни московской зимой. Просто они куда меньше нас зависели от тысяч внешних раздражителей, начиная от температуры за окном и заканчивая настроением близких.
Наталья неоднократно рассказывала нам о том, как шла к этой независимости путем йоги. Оставшись в тридцать с небольшим без мужа, с двумя малолетними сыновьями, истеричной матерью и абсолютной неуверенностью в себе, она начала этот путь крошечными шажками. Привыкшая до этого всегда опираться на мужа – во всех смыслах, почти никогда до этого не работавшая Наташа пришла к тому, что сегодня ее энергии хватало на всех учеников. Группы же она вела каждый вечер шесть дней в неделю и при этом никогда не отказывалась от дополнительных разговоров, консультаций, советов.
