Кора звенела посудой в мини-баре.
– Плаксы, оставьте свои сопли! Предлагаю хлопнуть по рюмашке. Надеюсь, вместе с Эриком канули все наши проблемы! – Она заметила разочарование Пу. – О'кей! Никто не должен скитаться и голодать. Наша сестрица тоже скоро сможет отплясывать, как веселая вдова.
Опрокинув стопку шнапса, Катрин перестала убиваться.
– Как думаете, мне стоит позвонить в полицию и спросить, не мой ли муж погиб утром на шоссе в Дармштадт?
Кора кивнула:
– Конечно, и не тяни, должно быть убедительно: ты слышала новости, ты очень беспокоишься… Полицейским и поплачешься в бронежилетку!
Все гадали, попросят ли Катрин опознать тело. Впрочем, ничто не мешает ей сразу сказать, что они с мужем давно не живут вместе, тогда никто ничего не заподозрит, если горе вдовы будет не слишком натуральным…
В управлении полиции, занимавшемся утренним дорожным происшествием, Катрин сказали, что погибший – ее муж, с вероятностью 99,9 %. И хотя в машине нашли документы на имя Эрика Шнайдера, они не могут избавить ее от печальной обязанности… Опознание назначили на следующее утро.
– Нам лучше опять поесть в номере, – сказала Кора. – Не стоит вчетвером показываться на публике. Итак, кто чем думает подкрепиться? – Она зачитала меню для обслуживания в номерах.
– Мне, пожалуйста, лосося с картошкой под соусом рукола, – заказала я.
Тут Пу, которая подшивала подол нового плаща Коры, порадовала нас двумя немецкими словами:
– Я ем same-same like miss Maja! [50]
Катрин сотворила чудо! Мы захлопали в ладоши. Странно, что, прожив во Франкфурте четыре года, Пу так и не научилась говорить по-немецки.
– Она очень способная! – похвалила ученицу Катрин. – Мы глаголы долбили не больше часа, смотрите-ка, – все запомнила! Пу мне сказала, что Свен с ней почти не разговаривал. Свой кошмарный английский она вынесла из какого-то тайского борделя, где начинала трудовой путь. В Германии она жила как наложница и домработница в одном лице. Когда муж уходил, он запирал ее. Однажды Пу улизнула, тогда Гилтер поймал ее и посадил на неделю в подвал… Общаться она не могла ни с кем, кроме новеньких проституток. Однажды она не выдержала и сказала вновь прибывшим девушкам, что им лучше, схватив свои документы, уматывать из «Парилки» куда глаза глядят! Те тайки никуда не побежали, а только заложили бедняжку Пу. Свен тогда ее сильно избил.
– Какая сволочь! – Глаза Коры сузились от ярости. – Мы ею живьем изжарим! Если кто и заслужил, то точно он!
– Жаль, мы не могли узнать тебя поближе, когда ты приходила в Народный университет, – посетовала я.
Оказалось, что Свен повел Пу на курсы не для того, чтобы она выучила язык, а чтобы следить за Катрин но просьбе Эрика.
– Полагаю, со смертью Эрика мы избавлены и от всяких поползновений его подручных, – сказала Кора. – Не думаю, что они по собственной инициативе, без приказа, станут требовать картины. И зачем? Они ведь ничего не смыслят в искусстве.
На следующий день очередь вставать с петухами выпала Катрин. Вызвав такси, она поехала в институт судмедэкспертизы, чтобы ей там по заведенному порядку выкатили тело мужа.
Вернувшись, она сказала, что слезы полились сами собой и рыдала она вполне убедительно, особенно для бывшей жены. Ей задавали вопросы – даже врать не пришлось: жили врозь, Эрик каждое утро бегал трусцой, поэтому на нем спортивный костюм. В конце снятия показаний комиссар заметил, что с секретаршей они уже говорили и все ответы сходятся. Вот и славно.
Кроме прочего, спрашивали, будет ли вдова требовать вскрытия, потому что степень внешних повреждений не является несовместимой с жизнью. Тест на алкоголь отрицательный, и, чтобы ничего не упустить, эксперты тщательно изучили «ауди»: машина новая, нет даже намека, что авария могла случиться из-за технических неполадок.
Против вскрытия Катрин не возражала, но сказала, что особой пользы в нем не видит. Закружилась ли у мужа голова, случился сердечный приступ, или же он просто заснул за рулем – теперь это ничего не изменит.
Юридически разбор дорожного происшествия не должен занять много времени: других участников аварии нет, жалобу подавать некому. Одна лишь неудача постигла Катрин: договора страхования жизни в пользу жены Эрик не заключал.
– Мне показалось, что при упоминании имени Гилтера комиссар как-то сразу оживился. Думаю, Свен полиции небезызвестен.
– Тогда ему сегодня же должны прислать повестку или же прийти за ним, – предположила Кора.
* * *
– В полиции мне отдали ключи от квартиры Эрика, – сказала Катрин. – Нам больше не нужно платить за этот дорогущий номер. Квартира стоит пустая! Там хватит места для всех.
– У тебя бананы в ушах? – возмутилась Кора. – Свен жив! В любом случае, даже если знает о смерти шефа, он ищет Пу. И чурбан бы догадался, что ее побег и твое исчезновение связаны. Бандиты могут выследить нас, вломиться на Нойхаусштрассе и переловить, как кур! Так что я бы не торопилась съезжать из отеля.
– Выходит, не остается ничего другого, как отправить Свена вслед за Эриком, – грустно сказала Катрин, которая не могла дождаться встречи со своим платяным шкафом.
13
Третье утро в отеле не омрачили никакие ранние затеи, ничто не потревожило наш долгий сладкий сон. За завтраком Катрин учила с Пу новые слова на наглядных пособиях:
– Кофе, чай, булочка, яичница, бекон…
Кора разделила со мной утреннюю газету. На моей половинке было короткое сообщение о смерти Эрика, речь шла о превышении скорости. Кора обнаружила заметку поинтереснее:
Страшную находку сделал вчера утром велосипедист, совершавший моцион по набережной Дойчхернуфер, возле усадьбы Гербермюле. Его овчарка обнаружила в свежей яме, оставленной в связи с ведущимися строительными работами, под небольшим слоем грунта, обезглавленный труп молодой женщины, личность которой до сих пор не установлена. Обстоятельства происшествия выясняются, ведется следствие.
«Пока мы можем заявить, что неизвестная женщина погибла насильственной смертью», – сказали нашему корреспонденту в прокуратуре Франкфурта.
Полиция обращается к гражданам за содействием и просит откликнуться тех, кто располагает сведениями о пропавшей темнокожей женщине в возрасте между двадцатью и тридцатью годами, среднего роста, без особых примет…
– Они отрезали ей голову! – в ужасе вскрикнула Катрин.
Ведь еще немного, и лежать ей в той же яме. Как ни тяжело ей было, Катрин доступно пересказала Пу содержание статьи. Пу грустно и серьезно молчала.
– Ты все поняла? – спросила Катрин.
– Севен – свинья.
Да, она все поняла. Слово «свинья» запомнится ей лучше всех прочих немецких слов.
– И почему только Пу за него вышла?! – недоумевала я.
Пу ответила, что быть женой пусть даже такого отвратного мужика, как Гилтер, все же лучше, чем ложиться под каждого отвратного мужика. А жизнь, которую она вела в Германии, при всех минусах, гораздо лучше той, что была у нее дома. Свен обещал ее матери переводить в Удонтхани тридцать марок каждый месяц – чем не причина отправить дочку с посторонним мужчиной в чужую страну?
– Поверить не могу! – удивилась Кора. – Он ведь такой урод! К тому же фантазии ни грамма: надо было додуматься подкинуть труп туда, где они с Эриком бегали каждый день!
Потом мы поспорили, стоит ли нам отреагировать на заметку в газете и как это сделать.
– Напишем анонимку в полицию, – предложила я и взяла из папки, предназначенной для корреспонденции постояльцев, лист бумаги с гордым гербом отеля.
– Не забудь фамилию поставить рядом с адресом гостиницы! – Кора посмотрела на меня как на круглую идиотку, порылась в своей необъятной плетеной сумке и вырвала из блокнота для рисования белый, ни о чем не говорящий листок.
