Когда они оба были в кроватях, Джеймс лежал на втором ярусе, глядя на темный потолок, Гарри заговорил.
— Ты не должен ходить за мной по пятам, Джеймс. Я надеюсь, ты это понимаешь.
Джеймс молчал, он не знал, как реагировать. Он слушал и ждал.
— Ты был там сегодня вечером, так что ты слышал профессора Франклина. — Продолжил Гарри. — Я хочу, чтобы ты помнил то, что он сказал. Всегда есть люди, идущие против общества. Война-это всегда то же самое, просто говорится разными словами. Это не твоя задача, спасать мир, сынок. Даже, если ты это сделаешь, придет новая, и с ней другая, еще, еще и еще. Такова природа вещей.
Гарри замолчал и Джеймс слышал, как он тихо смеется.
— Я знаю, каково это, большой груз ответственности и пьянящая вера в то, что я единственный, кто может остановить зло, чтобы выиграть войну, сражаясь за высшее благо. Но Джеймс, это не было моей обязанностью. Я не один боролся со всем этим. Это была борьба каждого. Всех, пожертвовавших собой. И были те, чья жертва была намного больше моей. Один человек не обязан спасать мир, и, уж тем более, это не входит в обязанности маленького мальчика, который даже не может понять, как открывается Выручай-комната.
Джеймс услышал скрип нижней кровати. Отец встал и смотрел на него, опустив голову. В темноте, он не мог разглядеть его выражение лица, но он знал, что папа имеет в виду. Его отец улыбался кривой, понимающей улыбкой. Его отец все это знал. Его отец был Гарри Поттер.
— Что ты думаешь сынок?
Джеймс глубоко вздохнул. Он хотел рассказать отцу обо всем, что видел и слышал. Все это было на кончике языка: рассказ о маггловском злоумышленнике, и призраке Седрика Диггори, и секрет Астромаддукса, замысел вернуть Мерлина с целью начать войну с миром магглов. Но в конце концов, он решил не делать этого. Он улыбнулся своему папе.
— Я знаю, пап. Не беспокойся обо мне. Если я решу спасти мир в одиночку, я пришлю вам с мамой сову.
Гари усмехнулся и покачал головой, на самом деле, он никак не мог воздействовать на сына, не было смысла давить на него. Он лег обратно в постель.
Пять минут спустя, Джеймс заговорил в темноте.
— Пап, а ты не мог бы мне оставить свою мантию-невидимку на время учебного года?
— Нет, мой мальчик. Она на всех. — сказал Гарри сонно, но Джеймс услышал. Через несколько минут оба спали.
Когда на следующее утро Джеймс и Гарри вошли в Большой зал, Джеймс почувствовал себя неловко. Он привык к реакции людей, когда он появлялся с отцом, но сейчас она была другой. Вместо того, чтобы смотреть на них, люди стали перешептываться и отворачиваться. Разговоры стихли. Люди искоса смотрели на них, когда они проходили мимо. Джеймс почувствовал прилив гнева.
Кто были эти люди? Большинство из них хорошие ведьмы и колдуны, от таких же хороших родителей, которые всегда поддерживали Гарри Поттера, сначала, как мальчика-который-выжил, потом, как молодого человека, который помог добиться падения Волан-де-Морта, и, наконец, как человека, который был главой мракоборцев.
И теперь, только потому, что кучка сплетников распустила ложные слухи, они боялись смотреть на него.
Даже Джеймс подумал, что, однако, он увидел, что был неправ. Когда Гарри и Джеймс сели в конце стола Гриффиндора (James умолял своего папу не садиться за учительским столом на возвышении), там было несколько улабок и сердечных приветствий. Тед увидел Гарри, вылез из-за стола, и побежал к ним, обмениваясь с Гарри сложным рукопожатием, которое включало много соприкасаний кулаками, всевозможных выкрутасов и наконец, объятия, что было завершающей частью приветствия.
Гарр рухнул на скамейку, смеясь.
— Тед, ты хочешь вытрясти из меня все кишки?
— Да, крестный, абсолютно все. — сказал Тед, как будто Гарри еще легко отделался. — Ты знаком с Ноем, Гарри? Он тоже Гремлин, как я и Петра.
Гарри пожал Ною руку.
— Я думаю, мы встречались на прошлогоднем Чемпионате по квиддичу, да?
— Конечно, — сказал Ной, — Это ведь было тогда, когда Тед забил победный гол, правда в ворота нашей команды. И как я мог забыть?
— Технически, это получилось случайно, — сказал Тед чопорно. — Мне передали квоффл и я просто целился в ложу прессы.
— Прерву вас, ребята, если не возражаете, мы с Джеймсом хотели бы позавтракать, пока все не исчезло. — сказал Гарри, указывая на стол.
— Так и быть, — великодушно разрешил Тед. — И, если любой из этих балбесов с недовольным видом создаст тебе проблемы, просто дай мне знать. Сегодня квиддич и мы все немного враждуем. — Он окинул взглядом Большой Зал, мрачно ухмыльнулся и оставил их.
— Я бы сказал ему, чтобы он не волновался, но это было бы не так весело. — сказал Гарри, наблюдая за уходящим Тедом.
Джеймс усмехнулся и они оба наконец-то приступили к завтраку. В это время в зал вошли Ральф и Зейн. Он помахал им с энтузиазмом.
— Пап, это мои друзья, Зейн и Ральф, — сказал Джеймс, когда они сели на скамейки. — Зейн блондин, а Ральф рыжий.
— Рад вас видеть, Зейн, Ральф, — сказал Гарри. — Джеймс рассказывал много хорошего о вас.
— Я читал о вас, — сказал Ральф, глядя на Гарри, — Неужели вы действительно все это совершили?
Гарри рассмеялся.
— Честный парень, не так ли? — сказал он, поднимая бровь, взглянув на Джеймса. — В основном, конечно, это правда. Хотя, тогда, много лет назад, все казалось менее героическим. Главным образом, меня и моих друзей заботило то, как бы сохранить себе жизнь, не взорваться, не быть съеденным или проклятым.
Зейн был тихим, что совсем не характерно для него.
— В чем дело? — Спросил Джеймс, подталкивая его, — Ты, видимо, не так хорошо знаком со всем этим, с рассказами о Великом Гарри Поттере.
Зейн поморщился, а затем вытащил копию Ежедневного Пророка из своего рюкзака.
— Вот, — сказал он и бросил газету на стол, — Ты бы все равно это увидел рано или поздно.
Джеймс наклонился над газетой.
«Демонстрация против мракоборцев затмила народный саммит в Хогвартсе», гласил заголовок.
Ниже, более мелким шрифтом: «Посещение Гарри Поттера Выявило Протест Всей школы, поскольку Волшебное Сообщество Переоценивает политику Мракоборцев».
Джеймс почувствовал, что его глаза покраснели от гнева. Прежде чем он успел ответить, его отец положил руку ему на плечо.
— Хм… — сказал Гарри мягко, — Работа Риты Скитер, что ж, это в ее стиле.
Зейн нахмурился и посмотрел на Гарри с недоумением, затем снова посмотрел на газету:
— Вы можете назвать автора статьи, только увидев название заголовка?
— Нет, — рассмеялся Гарри, отложив газету и перебирая ломтики французского тоста. — Там внизу подпись. Тем не менее, да, это что-то вроде ее фирменного знака. Но это не имеет значения. Мир забудет об этом к началу следующей недели.
Джеймс читал первый абзац, нахмурив яростно брови:
— Она пишет, что большая часть учеников была там, протестовала и кричала. Это полная чушь! Я все видел, и, если там было больше ста человек, я поцелую Соплохвоста! Кроме того, большинство студентов просто смотрели на демонстрацию. Только пятнадцать или двадцать человек стояли с лозунгами и что-то выкрикивали.
Гарри вздохнул.
— Это просто история, Джеймс. Она печаталась не для того, чтобы быть правдой, а для того, чтобы ее продали.
— Но почему ты так говоришь? Ведь даже профессор Франклин беспокоится об этом.
Взгляд Гарри помешал ему говорить дальше. Через секунду выражение его лица смягчилось.
— Я знаю, что тебя беспокоит, Джеймс, и не виню тебя. Но иногда нужно игнорировать такие вещи, и один из таких способов — не спорить с людьми, как Рита Скитер.
— Ты говоришь, как МакГонагалл, — сказал Джеймс, и ткнул вилкой в кусок колбасы.
— Я должен, — Гарри ответил быстро, — Она ведь преподавала у меня. И я думаю, что для тебя это Директриса МакГонагалл.
Джеймс посмотрел угрюмо в свою тарелку. Он больше не хотел читать содержание статьи и грубо засунул газету в рюкзак.
— Первая игра сезон по квиддичу сегодня вечером, не так ли? — спросил Гарри, жестикулируя вилкой.
— Когтевран против Гриффиндора! — объявил Зейн. — Моя первая игра! Не могу дождаться.
Джеймс поднял голову и увидел, как его отец улыбается Зейну.
— Ты попал в команду Когтеврана! Это очень здорово. Если я смогу закончить пораньше, то обязательно приду. Я с нетерпением хочу увидеть, как ты летаешь. Кто ты в команде?
